Илья Дюдяев - Алое пламя

– Честно сказать, я думал, вы умрёте, – смотря в глаз, сказал доктор.

Вермир удивился и даже испугался, но доктор ничего не смог прочитать из-за бинтов, но губы и глаз с лихвой выдали.

– Почему? – спустя десяток секунду тихо спросил Вермир.

– Человек является тем фактором, который и спасает и убивает. Себя. Люди сами себя убивают и сами себя спасают. Бывает, от переизбытка чувств умирают, ибо сердце разрывается. Придумают себе что-нибудь и носятся с ним, только был здоров, как уже лежит, свернувшись клубком, а на следующий день хладный труп. Вы думаете, вас кто-то спас? Нет, конечно, с такими ранами помирают спустя пару минут. Плюс, минус, зависит от человека. Я даже сомневаюсь, что вы бы умерли, если было бы распорото горло. Вы прошли несколько сот метров с такими ранами, это очень трудно повторить. Можете гордиться.

– Откуда вы знаете? – со страхом сказал Вермир.

– Это теперь общественное достояние. Вы всю улицу, точнее две, залили кровью, заляпали стены. Сейчас отмыли, естественно.

– Так теперь все знают, – с затухавшим взором сказал Вермир.

– А вы не помните наш последний разговор?

– Помню… Я не представлял, что в таких подробностях…

– Привыкайте. Драконоборцы не любят внимание общественности, но вам выпал уникальный шанс. Теперь все ждут вашего выздоровления, возвращения, а также наказание злодеев.

– Вы хотите сказать, что люди думают, будто я буду рубить головы?

Доктор закинул ногу на ногу, загадочно улыбнулся, его глаза блеснули.

– До вашего появления, – сказал он, – не было ничего, монотонная темнота… или серость, как вам удобнее. Словом, ничего не было, и это была лишь одна сторона, вы принесли выбор. Вы являетесь силой, которая даёт людям свободу выбора, право отказаться от темноты, перешагнуть через черту с красной большой надписью: «Не выходить!». Вы олицетворение другой стороны.

– И что же это за сторона, по-вашему?

– О, это уже менее важно. Видите ли, в удушающей пустоте и безграничной тьме, хорошим выбором покажется обжигающий огонь и бескрайние моря лавы.

– Вы просто не сталкивались с драконами.

Доктор засмеялся, медленно, тягуче, почти без эмоций, лишь глубоко раздавалась маленькая задорная нотка.

– Можете не волноваться, я уверен, что ваша сторона окажется лучше.

– Думаете, они захотят увидеть калеку?

– Бросьте. Какой же вы калека, не слепы же, – доктор вынул монокль. Вермир заметил, что этот глаз как-то сузился, стал меньше. – Да, левый глаз мой почти не видит, и только благодаря усиливающему стеклу я могу хоть что-то разглядеть. Конечно, ваш и мой случаи разные, но до того, как я получил монокль в пользование, я прожил без глаза, то есть всё детство и подростковую жизнь.

– Моё лицо…

– Да, досадно.

– Оно искромсано в клочья!

– Разве вы уже видели?

– Я представляю. Бугристые швы и не кусочка чистой кожи. Оно изрезано, доктор.

Доктор перекинул ногу на ногу и, с бесшумным вздохом сказал:

– Вы слишком заботитесь о внешности. Не стоит так переживать, людям важна ваша наружность не более чем скалам птицы. Главное, что вы сделаете, а не то, как красиво ваше лицо.

Вермир взорвался.

– Я уродлив, доктор! Похож на чудовище! И если вы говорите, что людям не важна внешность, то вы их просто не знаете! Они по первому взгляду определят, какими быть, злыми, милыми или равнодушными! И нет ничего зазорного, в том, чтобы увидев моё нынешнее лицо испугаться, закричать, выгнать! – гнев, как обычно, прошёл быстро, на смену пришла печаль. Вермир посмотрел в сторону. – Я не тот человек, который даст другое будущее, не теперь. Да и не верю. Больше похоже на воспалённую мысль, чем на правду.

Доктор встал, медленно прошёл к окну, держа руки за спиной.

– Вам не нужна красивая внешность, – сказал он спустя минуту разглядывания крыш, – вы же не мошенник, который хочет мгновенно обаять всех вокруг и сбежать. Вы будете добиваться доверия, уважения, обращать людей к себе. Вашей внешностью станут ваши поступки, отразят вашу сущность. Вам ни к чему обольстительная наружность, вы будете прекрасны и так.

Вермир рассмеялся, звонко, нарочно продлевая смех, чувствовал себя погано из-за того, что делает так, высмеивает идею, но не знал, что ещё можно сделать. Доктор не обратил на всплеск смеха никакого внимания. Спустя пару тихих минут доктор вернулся на стул.

– Давайте посмотрим, – сказал он, доставая ножницы.

Лицо, как и предполагал Вермир, оказалось покрыто шрамами от висков до подбородка, словно в коже каналы. Глазница заросла не полностью, ещё отчётливо виден разрез века. Вместо дыры в животе доктор увидел розовый шов с парой торчащих ниток.

– Как лицо? – спросил Вермир.

– Ужасно, – холодно ответил доктор.

– У вас есть зеркало?

– Вы уверены?

Вермир кивнул, доктор достал из сумки небольшое, схожее с дамским, зеркальце, вермир взял зеркальце, задержал дыхание и резко наставил на лицо. Сердце забилось быстрее, грудь судорожно поднялась и замерла, скорбь, жалость, горечь разлились по венам. Хоть он и думал, что под бинтами скрывается что-то ужасное, но такого представить не мог. Перед Вермиром предстало лицо обезображенное шрамами до такой степени, что возникало лишь одно чувство: ужас. Желание поскорее убрать зеркальце куда-нибудь подальше всколыхнуло, как волны в океане, но он удержался, насильно смотря на своё уродливое отражение.

– Думаю, достаточно, – мягко сказал доктор, забирая зеркальце.

Вермир посмотрел на него, плохо соображая, будто что-то рухнуло внутри. Доктор смотрел в ответ спокойно, без отвращения, жалости или страха.

– И вы… вы думаете, что люди хотят меня видеть… таким?

– У вас нет выбора. Прощу прощения, выбор есть, но какой? Вы можете стать отшельником, добровольным изгоем, или жить в уединении прямо в городах или деревнях, но это ничего не поменяет. Если же вы хотите вернуть утраченную… репутацию? Трудно подобрать слово… Если вы хотите, чтобы от вас не шарахался каждый встречный, то стоит позаботиться о том, чтобы люди знали, какой вы внутри.

– Звучит дико. Я не терял свободу, чтобы идти лишь одним путём.

Доктор усмехнулся.

– Да будет так, – сказал он, кладя ножницы и зеркальце в сумку.

– Вы уходите? – встревоженно спросил Вермир.

– Да.

– А как же перевязка?

– Вы больше в ней не нуждаетесь. Единственное, повязка, скрывающая пустую глазницу, не помешала бы, но это уже ваша прихоть. Вы исцелились, поздравляю. Дальше организм сделает всё сам, мне ни к чему докучать вам, – доктор выпрямился, взяв сумку, и направился к двери. – У вас хороший голос, вы можете обольщать им. До свидания, – сказал он, перед тем, как выйти.

Вермир сидел ещё минут десять, смотря на дверь. Он окончательно понял, что всё вокруг рушится, а он не успевает подстраиваться, не рассчитывал, что доктор будет с ним вечно, но не предполагал, что будет так неприятно расставаться. Этот человек сразу показался интересным и вселенски загадочным. Вермир хотел бы поговорить с доктором ещё бесчисленное количество раз, до тех пор, пока не поймёт, что понял все его помыслы и чувства, пока не поймёт, насколько тот прост или сложен. Оставшийся день забылся во сне.