Павел Полоз - Зеркала судьбы. Следы на песке

Молодой форестианец нехотя прервал разговор и в нерешительности протянул руку в ответ. Санара пожала ее с поклоном и, отпустив, обернулась к Малкольму.

– Как я понимаю, вы родом из Эдаруса и сегодня решили заглянуть в музей, посетить архив? – начал тот, широко улыбаясь.

– Да . . . – произнес форестианец, с сомнением и легким недовольством.

– Мы с подругой не местные, здесь проездом, и хотели бы после того, как закончим работу, плотненько отобедать, – продолжил Малкольм. – Вы не знаете, есть ли здесь, поблизости от собора уютный ресторан?

Хмурые брови поднялись, а рот расплылся в улыбке, обнажая острые зубы, и форестианец произнес:

– О да, тут неподалеку есть кафе, которое славится отличной кухней на весь Эдарус.

Активно жестикулируя, он начал объяснять, как найти это чудное заведение. Санара в это время завела обе руки за спину и тут же протянула правую юной форестианке со словами:

– Как нам повезло, что вы местные. Меня зовут Санара.

– К'Вала, – ответила девушка, одними пальцами пожимая протянутую ладонь, одновременно с любопытством следя за Малкольмом и своим спутником.

– Он любит вкусно покушать, как я погляжу? – спросила Санара, пряча руки за спину.

Форестианка молча, улыбнулась.

– Дорогой ты все понял? – спросила Санара, подошла к Малкольму и ткнула его в бок. – Я готова!

– Да, – ответил он и, улыбнувшись форестианцам, добавил:

– Огромное спасибо за подробное разъяснение! Удачных изысканий!

Они стали пятиться к проходу между столами, продолжая кланяться и улыбаться.

– Готово? – одними губами спросил Малкольм.

– А ты думал, что я только раны лечить умею? – чревовещала Санара.

Они развернулись, и она сунула ему в руку перстень. Не глядя, они надели кольца на указательные пальцы левых рук и трижды нажали на камни. В следующее мгновение каждый увидел перед собою дверь.

Изящная в завитках и узорах, с цветными каменьями дверка, привела Малкольма в замешательство. Он поискал взглядом Санару и не нашел.

– Ох, и не нравится мне эта дверь, – буркнул он, вздохнул и приложил перстень к шестигранному углублению в замке.

* * *

Пока друзья искали помощь, Дуглас несколько раз обежал закрытую честь архива, яркой молнией озаряя тьму. Редкие гости этого места не обращали внимания на странного посетителя, который, словно хомяк в ночной час, носился туда-сюда, не причиняя особых хлопот. Он не нашел способа покинуть архив и понял, что особой помощи ждать неоткуда.

Наконец он решил рискнуть и последовать за друзьями.

Дуглас стоял возле турникета и смотрел на старушку охранительницу, изучая ее лицо и не решаясь пройти дальше. Она, то опускала запор, то снова поднимала с интересом в глазах, но ничего не говорила. Он мялся, перекладывал планшет из одной руки в другую, пока не замер, опустив голову и взглянув на устройство.

– Точно, – произнес он, ударил себя по лбу планшетом и сделал два шага назад.

Старушка опустила запор турникета, и взор ее остекленел.

– Хорошего дня, бабушка, – крикнул Дуглас из-за двери и исчез в темноте архива.

Он быстро нашел стеллаж с материалами по цифровым и информационным технологиям и стал читать одну книгу за другой. Обложки мелькали со скоростью денег в счетной машине: архитектура баз данных, протоколы и системы защиты информации, системы обработки и передачи данных, методы взлома защиты . . .

– Забористой жижицы дал нам архивариус, – бурчал Дуглас, снимая очередную книгу с полки. – Похоже, это был не просто языковой архив.

Он и раньше читал книги по компьютерным технологиям, но теперь, впервые в жизни, он понимал, о чем в них написано, а самое главное, уже знал, что делать. Хлопнув обложкой, Дуглас вернул книгу на полку. Он сложил руки в замок и, вывернув их, хрустнул пальцами.

– Начнем, пожалуй . . . – сказал он, поднимая планшет с пола.

Экран зажегся и ловкие пальцы, паучьими лапками, затанцевали по его поверхности. Список книг исчез, и на экране появилась панель служебного доступа. Программировать одной рукой оказалось делом неблагодарным, тем более, когда экран еще и клавиатура. Сопя, с упорством и стремительностью носорога, Дуглас продолжал работу.

– Сначала расширим свои права . . . – бурчал он, набивая код программы пятью пальцами.

Планшет в его руках хрустнул, и по экрану прошла волна.

– Отлично! – сказал Дуглас и, взяв устройство за края, растянул его до ширины сорока дюймового монитора. – Так лучше. . .

Он поставил монитор на пол и, облокотив на стеллаж, сел напротив. Дуглас погрузил руки в черноту экрана и словно фокусник, извлек из спящего чрева монитора светящуюся клавиатуру, которая повисла в воздухе напротив него. На запястьях обеих рук болтались рыжие ковбойские замшевые перчатки. Он ловко натянул их и, разведя руки в стороны, пошевелил пальцами, ощущая мягкость материала.

– А, теперь погнали, – сказал Дуглас, и спустя мгновение добавил. – Ииихаа!

Он щелкнул пальцами, но монитор не включился, а клавиатура, мигнув, погасла.

– Да, ладно, вы чего? – произнес он, и легонько ударил монитор.

Экран включился, и его заполнила надпись “Доступ к ядру операционной системы”. Клавиатура нехотя поискрила, но вновь загорелась разноцветными огоньками.

– Так-то лучше, – ухмыльнулся Дуглас.

Пальцы забегали по клавишам с азартом пианиста виртуоза, набирая скорость, и вряд ли кто-то со стороны мог бы заметить все кренделя отбиваемые ими. Реальность вокруг Дугласа начала меняться.

Пространство между стеллажами расширилось и выгнулось, принимая в себя невидимую сферу, внутри которой висел он. Монитор исчез, клавиатура тоже. Теперь виртуальный мир жил вокруг него в виде примитивных программных блоков и упрощенных схем. Подобно богу – дирижеру каждым взмахом руки и движением головы Дуглас создавал уродливую брешь в стройной симфонии защитного кода.

Сфера расширялась, прогибая и искривляя стеллажи, но, не роняя их и не нанося вреда книгам и свиткам. Фигура Дугласа мерцала в ее центре, превратившись в гигантского паука, тянущего к себе миллионы тонких нитей. Вдруг он ярко вспыхнул и исчез. Сфера беззвучно схлопнулась, и архив вновь погрузился во тьму, будто ничего не произошло.

* * *

Где-то под сводами древнего собора, лепестки оюмака разошлись в стороны, освобождая Малкольма. Он свесил ноги, пытаясь достать до пола. Бедра стягивала и до колен неудобно пеленала прохладная материя. Он повел плечами, не понимая, почему груди неудобно, а по спине, что-то трет. Малкольм завел левую руку за спину и почесал большим пальцем странный замочек, скрытый под материей белоснежной блузы.

– Бог ты мой . . . – произнес он, опуская взгляд на грудь и ниже на изящные ноги.