Ирина Шевченко - И придет волчица…

– Что?! – Дракон вскочил из-за стола, и лежавшие перед ним бумаги разлетелись по комнате.

– Умирает, – повторила Видящая Суть. – Драконья кровь замедлила процесс разрушения клеток, но не остановила его. Думаю, Гвейн знал с самого начала.

– Не может быть! Последние тесты делали не так давно, все было нормально.

– Все ли? И на какие нормы вы опирались? Я не специалист в данной области, но могу предположить, что то, что у ее матери началось уже в первые месяцы, у Галлы проявилось позже, но развивается намного быстрей. Она практически лишилась дара, а остаток сил уходит на зрительные иллюзии. Без морока она выглядит, мягко говоря, плохо…

– Иллюзии, – пробормотал мужчина. – Зачем иллюзии?

– Она дракон, Рошан. А драконы всегда чувствуют приближение смерти. Но она еще и человек и не хочет огорчать тех, кого любит. И я думаю, она боится за своего ребенка. Тот же Эн-Ферро, если бы знал, мог бы попытаться что-то предпринять, чтобы сохранить ей жизнь. Ликвидировать причину заболевания. У него получилось бы, ее защита теперь не выдержит.

Хранитель подошел к окну, за которыми жил своей жизнью ничего не подозревающий город, уперся ладонями в подоконник и прижался лбом к холодному стеклу. Ликвидировать причину заболевания? Лайс смог бы. Она не простит, но он именно так и поступил бы. Или нет. Ведь ничего еще не известно наверняка.

– Гвейн сказал бы мне, – произнес он, не глядя на гостью. – Он сам много раз повторял, что Галла важна, что у нее есть какое-то предназначение…

– Есть. Она исполнит его и умрет.

Третья в совете достала из сумочки в несколько раз сложенный тетрадный лист и протянула его дракону.

– Это полный текст. Не думаю, что сказочник показывал тебе его.

Перед глазами заплясали буквы знакомого пророчества. Почти знакомого.

– И суждено так быть, пока не придет дитя крови дракона, но и человека… и эльфа, и орка – первых ступивших в миры народов… Будет велик его дар, а воля неисповедима: низшего сделает равным, назвавши братом, с вечным врагом примирится и станет сам ему домом…

– Теперь ты понимаешь? Гвейну безразлично, что с ней будет, важен лишь этот ребенок.

Рошан успел дочитать до конца. И если все написанное – правда, этот ребенок более чем важен. И Гвейн, наверное, прав, что не пытается вмешаться, но… Это ведь не Гвейн пробирался ночами в квартиру на третьем этаже обветшалой сталинки, чтобы посидеть у детской кроватки, не Гвейн стоял у ограды садика, страхуя от нечаянного падения забравшуюся на самый верх лесенки малышку, не он прогонял хулиганов с вечерних улиц, когда она возвращалась из школы, и не на плече Хранящего Слово она плакала, когда очередной смазливый негодяй разбивал ее наивные мечты…

– Это еще не все, – продолжила Видящая Суть. – Галла связана и с Иолларом, и с Лайсом. Гвейн уже вычеркнул обоих и сделал ставку на мальчишку-проводника.

– То есть если она умрет, утянет и их за собой?

– Сомневаюсь. Старик ее недооценивает. Все же Галла – дракон и успеет разорвать нити, которые завязала сама. По крайней мере, Эн-Ферро она с собой не заберет. А Сумрак сильнее, чем думает Гвейн, и незавершенное дело продержит его достаточно долго. Если он сам не сорвется. Иоллар чужой на Таре, к нему допустимо применить меры как к угрозе извне. Один неверный шаг, и сказочник сам его уничтожит.

Рошан прикрыл глаза и попытался представить, будет ли ему жаль Иоллара. Оказалось, что не очень.

– Значит, останется только Лайс, – прошептал он.

Женщина удивленно округлила глаза:

– Ты принимаешь условия Гвейна?!

– А чего ты ждала от меня? Чего? Какой вообще у тебя интерес в этом деле?

– Интерес? – Она утомленно потерла виски. – У меня нет никакого интереса, Рошан. Я просто устала. Устала быть драконом, как бы странно это ни прозвучало. Устала наблюдать за происходящим в мирах и делать вид, что мне это безразлично. Возможно, Гвейн неверно толкует пророчество. В нем говорится о переменах. Так, может, не стоит ждать их, сложа руки? Может, пора самим что-то изменить?

– Подбиваешь меня на нарушение законов? – нахмурился дракон.

– Нет. Всего лишь делюсь с тобой мыслями, о том, как мне жаль, что я ничем не смогу помочь. Мне ведь не пройти на Тар. После прорыва Дивера Алан помогал Гвейну выставлять ограничения. Понимаешь, о чем я, Разрушитель Границ?

Тар. Марони

Может, пора самим что-то изменить, как сказала одна мудрая женщина, которой надоело быть драконом?

Но что он потеряет, став на путь перемен? Статус, власть, уважение других членов совета. А что приобретет? Лишь надежду на то, что однажды она простит его…

– Не нужно ставить вопрос таким образом.

Лайс молчал, говорила Мариза – еще одна неглупая женщина, к которой стоило прислушаться.

– Я не знаю, как это у драконов, но человеческий ребенок, рожденный на два месяца раньше срока, вполне жизнеспособен. Даже без специального оборудования есть шансы.

– У драконов не бывает преждевременных родов, поэтому…

– Поэтому попробуем спасти обоих.

Доктор Гиалло была настроена решительно, и ее уверенность заражала. Но сомнения еще оставались.

– В определенный момент может встать вопрос выбора, и нужно определиться уже сейчас…

– В Бездну, Рошан! – взорвался, не выдержав напряжения, Эн-Ферро. – Выбор сделан, раз уж ты здесь, а мы согласились на все это!

– Я напишу список инструментов и препаратов, которые могут мне понадобиться, – не поддаваясь панике, продолжила карди. – Как только достанете их, я буду готова.

Чтобы вернуться к вратам, пройти на Вилиль и собрать все необходимое в центральной клинике Вергена, потребовалось не больше пяти минут – его персональный рекорд. Но медлить было нельзя: Джайла не сможет долго прикрывать его, и Гвейн все равно почувствует в своем мире гостя.

– Пора.

– Нет, постойте, – снова Мариза. – Мы не можем решать это сами. Не имеем права.

– Хочешь узнать, что Галла обо всем этом думает? – На нервах Лайс то и дело повышал голос.

– Нет, не Галла.

В чем-то Рошан был подобен Гвейну – он тоже раньше времени списал со счетов Иоллара. Но в отличие от действий Первого в совете, в поступках и суждениях Хранителя Земли было что-то почти человеческое: этот мальчишка никогда ему не нравился, ни до своей смерти, ни после – он заставил его девочку страдать, он виноват в том, что происходит с ней сейчас, и он… Он значит для нее больше, чем все остальные. С последним было особенно тяжело смириться.

– Хорошо, я поговорю с ним, – согласился дракон. – Но если он надумает все испортить, я за себя не отвечаю.

Все объяснилось в один миг: и грусть в ее глазах, и путаные фразы, и то внезапное молчание, что пугало его в последние дни. Правда обожгла больнее, чем пламя пожара.