Сергей Малицкий - Скверна

– Что я с ними буду делать? – бормотал про себя Волуптас, почесывая правой рукой обрубок левой, который неизменно начинал зудеть у однорукого как раз в минуты крайнего душевного напряжения. Вискера даже прошептала, пережевывая полоску солонины, что у Волуптаса точно мозги были в левой руке, иначе почему бы он расчесывал культю, а не затылок и с чего он ищет проблему там, где ее пока что нет.

– Как это нет? – услышал последние слова воительницы Волуптас и под общие смешки уселся на колоду с другой стороны костра. – Ты только посмотри! Что делать-то с ними?

Игнис не мог сдержать улыбку. Напротив, среди выжженного и вытоптанного конями поля, стояла Ирис и терпеливо объясняла, как держать лук, как прихватывать, чтобы не сорвать кожу с пальцев, тетиву, как натягивать ее, как целиться и как отпускать стрелу в полет к выбранной цели. Объясняла, выпускала стрелу в сделанное из старого мешка, набитого соломой, чучело, передавала лук поочередно обступившим ее подросткам и снова объясняла и показывала, объясняла и показывала. Или лук ливки оказался слишком мощным, или дети были слишком ослаблены, но мало кто из них мог не только натянуть тетиву хотя бы до груди и попасть в чучело, но и даже сделать так, чтобы его стрела долетела до мишени. А те стрелы, что выпустила Ирис, уже торчали колючим пучком почти из одной точки.

– А что? – посмотрела на Игниса Вискера. – Если будет нечем кормить, может быть, отвлекать детишек от голодных мыслей воинскими упражнениями? Не возьмешься, Асаш? Не знаю, как там обучают чекеров, но уж больно проглядывает в твоем фехтовании даккитская школа! А? Меч у тебя деревянный за спиной, наверное, от сутулости сберегаешься? Найди палку да наставь синяков мальчишкам, все будет польза!

– Даккитская школа имеется, несомненно, имеется, – проворчал Волуптас. – Хотя, признаюсь, только проблесками. Ну это всегда так, если мечник опытный, он не следует канону. Он поет. Танцует. Так что танцуй, хотя напрягаться особо тебе не приходилось.

– Подожди, – не понял Ингис. – А когда мы с наколдованным войском спускались с холма и рубились со свеями, мы не напрягались?

– Нет, дорогой мой, – печально усмехнулся Волуптас. – Поймешь со временем. Все напрягались. Все, кроме тебя, меня и Вискеры. И вот кроме этой девчонки, что играет на своем луке, словно пастушок на дудочке. Так что же делать-то, демоны меня раздери?

– На восток надо идти, – вдруг сказала Вискера. – К Обстинару и Тимору. И лучше, к Обстинару. Деток оттуда мало, но по их рассказам – северяне там уже прокатились. Значит, забыть о добыче и двигаться на запад. Пристраивать будущих воинов.

– К кому пристраивать? – вытаращил глаза Волуптас.

– К кому-нибудь, – решительно заявила Вискера. – Ты что, не понимаешь? Это же готовая дружина! Пять лет повозись с ними, и не будет у тебя более верной стражи. Неужели нет на севере Ардууса умных королей или, как их теперь, герцогов?

– Найдешь их теперь, герцогов, – проворчал Волуптас. – Попрятались по щелям, наверное!

Игнис поднялся и пошел к Ирис. Она уже закончила с мальчишками, отпустила их шумной оравой возиться в пыли и теперь осторожно выдергивала из мишени стрелы.

– Тебе ведь немногим больше, чем этим мальцам, – сказал Игнис, подходя.

– Мне двадцать, – ответила она и посмотрела на Игниса темными глазами. – Тебе двадцать или двадцать два. Даже если по глазам кто-то и дает тебе тридцать.

– По твоим глазам тебе все сорок, – усмехнулся Игнис. – А внешне никак не выходит двадцать. Семнадцать, а то и поменьше.

– Порода такая, – пожала плечами Ирис.

– Откуда знаешь атерский? – спросил Игнис.

– Оттуда же, откуда каламский, лигуррский, араманский, – ответила девчонка. – С какими рабами сидела в одной клетке, такой язык и запоминала.

– У тебя хорошая память, – заметил Игнис.

– Не жалуюсь, – ответила она.

– Покажи лук, – попросил Игнис. – Пока не сняла тетиву.

Ирис стояла напротив него хрупкая, тонкая, но почему-то никак не беззащитная. Не казалась она беззащитной, даже когда оплакивала своего друга.

– Зачем тебе? – она смотрела ему в глаза. – У тебя неплохой самострел. Или ты умеешь держать лук?

– Держать или выпускать из него стрелы? – спросил Игнис. – Я, конечно, не смогу состязаться с тобой.

– И не нужно, бесполезно, – быстро сказала она.

– Но я могу поинтересоваться твоим оружием? – спросил Игнис. – Или восхититься тобой?

– Вот, – она кивнула на оставшуюся у костра Вискеру. – Восхищайся ею. Она достойна восхищения. Я никогда не видела таких воинов. Даже с учетом того, что и ты, и Волуптас – очень неплохи.

– И все-таки? – прищурился Игнис.

– Покажи сначала свой меч, – попросила Ирис.

– Вот, – Игнис вытащил из ножен тот меч, которым сражался последние дни.

– Нет, – покачала головой Ирис. – Тот, что за спиной.

– Ах, это, – Игнис улыбнулся и сбросил с плеч лямки, которыми закрепил меч. – Смотри.

Она распустила волосы, прихватила их лентой заново, затянула как следует, засучила рукава и только после этого осторожно взяла из рук Игниса меч Бетулы. Погладила рукоять, ножны, понюхала, лизнула и медленно – медленно потянула меч наружу. И с каждым пальцем, на который она вытягивала меч, ее глаза расширялись.

– Не может быть, – прошептала она так тихо, что Игнису пришлось наклониться. – Этого не может быть.

– Чего не может быть? – переспросил он. – Того, что есть?

– Он не вырезан, – прошептала она. – Он выращен! Это же… это же горный можжевельник. Он не бывает толще полутора пальцев, а тут… И ножны из коры вяза. И эта рукоять! Откуда он у тебя?

– Мне его подарила одна девушка, – после паузы проговорил Игнис. – Чтобы я им сражался.

– Почему же ты не сражаешься им? – сдвинула брови Ирис.

– Берегу, – пожал плечами Игнис. – Жалею. Может быть, жду, когда начнется та война, где ему будет место.

– Так не бывает, – тихо и счастливо засмеялась она и прижалась к деревянному клинку щекой. – Ты даже не знаешь, какой ты счастливчик! Как бы я хотела оказаться на твоем месте!

– На моем? – удивился Игнис. – Вот уж чего не пожелал бы никому. Я все еще не могу объяснить, почему я жив до сих пор.

– Это все ерунда, – вдруг заплакала Ирис. – Ты понимаешь, значит, это правда!

– Что правда? – не понял Игнис.

– Правда о древних богах, – прошептала Ирис. – Я ливка. Нас очень мало, поэтому каждый становится воином едва ли не с рождения. И особым воином. Если ты мечешь ножи, ты мечешь их так, что лучники врага завидуют тебе. Если ты орудуешь мечом или копьем, то мечники и копейщики врага должны умирать, не успев отворить собственное сердце для зависти. А если ты стреляешь из лука, то должен стрелять быстрее и точнее десяти лучников врага.