Светлана Котт - Революция разума

Послышался грохот дверью. Кто-то еще зашел в лавку.

– Черт, это зоркий, – сказала Шел.

– Не паникуем, мы паримэри, приехали за просвещением, – успокаивал Спектр. Мы ждали, пока Зоркий выйдет из лавки, он внимательно осматривал оружие.

– Сколько он еще будет тут торчать? – спросила Шел.

– Он идет сюда, – сказал я. Зоркий о чем-то болтал с Бобби и двигался в нашу сторону. Скорее всего, он бегло тут все оглядит, зачем ему внимательно проверять тут все.

– Смотри, тут запасной выход, – сказал Спектр.

– Пошли отсюда, – сказала Шел.

Мы вышли через запасной выход и поспешили к котам.

– Быстрее запрыгивайте, капюшон накиньте, – скомандовал я.

Я сел верхом на кота, как вдруг из лавки вышел зоркий. Он подозрительно оглядел нас и спросил:

– Что тут делают люди, ищущие духовное просвещение. В тринадцатом переулке его вы тут не найдете.

– На самом деле мы случайно забрели сюда, – ответила Шел.

– Душа, умершая однажды… – сказал зоркий и резко замолчал.

– Имеет шанс воскреснуть, пока жива, – продолжил Спектр. Зоркий ничего не ответил и пошел к своему ворону. Мы развернулись и поехали в противоположную сторону.

– Что это значило? – спросил я.

– Самая известная фраза паримэри, неужели ни разу не слышал? Он нас проверял, любой паримэри знает эту фразу, прокололись бы, он бы все понял, – ответил Спектр.

– А что значат эти слова? – спросила Шел.

– Это значит, что человек погрязший на земле в грехах, может очиститься лишь тогда, пока жив. Потом этого шанса у него не будет.

Мы выехали на восемнадцатый переулок и увидели повсюду зорких.

– Какого черта их так много? – спросил я.

– Ди, приглядись к плакату.

Я посмотрел на стену, везде было развешано мое лицо с подписью «Внимание! Предатель! За достоверную информацию о местонахождении награда тысяча ун. За поимку живым или мертвым награда пятнадцать тысяч ун».

Мы медленно проехали мимо оживленных зорких, я сильнее натянул капюшон и смотрел вниз. В кармане мне попалась книжка паримэри, я сделал вид, что увлеченно читаю ее.

По дороге из города нас никто не останавливал и вообще мало обращал внимание. Зоркие были повсюду, расклеивали объявление, расспрашивали прохожих, их псы что-то вынюхивали. Только сейчас я подумал, что какой же я идиот, что не сжег свой дом. Ведь псы могут вычислить меня по запаху. Но благо хоть, что одежда была такой старой и зловонной, что перебивала любой запах. Поэтому многие старались обойти нас стороной, но я уже принюхался.

На окраине города местность становилась пустыннее. Мы двигались к долине смерти в поисках Одуванчика. Началась буря, песок стал попадать в глаза и нос, поэтому пришлось надеть маски. Все это время я думал о том, что ждет нас дальше.

Буря усилилась, и мы решили переждать ее в попавшейся по дороге пещере. Коты жадно поедали засушенных мышей, а мы с Шел и Спектром наслаждались колокольчиками и запивали водой в форме камня. Так как я и Шел всю ночь не спали, мы решили восполнить это. Спектр остался следить за обстановкой, пока мы лежали на мягких котах.

Буря стихла только спустя пять часов, тогда Спектр нас и разбудил. Мы быстро собрались и поехали дальше. В пути я увлекся книгой паримэри. В ней было много философских мыслей, никогда прежде меня не увлекала подобная литература, это было странным для меня.

– И что пишут в этой книге? – спросила Шел, это было неожиданно, поэтому я немного напугался.

– Здесь пишут, что каждый из нас сеятель. И оттого, какие семена мы посадим, зависит, вырастит ли сорняк или хорошее растение. А оттого, как мы будем за ним ухаживать, зависит, будет ли оно жить или погибнет. «Плод наш, результат дел наших», – прочитал я.

– Как бы не стать тебе паримэри после этой книги, – улыбнулась Шел. Я засунул книгу в карман.

– Нет, такая жизнь не по мне.

– Вот и началась мертвая земля, – сказал Спектр. Мы посмотрели вперед и увидели мост, который вел к выжженной земле. Коты замяукали, я попытался их успокоить.

– Это только начало, до самой долины еще далеко, – сказал я, и прежде чем пойти дальше, мы одели котам на лапки защитную обувь. Земля здесь отвратительная, часто можно наткнуться на режущие предметы. Я посмотрел на своего кота. Джерри был моим любимцем, самый крупный из всех котов. Его я купил первым, он был самым агрессивным, вредным котом. Но я смог его приручить, он стал очень преданным. Однажды даже дрался за меня, отчего получил шрам, но спас мою шкуру. Шерик и Маруська были его детьми, поэтому я не хотел брать их с собой. Он бы не позволил им пойти с нами, даже Джерри понимал, что мы едем в опасное место.

На мертвой земле делать нечего, только безумцы сюда заезжают. Здесь практически не бывает ветра, дождя. Местность тут скалистая, без каких-либо растений. Даже насекомых тут не водится, иногда лишь попадаются чьи-то черепа и кости.

– Что это за могила? – спросила Шел.

Мы подъехали поближе и увидели крест с надписью «Маленькому черноволосому Кириллу».

– Говорят, что эта могила и стала причиной появления мертвой земли, – сказал Спектр.

– Существует легенда про человека по имени М. Точного имени никто не знает, известна лишь первая буква. Однажды он ушел на работу, оставив сына и мать дома. Была его смена охранять ворота города, он сидел в башне и наблюдал сверху. Но он так устал, что случайно уснул на посту. Именно в этот день на город напали. Потери были огромными. Врага удалось уничтожить, но когда М. вернулся домой, он увидел, что сын его был мертв. Жена плакала и говорила, что не смогла его уберечь, он выбежал сражаться с врагом. Тогда М. похоронил сына и поставил крест на этом месте. И говорят, что земля вокруг этой могилы почернела, и с каждым годом территория ее увеличивалась. Но это лишь легенда, – сказал я.

Шел внимательно смотрела на надпись, на ее глазах я заметил слезы.

– Почему ты плачешь? – спросил я.

– Просто подумала. Наверное, им было очень больно потерять ребенка, к которому они успели привыкнуть и полюбить.

Я подъехал к ней поближе и положил руку на плечо. Она вытерла слезы, и мы поехали дальше.

– Шел, скажи, а можно ли было бы в паутинном доме отказаться продавать кладки и все время жить на первом этаже? – спросил я.

– Можно, но если ты не производишь кладку, пауки сжирают тебя. Поэтому приходится выбирать между своей жизнью и жизнью своих детей. Если честно, я не хочу вспоминать об этом.

Больше я старался ее не спрашивать ни о чем. Лишь иногда мы втроем о чем-то разговаривали, большую часть времени молчали. Мы ехали четыре часа мимо скал, костей и вдыхали запах гари. Воздух забивал легкие, он здесь до невозможности сухой. Сквозь туманное небо виднелось алое солнце.