Almerto - Рядовой

Уже темнеть начало, когда я отправил всех к родителям, а вот Аштан так и остался. От рыбы остались лишь кости, что кучей лежали у костра. Зато все ушли сытые и довольные, прихватив остатки конфет. Я, недовольно посмотрев на Аштана, сказал горестно:

– Не знаю, чем и помочь тебе, паря. Не знаю… но попробовать можно, – сказал задумчиво, глядя на ту сторону реки, и попросил: – Помоги мне сеть собрать и почистить. Мне уже собираться надо. У дома еще венцов восемь осталось.

Аштан, робко глядя на меня исподлобья, неверяще спросил:

– И вправду поможете?!

Я кивнул.

– Не работник ты у кузнеца. Не работник. Огня ты боишься.

Он опустил взгляд, и я сказал нехотя:

– Ты пока переночуй у кого-то, я завтра дом-то доделаю. Потом крышу начнем и за десять дней сподобим мне домик. Хозяином пока у меня будешь в нем. Работу найдем тебе. Подсоблю малясь. А пока не думай о работе.

Аштан горестно кивнул.

– Мне больше не к кому обратится, тетка-то умерла.

Я так и не обернулся к нему. Чтобы не видел он жалости.

– Иди пока, ты у кого ночевал-то?

Он лишь пожал плечами.

– В сарае у Рикафа. Там сена много.

Киваю, сам не раз ночевал по сараям. А сейчас вот наконец-то дом дострою.

– Завтра приходи, сюда. Будешь помогать мне достраивать. Вон там, видел, готовые бревна я чищу? Те уже вяленные, их можно пускать в дело. Не согнутся. Вон и навес я тогда сподобил им. И для крыши только останется.

Он кивал медленно и затем вдруг спросил:

– А можно я с вами в город пойду. У вас переночую? – плечи паренька вздрогнули, и я, вздохнув, бросил:

– Собирайся, в гостинице поспим сегодня.

Он так и остался стоять, задыхаясь в рыданиях и пытаясь сдержать их же. Наконец, успокоившись, он упал передо мной на колени.

– Дядя Путиш, не бросай меня!!! У меня никого роднее тебя не осталось. Никому я не нужен. Я уже несколько месяцев по деревням хожу, работу ищу, да сплю, где придется. Хотел в петлю лезти…

Я оборвал его.

– Хорош ныть. Пошли.

Он так и замолчал. Затем неуверенно пошел за мной.

В таверне я сразу пошел в свой номер, ведя впереди пацана, и лишь когда посадил его на кровать в своем номере, сказал твердым голосом:

– Я возьму тебя под свою опеку, но чтобы слушался меня с первого раза. Понял?

Он закивал быстро-быстро и вдруг неожиданно обнял за шею и замер, трясясь всем своим худым телом. Снова ревёт, вот те раз!

– Ну, не реви уже. Всё, я пошел вниз. Я тут буду. Еду тебе принесут. Всем говори, что сын ты мой. Нежданный, значит, негаданный, понял?

Он вновь закивал, а я продолжил:

– Скажешь что… а, ладно. Больше ничего не говори. Спи, давай. Завтра опять работать пойдем.

Он деловито кивнул и вдруг сказал:

– Ты только сильно не напивайся, а то мужиков опять побьешь… искать их будут, как у нас в деревне.

Тут я смутился и, неловко кивнув, вышел. Вот ведь малец?! А?! Всё ведь помнит!!!

Когда я спустился, то первым увидел, как ни странно, в окружении женщин ротного. Хотя… уже зама воеводы. Он отвел взгляд от меня и чуть кивнул. Я, сделав непроницаемым лицо и, вздохнув глубоко, сел за стойку бара и потребовал к себе внимание, доставая широкий красный пояс.

– А ну, братия!!! Кто тут самый стойкий? Навались!!!

Все словно только этого и ждали. Шум, смех сразу навалились скопом. Игры в стопку на скорость выпивки начались неожиданно быстро и весело. Я даже отвлекся от мыслей за Аштана и, отойдя от всех, вздрогнул, когда он подошел к моему столику.

– Дядь… я там не смог уснуть… можно я тут посижу?

Смотрю на него горемычного и неожиданно для себя киваю.

– Садись… я сегодня всех угощаю, – и, чтобы взбодрить его, лохмачу его вихры. Он смущенно и весело взбрыкивает. – Кушай, вон, стол ломится. Завтра только позавтракаем…

Он спрашивает бодро:

– Может, сейчас я возьму на завтра, что осталось?

Смотрю на него недоуменно.

– Зачем?

Он пожимает плечами, глядя голодными глазами на стол и не решаясь сразу начать кушать.

– Малец, ты ешь. Деньги есть. Наедайся и не жадничай. Я тебя без еды никогда не оставлю. Понял? – смотрю на него, такого жалкого, и сердце захватывает.

Когда он отвалился, разморенный от сытости, я вложил ему в руку еще тарелку снеди и отправил в номер. Довольный и улыбающийся, он так и пошел в номер. Я лишь усмехнулся.

Он ушел, и мне стало сразу скучно. Обратив внимание на громкий смех за столом Циате, я снова вздохнул. Девки опять у меня отменяются. Ротного было и не узнать, он весело что-то рассказывал девкам, и те жеманно улыбались ему, оглашая чуть не всю таверну своим смехом. Настроение испортилось еще от одного взрыва смеха, и я стал прорываться к номеру. Народу собралось очень много. Заодно и сунув Шансти два золотых, показал на выход в номера. Он лишь кивнул, занятый уже другими.

В коридоре перед номером меня позвали сзади. Недоуменно обернувшись, так и застыл, глядя на Циате. Он повторил свой вопрос:

– Что, уже взял девку в номер?

Пришлось соврать, чтобы не думал на всякое:

– Взял, а то как же!!!

Он вдруг процедил зло:

– Мужеложествуешь? Еще и молодых совращаешь? Тех, кто сдачи дать не может?!

Слова так и застряли в груди. Я лишь опустил взгляд и, покраснев, промычал:

– И не думал…

Он, резко развернувшись, ушел в толпу. А я, как каменный, перешагнул порог комнаты. Вот эти слухи мне были совсем ни к чему. Ладно, переночуем сегодня, завтра, а потом уже и в своем доме. Почему я сразу не сказал правду ротному?! Хотелось показать, что и у меня есть кто-то. Эх… ладно. Спать надо. Завтра будет лучше думаться.

Наутро позавтракав и взяв еды с собой, мы пошли обратно и через полчаса уже вовсю собирали венцы и подгоняли их друг под друга. Вдвоем споро работа шла. Да и весело. Аштан много рассказывал о том, куда ходил, чем занимался. Я лишь посмеивался, слушая его. Мы и вправду выложили все до крыши. И даже часть дома накрыли рогожей. Чтобы не намокли от влаги комнаты наши. Кирпичи еще вчера начали таскать за всего лишь один золотой мужики из деревни, как и обговаривалось тогда еще с ними.

Но я не о них сейчас думал, а замер от догадки. А ведь никто не даст мне сделать Аштана своим сыном. Мало того, тот же Куржан первым крикнет в толпе, что я иногда балуюсь и мужским телом. Он все не мог мне простить, что я не зову его к себе больше. Не пользуюсь его телом. Куржан, конечно, и сам вовсю потрахивает шлюх-парней в роте. Их мало, и только один шлюха это делает открыто, Ркен. Что-то в нем меня смущало и восхищало. Он не побоялся открыться перед всеми, что он нижний и любит только мужчин. Но жизнь его коротка, если он не затихнет со своими смелыми взглядами.

Как же мне помочь пареньку? У него будет свой дом и то, что я строил его, не укроется ведь от взгляда народа. Все скажут, что я его строил. Значит, причислят к тому, что я пользуюсь его услугами, поэтому дал ему пожить у меня.