Юрий Никитин - Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)

Послышались быстрые шаги, Олег улыбнулся священнику, развел руками, мол, обращение язычника прервано на самом интересном месте. Из темноты выбежала запыхавшаяся Лилит, водопад иссиня-черных волос крупными локонами падал на плечи и на спину, пара прядей часто поднималась в такт бурно вздымающейся груди под блузкой с низким вырезом.

– Вот ты где! – воскликнула она с негодованием. – Здравствуйте, святой отец!.. Олег, ты чего от меня спрятался? Думал, не найду?

Олег развел руками, показывая священнику, что, когда появляется женщина, это вообще конец света, а не только умным речам, обнял Лилит, и так в обнимку они удалились в темноту. Священник вздохнул, перекрестился. Показалось очень символическим, что эти двое ушли во мрак, словно во тьму безверия.

Лилит мурлыкала и прижималась к Олегу так, что ее тело словно растекалось по нему, наполняя сладким теплом и негой. Он вел ее, слегка обнявши за плечи, узкие, но по-женски округлые и мягкие, пальцы инстинктивно сжались, прочувствывая горячую нежную плоть. Лилит замурлыкала и прижалась еще сильнее, он пробормотал:

– А ты точно… не суккуб?

Она хихикнула:

– Что, уже сталкивался?

Он помотал головой.

– Было такое в жарких землях, когда с Томасом вышли из Святых Земель. Но, правда, мне повезло.

– Это как?

– Все бросались на него, – пояснил он. – А мне оставалось только бить их по затылкам. Крылатым отрывал их порхалки… Не вскидывайся, я же знал, что отрастут… со временем.

Она засмеялась, вскинула голову и посмотрела ему в лицо влюбленными глазами.

– Знаешь, если бы я была совсем молоденькой, я бы тоже бросилась на шею… или не на шею именно такому вот, как твой благородный и такой милый друг.

– И что, эти суккубы молоденькие? – спросил он с сомнением.

Она вздохнула, плечи чуть поникли, а голос стал печальным:

– Нет, это все старое поколение. Новое, увы, не приходит на смену. Так что суккубы, несмотря на их бессмертие, обречены… А что не поумнели, то… ты в самом деле полагаешь, что женщина должна быть умной?

Он содрогнулся, словно внезапно попал под ледяной водопад.

– Нет, упаси от такой…

Она прищурила прекрасные лиловые глаза.

– Значит, не считаешь меня умной?

Он затряс головой.

– Нет, конечно! Зачем тебе такая глупость?

– Быть умной – глупость?

– Для женщины, – пояснил он.

– Значит, я дура?

Он вздохнул.

– Разве я сказал так? Я сказал, что зачем тебе быть умной, когда ты мудрая? Мудрость – намного выше, чем какой-то ум.

Она улыбнулась, сказала с удовольствием:

– Вывернулся. Но вывернулся изящно, это я в мужчинах ценю.

Он пробормотал:

– За галантностью – к Томасу. Он когда-нибудь лопнет от переизбытка учтивости.

Она оглянулась, засмеялась, он посмотрел в ее глаза и, как в зеркале, увидел, как Томас, не стесняя себя в выражениях, гоняет коня по двору, приучая слушаться. Лилит тоже поняла, что он прочел в глазах все, что она подумала, засмеялась счастливо такому редкостному взаимопониманию, ухватила его за шею, пригнула, поцеловала.

– Ты хоть знаешь, где наши покои? Нет?.. Так куда же бредем, наугад?

– Встретим кого-то, – пробормотал он, – спросим.

Она засмеялась.

– Подожди одну секунду!

Ее тело вспыхнуло и, превратившись в огонек, метнулось вдоль коридора и пропало вдали. Олег замедлил шаг, но не остановился, мысли привычно пошли по глубокому руслу, на этот раз толчком послужил разговор с этим простеньким священником, который явно внимательно слушал лекции в своем богословском университете. Хотя на такого маленького и толстенького девки не больно обращали внимание, так что мог в самом деле учиться прилежно и усваивал знания, как губка.

Всякие ветви буддизма и конфуизма его не интересовали, статические вероучения, стремящиеся к постоянному равновесию, все новое отвергают. А вот ислам тряхнул мир не случайно, религия молодая, сильная и очень напористая. Не случайно была такая победная поступь, что никто и нигде не мог противиться. Всем казалось, что ислам вот-вот захватит весь мир, Европа была в панике, страны ислама торжествовали, но удар был нанесен с той стороны, откуда никто не ожидал: очень хорошо образованный иудей Эбн-Альсоди Сабай принял ислам и, став одним из лидеров, расколол мусульман на суннитов и шиитов, тем самым положив начало бесконечной междоусобной войне и навсегда остановив победную поступь ислама по всему миру.

Дошло до того, что осмелевшая Европа нанесла ответный удар в виде крестовых походов. Правда, это уже мелочи, интересующие каких-нибудь императоров или королей Европы, куда интереснее тенденции развития ислама, его сильные и слабые стороны. Прекрасный запрет пить вино и жрать свинину, большая ошибка – запрет на изображение живого.

Эту мысль надо развить глубже, напомнил он себе, и вернуться к ней не раз. Рисование – великое благо, это неустанные упражнения для мозга, куда более необходимое, чем ежедневные изнуряющие схватки воинов на тупых мечах, стрельба в цель или борьба…

Что-то выскользнуло из темноты и в мгновение ока оказалось у него на груди. Он едва успел подхватить жаркое нежное тело, налитое восточной негой и страстью, что вобрала в себя весь зной раскаленных песков. Жаркие губы одарили его смачным поцелуем.

Он отплюнулся, шлепнул по заднице, удерживая на одной руке.

– В следующий раз – удавлю! Еще раз кинешься вот так – удавлю. Потом на себя пеняй.

Она томно промурлыкала ему на ухо:

– Но сейчас не удавил?

– Задумался, – сказал он, оправдываясь. – Не успел. Не сообразил. Даже сейчас не понимаю, как это ты успела… Я всегда замечал…

– И удавливал?

– И удавливал, – ответил он серьезно, – если вот так неожиданно.

– Это хорошо, – сообщила она. – Не знаю почему, но мне нравится, что удавливал. И нравится, как держишь на руках. У тебя нежные руки, знаешь?

Олег тут же разжал руки, Лилит едва успела выпрямить ноги. Но глаза ее все равно смеялись, Олег чувствовал, что в этой игре ведет она, а он уступает и уступает, еще даже не зная, в чем уступает, но все-таки уступает.

– Пойдем, – шепнула она. – Все уже спят.

Темные залы переходили один в другой холодные и сырые, под сводами слышался шорох летучих мышей, пронзительные сквозняки гуляют во всех направлениях. Лилит вела уверенно, это Олег сразу же уединился с сэром Эдвином, она такой ерундой не занималась, и сейчас, когда переступили порог небольшой уютной комнаты, она с ожиданием посмотрела на Олега.

Кроме широкого роскошного ложа, куда уж без него, есть и широкий стол, два удобных кресла, кожаный диван, все стены увешаны красочными гобеленами. У ложа на полу огромная медвежья шкура. На столе массивная чернильница и несколько гусиных перьев в высоком металлическом стакане.