Артем Васнев - Клинч

– Но это скорее всего преувеличение, Сергей Фёдорович. Что мучит вас?

– Я слаб в Вере своей, батюшка.

– Так все мы немощны. Нас Господь ежедневно испытывает, посылая нам скорби, чтобы мы не роптали, а были словно воины. Сражались со своими страстями, боролись, чтобы в конечном итоге унаследовать Царствие Небесное, – ответил старец Нил.

– Батюшка, а вдруг Царствие Небесное и Ад лишь вымысел? Принять на веру-то их существование просто, а вот умом понять, разложить по полочкам в голове – сложно.

– Вы, друг мой, прежде всего человек и вам свойственны сомнения. Но, поверьте мне, Сергей Фёдорович, что, получив доказательства существования, взять хотя бы Ада, вы бы пожалели об этом. Верите ли вы в добро и зло? Есть ли они на свете?

– Конечно. Это неоспоримый факт, – отозвался писатель.

– Тогда я вам так скажу, что Господь открывает себя человеку через познание добра и зла в себе. Если ты добр – значит, с Богом. Если зол, то радуешь бесов.

– Вот вы, подвижник, столько лет отдавший служению Богу, можете ли вы мне объяснить, почему Бог попускает войны?

– Потому что человек жесток. Только он способен уничтожать представителей своего вида направо и налево. Потому что слаб человек и поддаётся на искушения лукавого. Ему хочется денег, власти, территорий. А что остаётся Богу? Как он может противостоять этой жажде греха и желанию смертоубийства? Это опять же к разговору о добре и зле. Есть свобода выбора, чью сторону принять. Но злых людей много, вот и льётся кровь со времён Каина и Авеля, – закончил схимник.

Старец вздохнул. Он понимал, что писатель задаёт второстепенные вопросы, но не подходит к главному. Было у этого человека на уме что-то, что по-настоящему его волновало. Но он так и не решался перейти к откровенному разговору и пока разминался, присматривался к монаху. А ещё старца Нила удивило, что писатель задумал роман, повествующий об испытаниях, посланных некоему старцу. “О, если бы я мог рассказать ему хотя бы о вчерашней ночи, то произведение господина Лужинского заиграло бы буйством красок”, – подумал схимник.

– Батюшка, скажите, можете вы мне дать совет, какие испытание мог бы Господь послать моему книжному старцу?

– Сложно сказать, надо подумать, Сергей Фёдорович. Но обещаю, что завтра, коль вы располагаете неделей, я вам дам ответ.

– Спасибо, батюшка! Я пойду тогда. У вас, признаться, уставший вид.

– Тяжёлая была ночь, Сергей Фёдорович, вы правы. Давайте тогда завтра в девять. Обещаю вам дать ответ. До свидания.

– До завтра, – попрощался писатель и направился к двери.

Келейник Афанасий, проводивший гостя, зашёл к старцу и спросил, какие будут указания. Нил ответил, что хотел бы побыть один. Старец задумался.

Что я могу ему посоветовать? Можно предложить такую историю. Условный старец, служивший Богу десятки лет, вдруг понимает, что обманывался, что Бога в действительности нет. Это созвучно мыслям самого Лужинского. Только мысль эта – зерно, которое посеял в душе старца сам Дьявол. И от этого плясать дальше. Но это, в принципе, не лучший вариант, решил старец. Надо крепко подумать, решил монах, но подумать об этом стоило позже. А ещё Нил понял, что разговор с писателем Лужинским получился каким-то скомканным и куцым. Но старец был после ночи не в лучшей своей форме.

Оставшись наедине со своими мыслями, Нил переключился на анализ прошлой ночи. К нему пришел глава низшего демонского чина. Абсолютно точно, что пережитая с таким трудом ночь, полная страданий, – лишь малая доля испытаний, которые посланы, и что нужно готовиться к более чудовищным трудностям. Нил знал, что равно, как есть девять ангельских чинов, им в противовес существует столько же чинов демонских. Кто придёт за Абаддом? Ещё более сильный демон – это неоспоримый факт. В чьём обличье он явит себя и что покажет? Ничего хорошего, и уж это наверно. Схимник посмотрел на часы – десять утра. Впереди ещё целый день. Что же делать? Как подготовиться к ночи? Надо молиться, слёзно, как в последний раз, решил монах. Он встал со стула, хотел было упасть на колени перед образом Иверской Божьей Матери, но тут вдруг его ноги подкосились и он рухнул на пол. Сознание погасло. Всё вокруг, да и он сам, перестали существовать. Осталась только пустота. На шум примчался Афанасий. Он закрыл рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Он увидел старца лежащим лицом вниз. Испуганный келейник кинулся прочь – звать на помощь. Через пять минут явились отец Феофан и иеромонах Силуан. Афанасия же они отправили за лекарем в город. Монахи, находившиеся в келье, подняли старца и переложили на кровать. Брызнули в лицо святой водой. Силуан набрал в чайную ложку сердечный сбор. В этот момент Нил застонал, приоткрыв глаза, правой рукой касаясь груди. “Милые мои, я уж думал, что отлягу к праотцам, чуть сердце не выскочило”, – хриплым голосом прошептал схимник. Он принял лекарство и снова закрыл глаза. Монахи выдохнули с облегчением. “Батюшка, дорогой, не время вам ко Господу отходить, мы без тебя всё равно как сироты”, – проговорил отец Феофан. “Знаю, братья, знаю. У меня ещё есть здесь дела, дорогие мои. Но истинно говорю вам, скоро, очень скоро я отправлюсь к Создателю”, – отозвался Нил.

Через полчаса явился Афанасий вместе с доктором Хольцем. Эскулап послушал грудь старца и сделал заключение, о котором наперёд уже догадались монахи – сердечный приступ. А симптомы, как мы помним, уже были – старца бросало из жара в холод – верный признак того, что сердце даст сбой. Хольц достал таблетки, наказав Афанасию давать их болящему три раза на дню. Отцу Феофану доктор сказал уже за дверью, что сердце старца очень слабо, что исход вполне определённый и что второго удара больной просто не сможет вынести. Поэтому ему необходим покой. “И заставьте его хоть немного поесть”, – сказал на прощание врач. Отец Феофан тут же направился к игумену, отцу Макарию, рассказать о тяжёлом положении старца. Макарий считал себя учеником Нила, был его духовным чадом, и эту новость он воспринял с горечью. Макарий решил навестить болящего во второй половине дня. Старец принял первую из пилюль, выписанных немцем Хольцем, и попросил Афанасия почитать ему про страдания праведного Иова. Келейник расположился на стуле у стола-конторки в голове у кровати старца. И начал читать.

“Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла. И родились у него семь сыновей и три дочери. Имения у него было: семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц и весьма много прислуги; и был человек этот знаменитее всех сынов Востока.

Сыновья его сходились, делая пиры каждый в своём доме в свой день, и посылали и приглашали трёх сестёр своих есть и пить с ними. Когда круг пиршественных дней совершался, Иов посылал за ними и освящал их и, вставая рано утром, возносил всесожжения по числу всех их и одного тельца за грех о душах их. Ибо говорил Иов: «Может быть, сыновья мои согрешили и похулили Бога в сердце своём». Так делал Иов во все такие дни.