Чингис Цыренов - Звериные души

– Ал’Тан! Наконец-то вы здесь! – воскликнул он и стал душевно пожимать лапу учителя, когда они сблизились. – А я уж было решил, что вы с генералом разминулись и заблудились. Добро пожаловать в наш милый город!

“Милый? Я бы так не сказал,” – промелькнула мысль у Ал’Тана, но вида он не подал. Ни малейшего намёка на недовольство. Он был слишком хорошо воспитан.

– Приветствую вас, господин мэр! Я счастлив находиться в вашем чудесном городе. По правде говоря, по дороге сюда произошла досадная оказия. Потому я и задержался, приношу извинения. Но доблестный генерал Бато прибыл вовремя и всё благополучно разрешилось.

Бато, стоявший рядом, склонил голову вперёд и серьёзным, суровым голосом произнёс:

– Позвольте доложить, господин мэр. Господин учитель столкнулся с Ахиллом и его парнями в одном из переулков торгового квартала. Я счёл неуместным затевать схватку и договорился, чтоб его отпустили.

– Чудеса! Разве так бывает? Мы разыскиваем этого паразита Ахиллеса дни напролёт, а Ал’Тан вот так просто идёт и случайно натыкается на него в подворотне. Чудеса… – мэр покачал головой, ехидно ухмыляясь, и обратился к учителю. – Какие могут быть извинения? Счастье, что вы целы. Этот Ахилл – шелудивый пёс, демон в собачьем обличии. А его Соплежуи – безмозглые отморозки, готовые растерзать любого, кто не так взглянет.

– Отправить туда моих ребят? Если Ахилл ещё там, они схватят его.

– Не стоит. Не думаю, что он остался там стоять и ожидать нас с распростертыми лапами, – мэр направился к главному зданию школы и сделал лёгкий взмах головой, призывая остальных последовать за ним. – Пройдёмте, господа.

Подойдя ко входу, Ал’Тан бегло взглянул на таблички. На левой деревянной доске был вырезан некий текст, вероятно, график работы или расписание занятий, что-то в этом роде – он не стал вчитываться подробно. На более крупной вывеске, висевшей справа от входа, размашистым корявым шрифтом была вырезана надпись: “Школа города-государства Джаако”.

– Господин мэр… – Ал’Тан хотел задать вопрос, но вдруг осёкся, его перебили.

– Вэй… Можете так ко мне обращаться, я не обижусь, – прервал мэр и, сложив лапы крест-накрест на груди, неожиданно громко расхохотался. Птицы, сидевшие на деревьях, дёрнулись в испуге и взлетели. – Вы так похожи на своего отца, Ал’Тан, так похожи… Тот же голос, те же глаза… Вижу, он вас прекрасно воспитал. Жаль, что его нет с нами больше…

– Да-а… жаль… – Ал’Тан тоскливо опустил взгляд.

– Вы хотели о чём-то спросить меня?

– Ах, да… Господин Вэй… – Ал’Тан растерялся и наскоро пытался вспомнить возникший вопрос. – Точно… а у вас в городе лишь одна школа? Просто… я спрашиваю, потому что у нас в Нирусе их несколько…

– Да, к сожалению, это так. У нас сейчас одна действующая школа… – мэр Вэй сочувственно вздохнул, затем обратился к Бато. – Генерал, ожидайте меня снаружи. Негоже заходить в образовательное учреждение в доспехах и с оружием: дети испугаются. Я представлю Ал’Тана директору и вернусь.

– Слушаюсь, господин, – Бато поклонился и отступил на шаг назад, учителю это показалось чересчур раболепным.

Дело в том, что в родном Ал’Тану Нирусе у власти находился не один донгу, а Парламент, состоявший из семи членов, каждый из которых отвечал за свою отрасль: кто за торговлю, кто за сельское хозяйство, кто за налоги, их именовали консулами. Консулы обладали одинаковыми правами и полномочиями и не было кого-то возвышавшегося над ними. Каждый из консулов избирался народом на два года.

Насколько знал Ал’Тан, во главе города-государства Джаако стоял один донгу, мэр, избиравшийся народом каждые пять лет. Править помогали приближенные, советники, их назначал сам мэр. Одним из таких советников был генерал Бато, герой-ветеран Нирэлрийской войны. Он был своего рода живой легендой, великим воином, о котором немало сказаний написано и песен пелось. В военное время он командовал войсками, а в мирное, как сейчас, стоял во главе преторианской гвардии, призванной охранять мэра и его власть.

Ал’Тан и мэр Вэй вошли в административное здание школы и оказались в полутьме. Длинный, узкий коридор уходил вдаль и упирался в широкую дверь. Почти такие же, как и снаружи, стены, обшитые потемневшими от времени досками с облупившейся краской, тянулись по бокам коридора. Запах стоял затхлый и спёртый, будто помещение давно не проветривалось.

Мэр пристально посмотрел Ал’Тану в глаза и тихо, почти шёпотом, сказал:

– Насчёт единственной школы. Видите ли, в чём дело… Так уж повелось, что большинство состоятельных граждан нашего города предпочитают нанимать учителей для обучения их отпрысков на дому. Это для них безопаснее. А менее состоятельные побросали школу. Наш город увяз в преступности, в том числе подростковой. Образование становится ненужным и непопулярным. Молодёжь перестаёт стремиться к знаниям, их больше привлекает беззаботная жизнь в бандах.

– Это грустно, – серьёзным тоном ответил Ал’Тан и, услышав эхо, понял, что сказал слишком громко, перешёл на шёпот. – Такое случалось во все времена. Ну… вы сами прекрасно знаете.

– Скажу вам честно, ситуация критическая, – мэр нервно почесал нос. – Многие школы закрылись. Попросту стало некого учить. Осталась лишь эта. Последнее пристанище для желающих получать знания. И здесь в основном те, у кого нет денег на платных учителей, да и те со временем всё больше и больше теряют всякое желание и интерес к знаниям.

– Нужно ведь с этим как-то бороться, – сдержанно ответил учитель.

– А как вы думаете? Мы пытаемся и… изо всех сил боремся. Но безнадёжно проигрываем. Поэтому я позвал вас, господин учитель. Надеюсь, вы нам поможете в нашей борьбе.

– Господин мэр, – выражение морды Ал’Тана стало уверенным и воодушевлённым. – Я бесконечно признателен за то, что вы сделали для меня. Я знаю, что это вы… вы спасли меня… вы спасли мне жизнь.

Мэр Вэй сложил ладони лап вместе и произнёс чуть громче, чем ранее:

– Я не мог поступить иначе. Когда я узнал, что с вами случилось, моё сердце сжалось, и не было мне покоя, покуда вы в беде. Уверен, если б у меня были дети и если они попали бы в беду, ваш отец сделал бы то же самое… в память о нашей старинной дружбе.

– Да… Уверен, так и было бы… – угрюмо подтвердил Ал’Тан и последовал за мэром, который продолжил идти дальше по коридору.

Кое-где двери боковых кабинетов были приоткрыты, там тьма коридора чуть рассеивалась: сквозь щели проникал слабый солнечный свет из комнат. Скоро Ал’Тан осознал, что цоканье ботинок по полу слышно слишком сильно. Звук, отражаясь от стен, пролетал по всей длине коридора и возвращался обратно, отзываясь эхом.

Стеснительного по натуре учителя это смущало, он старался наступать на дощатый пол как можно мягче и пытался плавно переносить вес с пятки на носок; но это удавалось не всегда, и эхо шагов было то тихим, приглушённым, то звонким и громким, а иногда оно перебивалось резким, неприятно раздражающим слух скрипом половиц.