Алан Нукланд - Эпоха Полтины. Декста Квинта

Они работали на Эгиду уже полторы недели, и пока что Кейн не увидел в деятельности гильдии ничего необычного: их действительно распределили в группы и направляли на различные задания: они участвовали в патрулировании и следили за порядком, сопровождали и охраняли – как сейчас – грузы и рабочих, пресекали бандитизм и разбой среди местных, участвовали в облавах на контрабандистов, подобных вчерашней. В общем, наёмники сполна отрабатывали свой хлеб, и не было ничего, что бы могло заинтересовать Шэмита. И Кейна вполне устраивало то, что дальше мордобоя дело не заходило, в то время как Костоправу явно не хватало кровавых сценариев – в последние дни он был на взводе, и Брустер опасался, что он может сорваться и всё испортить.

– Эй, Брустер! – Бэн дождался, пока проедет телега с рабочими, и поравнялся с ним. – Далеко ещё?

Кейн рассеянно осмотрелся и, запрокинув голову, посмотрел на небо, затянутое чёрным смогом.

– Вроде «засветло» доберёмся.

Костоправ фыркнул.

– Ты ещё как-то ориентируешься, когда наступает и заканчивается день? Как по мне, так всегда властвует ночь.

– Вернее, вечер да сумерки, – усмехнувшись, поправил его Кейн. – Не вижу ничего сложного: небо светлеет – день, совсем темно – ночь.

– За идиота меня держишь, да? Это мне и без тебя известно.

– Кстати, давно хотел спросить. – Кейн вновь посмотрел на тёмные тучи, застилающие небеса. – Тебе что-нибудь известно об этих… облаках?

– Шут его знает. – Бэн тоже поднял взгляд. – Я думаю, это Кара Богов. Вы их прогневали, и Теламар выпустил Тьму, что сдерживал в своей душе.

Кейн не стал ввязываться в теологические споры, лишь раздражённо дёрнул щекой и счёл правильным промолчать. Эта неизвестная тьма беспокоила его. Да что там его – она страшила каждого жителя Колоний. И никто не мог дать ответа на вопрос о её происхождении. Согласно политике Новой Истории, это было обычным сезонным явлением, тогда как люди, жившие в старую эпоху, знали правду – Тьма пришла после окончания войны. Сначала никто не заметил перемен – солнце скрывалось за смогом лишь на непродолжительное время, но позже плотная завеса облаков не рассеивалась уже по несколько дней. В тавернах шёпотом поговаривали, что даже самые сильные природные маги не могут развеять эту неизвестную тьму. Кейн был склонен предполагать, что всё это являлось последствием разрушительных заклинаний, применявшихся во время войны. И в этом нет ничего удивительного, если вспомнить, какая судьба постигла весь Старый Мир.

Поэтому им ничего не остаётся, кроме как тосковать по яркому тёплому солнцу и надеяться на то, что тьма скоро отступит.

– Почему яма? – вдруг спросил Бэн.

– М? Ты о чём?

– Ну Винтада, почему её называют Ямой? – пояснил Костоправ. – Не свалка, не пустошь, а именно яма? Я, конечно, понимаю, что колонисты в большинстве своём еретики и отбросы, но называть свой дом ямой, – он покачал головой, – это уже за гранью моего понимания.

Кейн, как всегда, проигнорировал выпады в сторону колонистов и ответил вопросом на вопрос:

– Ты прожил в Колониях столько времени и до сих пор не удосужился узнать, почему Винтаду называют Ямой?

– Ну да. – Бэн невозмутимо пожал плечами. – Я делал вид, что мне известны такие элементарные вещи. К тому же не особенно дружил с вашим братом, чтобы заводить светские беседы.

Кейн хмыкнул и задумчиво помассировал переносицу, чтобы снять напряжение со внезапно разболевшейся головы.

– Когда прибудем на место, я отвечу на твой вопрос.

Бэн не стал возражать, и остаток пути они проделали молча.

Через несколько часов какие-либо признаки растительности исчезли вовсе, а скалистые насыпи стали ближе и теперь возвышались подобно горам, над которыми клубились плотные столбы дыма. Воздух вокруг стал сухим и горячим, а кроме полыни теперь воняло ещё и гарью, от которой слезились глаза и то и дело скручивало приступом кашля. Ожидавший подобного Кейн вытащил из седельной сумки платок, смочил его водой из фляги и повязал на лицо. Рабочие на телеге и остальные наёмники поспешили последовать его примеру.

Неровная линия насыпи, состоящая сплошь из кусков скал, гор, земли и разнообразной породы, тянулась, покуда хватало глаз. Уже отсюда можно было разглядеть раскинувшийся у её подножия шахтёрский город – Брэвил – к которому они и направились. Показав документы встретившему их патрулю, они беспрепятственно проехали на его территорию.

Смотря на изнурённые лица попадающихся им по дороге рабочих, шайки чумазых детей, уставших женщин, Кейн мрачно размышлял о том, во что превратилась когда-то великая страна. Ведь не так давно у них было всё: земля, история, традиции, свобода. А что теперь? Земля не плодоносит, история позабыта, традиции мертвы, свободу заковали в цепи. Теперь винтадцы вынуждены продавать дома и перебираться целыми семьями ближе к промышленности, чтобы хоть как-то зарабатывать на жизнь. Кейн посмотрел на вершины горных насыпей – Бэн интересовался, почему Винтаду называют Ямой. Что ж, он ему покажет, почему.

– Ты что-то сказал? – спросил Бэн.

Брустер хмуро посмотрел на него – видимо, он размышлял вслух.

– Говорю, сейчас узнаешь, почему Яма – это Яма, – ответил Кейн и окликнул главу отряда: – Эй, Мартло! – Командор обернулся. – Мы с Костоправом отойдём, отметься за нас.

Мартло кивнул и повёл наёмников вглубь лагеря, тогда как Кейн и Бэн поехали дальше по дороге, ведущей на вершину. Конь Брустера неустанно тряс головой и фыркал, всячески проявляя своё недовольство. Кейн его прекрасно понимал – у него самого болела голова и темнело перед глазами. Видимо, требуется время, чтобы привыкнуть к местным условиям, но, к счастью, они здесь задерживаться не планировали.

– Твою ж мать!.. – вырвалось у Уилторса, когда они наконец взобрались на вершину.

Кейн, до этого пытающийся сфокусировать взгляд на ушах коня и побороть головокружение, посмотрел на него, а потом проследил за направлением его глаз и усмехнулся.

– Вот и ответ, – с горечью проговорил он.

Им открылся вид на гигантскую воронку, краёв которой было невозможно разглядеть, сколько не старайся – Кейн знал, что её диаметр исчислялся сотнями миль. Создавалось впечатление, будто они стоят на вершине огромной стены и взирают на всё с высоты птичьего полёта. Отсюда было хорошо видно, что в одних местах развороченное, словно от бомбёжки, дно покрыто пеплом и золой, в других же непроходимыми скалами, а на сравнительно чистых участках были построены бесчисленные заводы по переработке ресурсов, непрерывно коптящие небеса едким чёрным дымом, чтобы как можно быстрее выплюнуть свою долю продукта, которую потом погрузят на корабли и отправят в Акмею.