Павел Полоз - Зеркала судьбы. Следы на песке

Малкольм спрыгнул на пол. Каблучки, сафьяновых ботильонов, цвета закатного солнца с золотыми носочками, щелкнули о мраморный пол.

– Санара! – завизжал незнакомый девичий голос, отражаясь от древних стен собора.

Малкольм схватился за горло, пытаясь прокашляться. Он стал осматривать и ощупывать себя, понимая, что попал в тело молодой форестианки. Волна отчаяния с примесью негодования – и, что странно, любопытства – мгновенно накрыла его. Дробно топоча каблучками, и потрясая кулачками, он зарычал, но услышал писк.

– Санара! – позвал он, пытаясь понизить голос. – Ты где?

– Тут, я, – раздался басок за спиной. – Тут!

Малкольм обернулся на голос и увидел форестианца, с которым беседовал несколько минут назад в виртуальном архиве. Стройный молодой человек виновато улыбался и пожимал плечами:

– Извини, Мэл, неудобняк получился. Колечки попутали.

– Да, уж . . . – подтвердил Малкольм, резко приседая и разводя колени.

Материал юбки, обтягивающий изящные бедра, треснул и разошелся по швам. Малкольм завязал разрывы узлами у колен, превращая чудную юбку в потрепанные штаны пирата. Он покрутил бедрами, из стороны в сторону, проверяя удобство импровизированных бриджей.

– Что ты делаешь? – раздался девичий голос.

Малкольм глянул на Санару, потряс головой и ответил:

– Шорты, а то в юбке не удобно, я же парень, все-таки . . .

Он стал снимать ботильоны, ощущая незнакомую ломоту в ногах.

– Понятно, – раздался басок с интонациями Санары.

Он снова посмотрел на Санару и распрямился, держа обувку в руках. Малкольм с подозрением изучал незнакомое лицо форестианца, в чье тело попала его подруга.

– Только попробуй каблуки сломать, – снова раздался девичий голос. – Хотя, ты и так покойник.

Губы форестианца не дрогнули, и Малкольм понял, что с ним разговаривает хозяйка тела.

– Да, да . . . наконец-то догадался.

– Здравствуйте, – произнес он вслух. – Вы извините, но нам нужна была помощь, а все нас игнорировали. Меня, к стати, зовут Малкольм, а вас кажется К’Вала.

– Запомнил мое имя, молодец. Но тебя это не спасет.

Санара, удивленно, следила за странным монологом.

– О чем вы говорите? – спросил он.

– Я молчу, Мэл, – ответила Санара, осипшим грубоватым голосом, начиная понимать, что происходит.

– Похищение чужого тела – это смертная казнь, – ответила К’Вала. – Без суда и следствия. И как только тебе удалось обойти защиту. . .

Малкольм понимал, что страх и осознание обещанных последствий придут позже, а сейчас нужно действовать и быстро. Он огляделся, пытаясь найти выход, и увидев лестницу, ведущую вниз, сделал шаг. Одна нога замерла согнутая в колене, когда другая словно приросла к полу, но движение вперед уже началось и, скрипя, как ржавый столб, Малкольм начал падать.

– Ты лицо разобьешь об пол, – мысленно прокричал он, и губы форестианки изогнулись в ужасе. – Руки, руки освободи, болезная!

Руки, выставленные перед собой, смягчили падение. К’Вала перевернулась на спину и замерла. Санара смотрела на происходящее с нарастающим страхом, не зная, как помочь другу. Она подошла и склонилась над форестианкой. Конечно и К'Вала, и Малкольм видели только лицо молодого форестианца.

– Ты как, Мэл? – раздался басок со знакомыми интонациями Санары.

– Почему Лаир назвал меня Мэл? И почему у него такой странный голос? – спросила К'Вала, не давая Малкольму возможности управлять своим телом.

– Это Санара, моя подруга, – ответил он с напряжением в голосе. – Вот она, он или как там, назвала мое имя Малкольм, коротко Мэл.

– Так у нас намечается двойная казнь! Поверь, все будет тоже коротко, Мэл.

– Что за кровожадность? Ты ни о чем другом думать не можешь?

– Я дочь прокурора!

– Отлично! Значит, должна понимать суть девиза “Служить и защищать”!

– Ты о чем, ворюга?

– Мне не нужно твое тело! … – вскричал Малкольм, осознавая двусмысленность реплики. – Нам просто нужна . . .

– А чего это вдруг, не нужно мое тело?– взвился мысленный голос К'Валы, не дав ему закончить. – Не нравлюсь?

Малкольм слегка опешил, и удивился странному повороту разговора. Понимая, что дальнейшие препирания могут завести их в тупик и спор может затянуться, а самое главное время будет потеряно, он из последних сил сжал кулаки и скрежетнул зубами:

– Санара, – обратился он к форестианцу. – Тут, хозяйка тела вызывает меня на откровенный разговор, и угрожает смертью. Мы потолкуем немного.

Голова форестианца медленно качнулась в знак согласия, а во взгляде промелькнула надежда. Лицо К’Валы застыло, взгляд устремился куда-то в потолок, и только плечи изредка подрагивали.

“К'Вала не поняла, что произошло. Она ощутила рывок, затем холод и увидела длинный тоннель и точку света на другом его конце. Вдруг ее развернуло ногами к свету и стало понятно, что это не тоннель, а колодец, в который она уже падает и не может ничего с этим поделать. От ужаса последние капли воздуха ушли из легких, в истошном крике. Сделать вдох не было ни сил, ни возможности, и только слезы заливали глаза. Сердце сжалось и замерло, заставляя закрыть глаза и ощутить, как застывшие слезинки обжигают щеки холодным равнодушием.

Она очнулась о того, что тело обжигал то жар, то холод, но ощущение бесконечного падения прошло, и страх растаял словно туман.

К’Вала открыла глаза.

Перед ней стоял тот самый юноша из библиотеки.

-Ты не форестианец, – произнесла она.

Тот отрицательно покачал головой и развел руки в стороны.

К’Вала посмотрела под ноги и поняла, что стоит на утлом плотике, что медленно крутится в безграничной пустоте. Она повернула голову сначала в одну сторону и увидела как темный горизонт, с редкими вкраплениями огоньков, вдруг зашевелился непроглядным мраком и ее окатил нестерпимый холод. Она вздрогнула и посмотрела в другую сторону, где на линии горизонта, бушевал огненный шторм, похожий на дремлющую птицу, с каждым вздохом которой в пустоту вырывались протуберанцы окатывающие плотик жаром.

– Я прибыл в ваш мир с единственной целью – не дать ему погибнуть! – начал Малкольм. – Мерзость набирает силу и пытается проникнуть повсюду, дабы установить законы хаоса, а затем просто поглотить один мир за другим, погрузив все сущее в абсолютное Ничто.

– Ты колдун, чаровник, я читала о таких, – произнесла К'Вала. – Ты хочешь меня заморочить.

– Зачем мне это?

– Не знаю, зло всегда прикрывается маской добра, что бы совратить слабые души и нести разрушение в мир.

– Я покажу тебе, кто я. Говорят, ваш народ силен, и может выдержать ментальное вторжение.

Малкольм схватил ее голову и сильно сжал, не давая отвести взгляд. От неожиданности и испуга она вытаращилась на него и уже не смогла ни моргнуть, ни закрыть глаза. Но он позволил, и она их закрыла.