Оксана Ризнич - Смертоносный цветок

– Что это? – спросил Костик.

– Вулканическая бомба, а на ней вроде как изображение воина, если верить археологам. Этакий курильский сфинкс, – ответил Виталик.

– Мне кажется, лицо женское, – сказал Сергей Семёнович и задумчиво провёл пальцами по пухлым каменным губам. – А глаза с восточным разрезом.

– Трудно сказать, местные тоже считают, что лицо женское, – ответил Виталик. – Бытует легенда, что таких каменных баб на острове было три, они составляли магический треугольник и оберегали жителей острова от бед. В тот год, когда этот камень нашли и перевезли сюда, случилось сильное землетрясение [34] Речь о землетрясении 1994 года. . Половину посёлка сровняло с землёй [35] На самом деле нижнюю часть посёлка снесли – у местных властей после землетрясения возникла идея организовать на Курилах работу вахтовым методом и выселить постоянных жителей. Поголовно всё население было выписано с занимаемой жилплощади. Но оказалось, что некуда выселять (Россия на массовый наплыв курильских беженцев не рассчитана), а сами курильчане выселяться не слишком-то и хотели, и не уехавших через год начали прописывать назад. .

– Много людей погибло? – спросил Сергей Семёнович.

– Без жертв обошлось. Но многие уехали с перепугу.

Когда Геша, входивший последним, ступил на бетонную ступеньку, железная дверь с лязгом закрылась за его спиной. Темнота подвала обступила их, лишь тусклый свет струился снизу из дверного проёма, ведущего налево. Пахло плесенью.

– Подождите, ступеньки покатые, упасть можно, – сказал Виталик. – Тут где-то выключатель…

Раздался щелчок, вспыхнули лампы, и темнота ускользнула за спину высокой седоволосой женщины. Смотрительница музея воззрилась на них без улыбки, и Ашот отпрянул назад, едва не сбив с ног Изуми.

– Добро пожаловать, – в голосе женщины скрипнули дверные петли. – Проходите. Здесь у нас зал дикой природы.

Они шагнули в небольшое помещение, где стены пестрели фотографиями каких-то людей, растений, листами гербария.

– Вот фото Николая Дроздова, он приезжал однажды к нам на остров, – женщина показала на чёрно-белый снимок. – Ельцин, кстати, здесь тоже был, и многие другие известные люди.

Ашот покосился на чучела птиц, которые явно потеряли первоначальный вид – кое-где перьев на них почти не осталось и проглядывали тонкие птичьи кости. Гипсовый слепок гигантского следа медведя стоял у стены. Изуми приложила маленькую руку к отпечатку лапы, едва закрыв его на четверть. Костик положил свою руку поверх, и след медведя стал казаться не таким уж и большим, на две трети закрытый растопыренными пальцами Иваницкого.

– Смотрите, объёмный макет Кунашира из папье-маше, – позвал Виталик. – В этой точке мы сейчас. А вот тут, на севере, Болышева и Тятя, а кальдера Головнина в противоположной стороне, на юге. Сами видите, какой маленький остров.

– Так мы его за день можем посмотреть, что тут две недели-то делать?! – воскликнул Ашот.

– Это вряд ли, – возразил Виталик. – Остров практически непроходим: низменности заболочены, а чуть выше поднимешься – сплошной бамбук. Здесь передвигаются только по периметру, вдоль берега. А дорога всего одна, вот она, километров пятьдесят длиной.

– Зато, наверное, тут у всех удочки из бамбука? – спросил Сергей Семёнович.

– Из этого бамбука удочку не сделаешь, стебли слишком тонкие. Растет сплошняком, зараза, ни одни штаны не выдерживают, и обувь тоже – всё рвёт в клочья!

Сергей Семёнович удивлённо покачал головой.

– Прошу вас, – музейная женщина повела в воздухе рукой, приглашая в следующую комнату. – Здесь у нас выставочный зал. Эти картины изображают природу острова, они нарисованы в разное время художниками, которые сюда приезжали.

Ашот прошёлся вдоль ряда полотен в серо-коричневых тонах. На одном из них на фоне уже знакомого силуэта Менделеевского вулкана была изображена многоствольная берёза, похожая на спрута, на другой – ржавый остов выброшенного на берег корабля.

– А почему так мрачно? – спросил Ашот. – У вас что, совсем не бывает солнца?

– Почему же, бывает, – обиделась музейная женщина. – Вот, например, картины нашей местной художницы, очень яркие.

Ашот с сомнением посмотрел на предложенное полотно. Ультрамариновое небо нависло над чёрным пепловым полем и выбеленными остовами деревьев, культи веток напоминали шипы.

– Это мёртвый лес, – поведала смотрительница. – Во время извержения вулкана Тятя его засыпало пеплом.

– А повеселее картинок нет? – спросил Ашот.

– Нет, – поджала губы музейная женщина и понизила голос до полушёпота, – вы обязательно ещё проникнетесь красотой наших туманных пейзажей и мёртвых рек.

– Похоже, здесь всё не дожило до нашего приезда, – фыркнул Ашот. – В каком смысле реки-то мёртвые?

– В буквальном, – рассердилась она. – В некоторых реках нет рыбы, потому что вода содержит много разных примесей, чаще серных или кислых. Помните, как в сказках: мёртвая вода, живая вода…

Приглушённый женский крик донёсся откуда-то из сумрачных лабиринтов музея-подвала. Все побежали на голос, а музейная женщина, презрительно сузив подведённые чёрным карандашом глаза, пошла за гостями, на выходе привычно выключив свет.

Изуми, зажмурив глаза, сидела на полу в историческом зале, молитвенно сложив руки, и что-то быстро-быстро шептала. Геша, успевший на крик первым, опустился перед ней на корточки и осторожно тронул за рукав. Изуми вздрогнула, её крошечные плечи совсем съёжились.

– Оогума-сан… – позвал её Геша.

Миндалевидные глаза распахнулись, Непочуйко увидел своё отражение в тёмных зрачках. Японка поднялась и с достоинством удалилась, на ходу отряхивая пыль с колен. В коридоре её обступили подоспевшие Виталик и Сергей Семёнович с Ашотом, но Изуми, сказав, что всё в порядке, торопливо вышла на улицу.

Виталик вошёл в исторический зал и с подозрением посмотрел на Гешу, который щупал шкуру медведя.

– Что? – удивился такому вниманию Геша.

– Что – «что?» – вопросом на вопрос ответил Виталик.

– Я ничего не знаю, – сказал Геша. – Она молилась, когда я прибежал.

Виталик прищурился и мысленно сделал себе пометку: «Присмотреть за темпераментным хохлом».

Музейная женщина вкралась в зал, и Виталик вздрогнул, когда скрипучий голос сыпанул мурашек ему на затылок:

– Здесь вы можете видеть коренных жителей Курил – айнов, предметы их обихода и описания встреч с русскими первооткрывателями островов. Большинство этих предметов были собраны учителем, основавшим музей, и группой школьников, с которыми он ежегодно ходил в экспедиции по острову. Обратите внимание, что у айнов совсем не азиатские черты лица…

Ашот посмотрел на изображение бородатого мужика с острогой в руках.