Станислав Тукаев - Охота на Смерть. Кризис веры

Из принятого на время лежачего положения Смерть перешел обратно в сидячее:

– И зачем она нам? – без особого энтузиазма поинтересовался он. – Соревноваться у кого дальше струя?

– Так а… – Рот у Иезекииля открылся, но со словами возникли явные сложности.

В этот момент в помещение ворвался Меркель: запыхавшийся, но довольный, с бочонком божественного нектара в руках.

– Ты чего так долго? – рявкнул на него Иезекииль, хотя в глубине души был готов расцеловать. – Тебя только за смертью посылать!.. – Запнувшись, он перевел взгляд на своего друга: «Извини».

– Да дурдом какой-то! – начал оправдываться слуга. – Нектара нигде нет: я все лавки оббегал – все разобрали. – Он похлопал по бочонку рукой. – Кое-как удалось найти.

– И где же ты его нашел, герой ты наш? – не скрывая сарказма, поинтересовался Смерть.

– Места надо знать, – широко улыбнулся слуга, посчитав, что душа его действительно похвалила.

– Ну-ну, – усмехнулся Смерть. После чего указал на журнальный столик: «Ладно, бочонок оставь, а сам можешь иди, дальше справимся без тебя».

Слуга перевел взгляд на хозяина – тот кивнул. Повинуясь, Меркель поменял полный бочонок местами с пустым. После чего ему кинулось в глаза, какой гостиная пережила погром: журнальный столик покорежен, обивка на кресле и диване местами ободрана, сервант стоял, но явно падал, а возможно, и не единожды, поскольку его содержимое словно пропустили через мясорубку. И это если не пристально всматриваться. Если пристально, то невозможно не обратить внимания на то, что некоторые дорогостоящие предметы интерьера стоят не на своих привычных местах или полностью на них отсутствуют. Как например, китайская фарфоровая ваза – династии Бдзынь, судя по тому, что от нее осталось в дальнем углу. Но на нее слуге было наплевать, она ему никогда особо не нравилась, а вот то, что действительно было для него дорого, кажется, хрустело между складок шкуры белого медведя.

Затаив дыхание, Меркель поднял взгляд наверх. Ему не хотелось этого делать, но после увиденного не сделать этого было никак нельзя. Как он и боялся, под ногами хрустел хрусталь с пребывающей в плачевном состоянии люстры.

«Это же Богемский хрусталь XVIII века! Мой любимый. СССУКА!»

Со слезами на глазах слуга посмотрел на хозяина. И прочитал по его губам:

– Потом, все потом…

Меркеля аж затрясло. Ему хотелось разбить пустой бочонок об головы этих двоих, и насадить их на его обломки. Но вместо этого он в сердцах выпалил: «Да пошли вы все!» и выбежал из помещения.

Смерть, как только дверь на кухню захлопнулась, воспарил к новому бочонку, словно ничего не произошло, с легкостью его откупорил и разлил нектар по бокалам. После чего, не дожидаясь Иезекииля, осушил свой залпом, и, наливая себе еще, произнес:

– Извини, в горле что-то совсем пересохло.

– Да ничего, – пожал плечами его друг. – Можно подумать, до этого ты меня особо дожидался. – Он сделал глоток. И посмотрел в сторону кухни: вроде бы все тихо.

Смерть тем временем опустошил второй бокал и снова себе подлил. И уже с улыбкой на устах бросил вызов:

– Можно подумать, ты сможешь выпить столько же, сколько и я?

Естественно, Иезекииль не мог. В промышленных масштабах, в отличие от своего друга, он никогда не пил. Для сравнения, двумя днями ранее, к тому моменту, когда он осилил лишь первый бокал, Смерть уже изрядно накидался. По сути, выпив целый бочонок божественного нектара в одиночку, за исключением, трех-четырех бокалов. Поэтому спорить с данным умозаключением было бессмысленно. И вообще не хотелось, поскольку история явно повторялась. Только теперь на старые дрожжи из их жизни могли выпасть уже не несколько дней, а неделя. Так что лавочку требовалось срочно сворачивать, дабы избежать перерастания посиделок в очередную попойку. А для этого нужно было выяснить, что же именно задумал Смерть и как ему в этом может помочь Служба реинкарнации.

– Слушай, дружище, может, не будем прямо сейчас мериться печенями? Ты вроде начал что-то рассказывать про ту помощь, которую я могу тебе оказать?

– Согласен, нетактично с моей стороны предлагать тебе мериться тем, чем я заведомо могу тебя обидеть. Равно как и печенью. Поэтому давай вернемся к делам. Единственное, прежде я все-таки хочу узнать у тебя, как ты стал Главой Службы реинкарнации? Второй день пытаюсь это выяснить, но разговор каждый раз уходит не туда. Расскажешь, а то мне страсть как интересно? Тебя же перед тем как нам окончательно запретили общаться в такую глухопердь запихнули, что оттуда нужно было исхитриться до карьерной лестницы добраться, не то что вскарабкаться по ней на самый верх.

Иезекииль поменялся в лице. Не потому что обиделся на очередное хамство, а потому что разговор не просто так уходил от данной темы. Ему не хотелось это обсуждать.

– Давай в другой раз?

Смерть опустошил очередной бокал, снова наполнил и снова опустошил, после чего на явном веселе произнес:

– Нет уж, давай в этот! А то я еще, грешным делом, подумаю, что ты ради должности булки свои перед кем-нибудь раздвинул, и буду так до следующего раза думать.

Иезекииль кинул беглый взгляд на дверь, ведущую на кухню. Но на этот раз по другой причине. Смерть видел оба этих взгляда, и причины, и тогда и сейчас, с легкостью распознал, а потому брезгливо воскликнул:

– Фу, нет! Что и вправду раздвинул?!

– Да тьфу на тебя! Нет, конечно! – открестился Иезекииль. – Просто я работал как проклятый 24 часа в сутки практически без выходных, вот и дослужился. Но теперь, если честно, даже вспоминать этот ужас не хочется.

– Прям-таки ужас?!

– Прям-таки ужас!

Сделав вид, что поверил, Смерть решил немного разрядить обстановку:

– Зато теперь, когда дослужился до такой должности, небось, целыми днями бакланишь, да? – весело усмехнулся он.

Однако для Иезекииля это прозвучало так, как если бы он пытался принизить его успехи.

– Да конечно! – фыркнул он в ответ. – Работаю еще больше! Между прочим, благодаря тебе!

Суть претензии Смерти разъяснять не требовалось. Он потупил взгляд:

– Я этого не хотел, извини.

– Да чего уж теперь, – отмахнулся его друг. – Собственно, задержавшись в очередной раз на работе, я и услышал, как в одной из комнат для ожидания кто-то буянит.

– Да ладно, не так уж сильно я и шумел.

– Еще как сильно! У нас до тебя голоса никто не подавал. Все сидели как мышки: тихо-смирно ждали своей очереди. А тут ты со своим: «вы, вообще, понимаете, что вы творите?!».

Смерть улыбнулся.

– Понимаем, – продолжил Иезекииль. – Но поделать с этим ничего не можем. Я надеюсь, что пока не можем, – добавил он. – Кстати, совсем забыл спросить, если ты здесь, то кто тогда там, за тебя? Судопроизводство, насколько я знаю, не приостановлено.