Никита Баранов - Сумеречный Фронтир

Сержант медленно встал, подошёл к выходу из палатки и опасливо выглянул наружу. Затем вернулся, присел на табурет и, положив руку на моё плечо, сказал:

– Я тебе верю. Но гораздо больше тех людей, кто считает тебя каким-то предателем или преступником. А посему я просто обязан спросить, и, клянусь, это останется только между нами. Мне надо знать. В случае чего – защищать тебя придётся именно мне.

– Спросить о чём? – недоумевал я.

– Ты… владеешь какой-нибудь магией? Ну, скрываешь от государства, что имеешь колдовские способности?

– Нет, разумеется! – меня такой вопрос даже несколько оскорбил. – Клянусь богами, сэр, я чародейства в жизни не видал, только слышал и знаю то, что слышат и знают все вокруг. Клянусь! А в чём, собственно, дело?

– Пойми, – замялся сержант. – Всё это выглядит очень странно. Настолько странно, что ты привлёк к себе внимание всех вплоть до совета старейшин и самого нашего повелителя. Вот, посмотри…

Кроули стянул с себя рубаху и указал на герб Ахариамского королевства, выжженный у него на груди. Выглядело внушительно: на меня смотрел величественный крылатый лев, от вида которого в душе немного потеплело.

– Видишь эту пернатую кошку? – спросил сержант. – А теперь взгляни-ка на своё клеймо.

Я недоверчиво посмотрел на свой голый торс, чуть приподнял голову для лучшего обзора и открыл от изумления рот: вместо гордого льва на моей коже ещё не зажило изображение скалящейся медвежьей головы с огромными лосиными рогами и глазами с горизонтальными, как у козла, зрачками. От этой картины мне стало совсем не по себе. По телу пробежали мурашки, меня бросило в дрожь, а лёгкая испарина на лбу стремительно переросла в настоящий ливень.

– Ч-то… что это?! – едва вымолвил я.

– Это, рядовой, лик тёмного бога. Хаотика, которого когда-то отправили в Вечную пустоту братья-пророки Ахарий и Омбий. На тебе клеймо самой тьмы, такое частенько делают те, кто втайне молятся своему падшему богу и приносят ему на своих кровавых алтарях человеческие жертвы, чтобы взамен получить малую частичку той силы, что ещё хранит в своём духе Хаотик. И, честно говоря, я всё ещё не до конца понимаю, как мне удалось отговорить его величество от немедленного твоего умерщвления. По каким-то неведомым мне причинам он, совет старейшин и все сановники храма Ахариама решили оставить тебя в живых и даже позволить тебе отправиться на твоё первое задание в составе моего отряда. Не знаешь, отчего тебе так повезло? Ты точно не колдун, а?

– Сэр, прошу, не оскорбляйте меня такими предположениями. Можете использовать любые методы дознания, и я всё равно скажу вам то же самое.

– О, не волнуйся на этот счёт. Дознаватель в нашем отряде будет. И он однозначно станет проверять тебя на каждом шагу. Чуть что – сразу убьёт на месте, а нас всех потом подведёт к плахе якобы за содействие тёмному культу. Поэтому ты должен знать, Клод, что от твоей честности зависят жизни всех твоих боевых товарищей.

Я положил сжатый кулак на сердце и твёрдо произнёс:

– Клянусь в своей честности, сэр.

– Ладно, я тебе верю, – кивнул Кроули. – А теперь скажи мне: ты встать-то вообще можешь?

Мне удалось приподняться на локтях без особых усилий, но когда я опустил ноги на землю и решил попробовать устоять только на них, очень противно заныла поясница. Не заболела, а именно заныла. Но больше никаких неприятных ощущений, кроме общей слабости, конечно, не было.

– Со спиной что-то, – заметил я. – Но всё в порядке, ходить смогу. Через пару дней оклемаюсь и смогу таскать на своём горбу любой груз.

– Естественно, со спиной что-то не так, – в палатку вошёл наш полуслепой медик Дукарий. – Я лично шесть швов накладывал. Знатно тебе поленья кожу разодрали!

– Рядовой Оверсон, разве ты не должен сейчас быть в Лувеноре и в последний раз как следует напиваться с остальными членами отряда? – спросил сержант.

– Никак нет, сэр. Я не прочь иногда опрокинуть кружку-другую, но напиваться до такого состояния, как это делает Громмер, например, мне совсем неинтересно. А там сейчас все вдрызг, так что мне захотелось вернуться в лагерь и проверить нашего ужасного сектанта.

– Не надо так меня называть, – пробурчал я.

– Шучу, шучу, не обижайся, – усмехнулся Дукарий. – Ну, что, как я понимаю, часов через десять мы уже отправляемся?

– Именно, – ответил Кроули. – Если уж не хочешь напиваться – то хоть выспись как следует.

Наш медик жестом попросил меня повернуться к нему спиной, что я и сделал. Он внимательно осмотрел рану, удовлетворённо хмыкнул и сообщил:

– Всё хорошо, никакого заражения, швы не гноятся и не кровоточат. Поболит ещё с недельку да пройдёт. Ладно, пойду я отсыпаться перед путешествием. Ну, что, Клод, готов отправиться на фронт?

– Как никогда раньше. Только вот с женой попрощаться не успел.

Дукарий с сержантом переглянулись, после чего Кроули сказал официальным тоном:

– Рядовой Оверсон, напишите в отчёте, что рядовой Веллер сегодня в себя так и не пришёл. Очнётся только завтра ближе к вечеру.

– Так точно, – кивнул Дукарий с хитрой улыбкой на лице. – Очень жаль, что придётся задержаться ещё на один день.

– Ничего не поделаешь, – пожал плечами сержант. – Но будем надеяться, что завтра Клоду уже станет лучше и он, наконец, поправится. Без него мы всё равно никуда не уедем. Также можешь передать дежурному санитару, что я сам проведу ночь в лазарете и прослежу, чтобы с ним ничего не случилось. Если что – сразу же позову врачевателей. Под моим надзором он уж точно внезапно не очнётся и не отправится в город, чтобы, возможно, в последний раз увидеться со своей женой.

На душе стало несколько теплее. Я всё ещё совсем не понимал, отчего Кроули относится ко мне настолько тепло, что готов подставлять свою шею ради каких-то моих желаний. Он ведь спокойно мог ответить, что, мол, не судьба, отошлёшь домой весточку с почтовым дилижансом, но вместо этого сержант отнёсся ко мне как к другу, причём очень старому и верному, которому можно доверять и которому нужно помочь во что бы то ни стало.

– Рядовой, – сержант повернулся к медику. – У тебя есть приказ, выполняй.

– Так точно, – отсалютовал Дукарий и покинул палатку.

– Ну, а ты давай одевайся и сваливай через лес, где мы обычно устраивали забеги на длинную дистанцию. Твоя одежда в том сундуке. Доспех брать запрещено, так что облачайся в гражданское. Оружие тоже оставь здесь, максимум возьми кинжал, чтобы не привлекать внимание. И если тебя каким-то чудом поймают, то всё вали на меня, мол, тайное задание, не имеешь права разглашать. Пусть, если что, приходят за разъяснениями лично ко мне.

– Так точно!

Я незамедлительно бросился к сундуку и за минуту облачился в свою одежду, затем ещё раз взглянул на сержанта. Он что-то недовольно пробурчал и указал на выход, а мне дважды повторять было не нужно. Напоследок я спросил лишь об одном: