Александр Кучаев - За мертвой чертой

– А потому что одна религия была бы уже монополией на веру, а всякая монополия, как говаривали классики, несёт в себе загнивающее начало. Взять, к примеру, католицизм в пору его всевластия во многих странах Европы! Какие чудовищные преступления творил, каким страшным тормозом являлся для прогресса!

– Хорошо, ладно, религии созданы по воле Божьей, – сказал я с намерением не только подначить собеседника, но и поставить его в тупик. – Почему же тогда они постоянно враждуют между собой? Да что враждуют – были ведь и полномасштабные религиозные войны!

– Вражда и войны не от Бога, а в одних случаях – от дураков, в других – от грязных политиков, прикрывающихся церковной сутаной или рясой. Но и тупоумие, и политика с грязцой, разумеется, во вред и вере в частности, и человечеству в общем. И всё-таки, это меньшее зло, чем если бы процветала монополия.

– Ладно, не возражаю. Но сейчас вроде век просвещения, и все понимают, что к чему. С чего же тогда, скажем, разделены тот же католицизм и православие?

– Аркадий, я же объяснял. Ещё раз говорю: разногласия не от Бога, а из-за скудоумия и политических интересов, за которыми стоит возможность влияния различных религиозных кланов на те или иные страны и регионы. Сегодня, в общем-то, происходит то же, что и сто, и двести лет назад. Бог здесь полностью отсутствует, на Его имени только паразитируют. Просвещёнными же люди считали себя и при царе Горохе.

– А если вообще отказаться от всех религий?

– Ну ты даёшь! Да вся человеческая мораль только на священных писаниях и вере в Бога и держится, как на стержне. Скажи мне, что в обязательном порядке срывается с языка даже самого закоренелого атеиста, когда он подвергается неожиданной смертельной опасности?

– Господи, помоги! Господи, спаси! – я рассмеялся над абстрактным безбожником, сообразив, что нашёл точные слова. – Вот это самое и срывается.

– Всё правильно, – подтвердил Черноусов. – Ещё он говорит «о господи»! Перед лицом неожиданной смерти он вспоминает только о Боге.

– А что можно сказать человеку, отрицающему существование Высшего Разума?

– Примерно то же, что и средневековым учёным, считавшим, что мыши берутся из мусора, скапливающегося по углам чуланов.

– То есть попробовать объяснить ему, что он абсолютно невежествен.

– Да. Хотя… это было бы бесполезное занятие. По крайней мере, до первого грома.

Мне доставляло удовольствие тестировать эрудицию моего бывшего начальника на разные темы, включая богословские. Времени у нас было хоть отбавляй, и среди прочего я чуть ли не каждый день возвращался к вопросам теологии. Вспоминалось и кое-что из того, что когда-то говорил дон Кристобаль.

– Послушайте, сударь! – сказал я в другой раз. Постоянное пребывание в замкнутом пространстве в ранге заключённых стёрло былую разницу в общественном положении, и поэтому я нередко позволял себе шутливый тон. – Послушайте, что я скажу.

Черноусов отложил газету, которую начал было читать, и приготовился слушать.

– Общеизвестно, что Бога никому из смертных постичь не дано, его невозможно охватить разумом. Ведь так?

– Именно так.

– Не случайно, – начал я говорить тоном дона Кристобаля, – в Евангелии сказано: возлюби Господа Бога всем сердцем своим, всею душею своею, всем разумением своим. Бог велик и всемогущ и управляет не только всем сущим на земле, но и тысячами и миллиардами других разумных миров. Кто же тогда ухитрился дать ему конкретное имя, и даже не одно, а несколько: Яхья, Иегова, Демиург, Шаддай, Эль, Ан и ещё не помню уж какие. То есть охватить разумом нельзя, а имя дать – нате вам, пожалуйста.

– Яхья и Иегова – это варианты перевода с иврита одного и того же имени, – ответил сокамерник. – Вообще же, только в Каббале и книге «Зохар» названы семьдесят два имени Бога. А почему бы и нет, когда даже у простого человека бывает несколько имён. Причём у разных народов каждое имя может звучать по-разному. Наглядный тому пример – имя Иван у русских. У других же народов оно звучит как Вано, Ян, Жан, Хуан, Джон, Иоганн. А перечисленные тобой имена Бога – в переводе на русский означают Сущий, Творец, Всемогущий и так далее, что полностью соответствует действительности. Они лишь характеризуют его качества и, я так считаю, далеко ещё не в полном объёме. Потому имён у Бога может быть не семьдесят два, а в тысячу раз больше, и даже этого будет недостаточно.

Черноусов вновь обратился к газете, давая понять, что разговор закончен.

В наших беседах на эту тему он всегда оказывался на высоте. Мне же сложным увиванием словес хотелось непременно запутать его. К примеру, мне хотелось, чтобы он сделал вывод, что человечество создано не одним Господом Богом, а несколькими или даже многими богами, у каждого из которых было своё имя. И как-нибудь за счёт этого посмеяться над ним.

– Я понимаю, чего ты, дорогой Аркадий, добиваешься. – Черноусов на мои доводы отвечал без всякого азарта, сохраняя полнейшее спокойствие, навеянное заключением. – Но в данном случае можно предполагать только то, что в формировании человеческого общества – в начальной фазе – принимали участие посланники иных высокоразвитых цивилизаций, которые только выглядели богоподобными существами по сравнению с землянами. Прежде всего, своими невероятными возможностями. Но посланы они были опять-таки лишь по велению Господа Бога. Не в прямом приказном порядке, а исподволь, привнесением тех или иных идей.

Как сейчас помню, отвечая на мой вопрос, Виктор Алексеевич взял очки – в заключении у него возникли довольно серьёзные проблемы со зрением – посмотрел сквозь стёкла на свет и водрузил на нос.

– Вполне возможно, что кого-то из этих посланников звали Зевс, Амон, Аполлон, Асклепий, Осирис, Ашшур, Гея, Афродита, Артемида, Перун – перечислять можно до вечера. Но и Зевсов, и Аполлонов этих тоже создал Господь Бог, по иному – Создатель, Творец, Отец Небесный – только, скажем, на двести или триста тысяч лет раньше, чем обычных наших землян. Пройдут ещё тысячелетия, и человечество в процессе своего развития тоже проникнется Промыслом Божьим, благодаря этому достигнет богоподобного состояния и одним усилием мысли сможет перемещать горы, изменять атмосферные процессы и вразумлять менее развитые цивилизации – на других планетах или в параллельных пространствах. Если, конечно, избавится от многочисленных пороков: лжи, воровства, пьянства, разврата, стремления напакостить оппоненту, а то и ближнему своему, склонности к убийству. Потому что Бог не даст могущества человеку духовно нечистому, способному на низменные поступки.

– Человечество проникнется Промыслом Божьим, – сказал я только для того, чтобы тоже изречь что-нибудь «заумное», – если прежде не угробит себя каким-нибудь очередным своим изобретением.