Ирина Кожина - Гримуар. Сокол во тьме

Мы отправились в другой зал трапезничать по случаю важной гостьи. Кроме нас троих, за столом расположились три слуги Мары. Стол был богат на различные яства: от мясных блюд до экзотических фруктов.

– Угощайтесь, гости дорогие! – сказал Самаэль, проведя рукой над столом.

– Спасибо за гостеприимство, дорогой Самаэль! – ответила Мара, подмигнув хозяину замка.

Я мёрзла, поэтому попросили слуг принести шубу, в тепле которой я потом укуталась.

– Как дела у тебя? – спросил Самаэль, глядя на богиню и откусывая толстую куриную ножку.

– О, всё просто замечательно! – воскликнула она, подняв бокал с вином. – Я проделала такой долгий путь, чтобы сюда добраться. Столько событий, пока доехала.

– Сервусы беспокоили тебя? – застыл с куриной ножкой в воздухе Самаэль.

– Ты же знаешь… Уна и его сервусы… – помрачнела резко она. – Я вынуждена быть очень осторожной. Возвращение домой оказалось нелёгким. Зато столько приключений, – отмахнулась Мара.

– Поверь, он скоро ответит за это! – спокойно сказал Самаэль, абсолютно уверенный в лице.

– Я бы хотела, чтобы это произошло поскорее, – засияла ледяной улыбкой Мара, на её щеках образовались неглубокие ямочки. – Я преодолела все ловушки сервусов и… о, да, они уже в курсе, что я вернулась, но пока они ломают голову, как меня поймать, я плету интриги против них, натравливая друг против друга.

– Ха-ха-ха! – наполнил зал смехом Самаэль.

Я скромно улыбалась, потому что пыталась вообразить все эти ловушки, вырисовывая в разуме месть сервусам за смерть Ольги, которую они убили прямо у меня на глазах.

– Я бы хотел услышать хотя бы одну историю об этом, – добавил тенебрис.

– Ты, конечно, знаешь двух важных персон таких, как Юлия и Анна, – ехидно начала Мара, отпив немного красного вина. – Я направила их по ложному следу, столкнув друг с другом так, что те поссорились. Представляешь, я направила весть Юлии, что появлюсь на Северном полюсе. Та собрала целую армию, чтобы встретить меня там. Тем временем, подставной информатор сообщил Анне, что я появлюсь в Сибири. Эта поругалась с Юлией за то, что обманула Уну. Все они знали, что я прорву их блокаду, смогу обойти чары Уны, наложенный запрет на появление богов на земле. Но я появилась, знаешь где? – весело спросила Мара. – Никогда не угадаешь. В Египте, и там сразу выпал снег. Египтяне были очень удивлены. А Уна вместе с сервусами не успели догнать меня. Я только хвостиком махнула и всё, прощайте, идиоты! – оскалилась в улыбке она.

Закончив историю, где Самаэль обхохатывался так, что иногда стены вибрировали, Мара перевела на меня взгляд.

– Ну, а ты, сокол, хорошо ли тебе здесь? – спросила вдруг она меня, прищурив глаза.

Этот вопрос вдруг меня сбил с толку.

– Почему ты спрашиваешь? – ответила, удивившись, я.

– Выглядишь не очень, – хмыкнула Мара. – Мрачная ты, сокол, словно во тьме где-то потерялась.

Несомненно, это была метафора, но смысл в этих словах был.

– Разве мы не дети тьмы? – серьёзно спросила я.

Мара подняла бокал с вином и элегантно отпила глоток.

– Ведьмы – да, дочери тьмы, но не все, есть же и ведьмы по другую сторону. Не ты ли там была недавно? – пристально посмотрела богиня на меня, и я отвела взгляд.

Но она и так знала ответ, поэтому я промолчала.

– Но мы единственные с Самаэлем в этом замке, нет, даже в этом мире, являемся родителями тьмы, – продолжала Мара. – Но ведь не является ли тьма риторическим вопросом? Мы же находимся не в тёмном помещении, не так ли? Мы не в вакууме пространства, нет! И даже здесь, – богиня обвела рукой зал, демонстрируя его, – мы находимся в шикарном, красивом помещении. Здесь же не противно – ужасно страшно? Нет! Что там говорить, даже сервусы любят красивые места. Тьма внутри нас, Олеся, в наших душах.

Наступила тишина, ибо все внимательно слушали мудрые речи Мары – богини зимы и смерти. Нарушила я её вопросом:

– Что ты имела в виду, когда сказала, что я мрачная из-за того, что во тьме потерялась?

– Да, звучит нелогично, судя из того, о чём я сейчас говорила. Но тебя что-то тяготит, – спокойно ответила Мара.

Самаэль внимательно оценил меня взглядом, но ничего не добавил к дискуссии, как и я. Его глаза словно говорили: «Она права, чертовски права».

– Итак, – продолжила богиня. – Как успехи с поиском Гримуара? – перевела взгляд на Самаэля она.

– Пока первый поход ничего нам не дал, – ответил Самаэль. – Если бы он был в том месте, Олеся бы уже нашла его, она прекрасно чувствует книги. Она не просто ведьма, а книжная чародейка.

Мне даже понравилось это словосочетание «книжная чародейка», будто я была писателем каждой книги и могла воссоздать любую историю в реальности. А когда-то я себя называла «чародейкой» и ненавидела слово «ведьма». Я улыбнулась сама себе, так как была тогда наивной, времена изменились: я действительно во тьме.

– …Олеся подтвердит, – сказал Самаэль, и услышанное имя вернуло меня из размышлений.

– Что? – растерялась я, бегая глазам по сторонам.

– Что камень Уны не выполнял предназначенной роли, Олеся! – напомнил тенебрис.

– Э-э-э-э, да, наверное… Он что подделка? – вскинула брови я.

– Этого не может быть! – возразила Мара. – Это уникальная вещь, созданная Уной.

– Тогда почему он не работает? – спросила я.

– Этот вопрос нам предстоит выяснить тоже, как и где спрятан Гримуар великого колдуна.

После ужина Самаэль и Мара вместе с прислугами удалились, и вновь воцарилась тишина вокруг.

Этой ночью я опять не дождалась Самаэля. Но, когда обеспокоенная, я отправилась бродить ночью по замку в поисках, я не обнаружила никого в его почивальне. Я пересекала коридор за коридором, зал за залом, и казалось, что им нет конца и края. Длинная белоснежная рубашка постоянно служила преградой для передвижения – я спотыкалась о её подол. Затем я услышала звуки за одной из дверей. Я остановилась перед красивой деревянной резьбой, изображающие неизвестные мне знаки. Я застыла перед ней лицом, глубоко дыша и боясь её открыть, ибо уже понимала, что происходит на самом деле. Но желание увидеть правду собственными глазами, не только услышать и жить в догадках, было сильнее меня. Я медленно протянула руку и тихо приоткрыла преграду тому, кто находился в комнате. Меня не видели, и я еле сдержала крик: Мара и Самаэль были настолько заняты плотскими утехами, что им было не до гостьи.

Я закрыла злосчастную дверь и побежала, не понимая куда направляюсь. Передо мной предстала картинка только что увиденного. И сама не понимая того, я оказалась на улице, распахнув главные витражные двери и упав на колени в снег. Сквозь слёзы и боль я не сразу поняла, что у нас произошла резкая смена климата: лето затерялось среди зимнего полотна, укрывшего всё вокруг: замок, зелёные деревья и кусты, серые тротуары. Я рыдала и, казалось, что у меня всё внутри прожигает от боли, что я не ощущала холод, поразивший тело. Я была предана, хотя мне никто в верности не клялся. Я была предана, хотя у меня не было официальных отношений, а, следовательно, и обязательств. Я была предана, потому что верила в мечту. Это означало лишь одно, я предала саму себя, ибо создала в своём мире иллюзию и пыталась делать вид, что всё прекрасно. Я рыдала, потому что мне это было нужно… А затем я прилегла на пушистый снег и посмотрела на небо, усыпанное мириадами сияющих звёзд. Я злилась на весь мир: на родителей за то, что меня родили, на маму за то, что передала мне ведьмовские гены, на лучшую подругу Нику за то, что она выбрала сторону сервусов, я злилась на всех и ненавидела жизнь за то, что она теплилась в моих жилах.