Сергей Юрьев - Нашествие с севера

Она не обратилась в бесформенный камень… В дверном проеме застыла, испуганно оглядываясь через плечо, прекрасная бегущая фигура. Мороха и раньше частенько раздражало то, что Гейра слишком красива, и теперь он вдруг понял почему. Сама она была доступна, слишком доступна… Но чем пристальней он рассматривал ее, чем тщательней ощупывал выпуклости и впадины этого тела, тем недоступнее, непостижимее становилась ее красота. Он пытался слепить что-то подобное из плоти инферов, но всё, что он творил, почти немедленно отправлялось в океан отбросов, который временами начинал выходить из берегов, и берега приходилось раздвигать.

Великолепный вырвал из пола тяжелую плиту и швырнул в изваяние. Плита рассыпалась на мелкие осколки, а фигура только покачнулась. Ему вдруг показалось, что выражение ее глаз изменилось и стало слегка насмешливым. Волна гнева, потихоньку вскипавшая в нем, поднялась в полный рост. Низвергнуть! Немедленно!

Рукава его мантии превратились в два смерча, которые тут же метнулись к изваянию и начали вырывать каменную Гейру друг у друга, а потом подхватили ее и понесли за пределы Алой звезды, сквозь Несотворенное пространство, мимо черной скалы, а потом сбросили где-то в диких лесах у восточного побережья Великих вод.

Морох отер пот со лба обрывком рукава и поднял глаза навстречу странному свисту, донесшемуся со стороны черного свода, и тут же из его глубин вырвался оплавленный булыжник. Удар пришелся прямо по лбу, и пока оглушенный Морох соображал, что же происходит, на него один за другим упало еще несколько камней. Несколько мгновений он провел в беспамятстве, а когда очнулся и начал собирать свое покореженное тело, на него обрушился серебряный дождь, и каждая дождинка пронзала его насквозь, поражая уже не тело, а само его существо. В груду истерзанного мяса, которая еще недавно была Сиятельным Морохом, Великолепным, вонзилась стрела с серебряным наконечником, и на этом его воля, еще державшаяся за сознание, иссякла. Черный свод властно призвал к себе его сущность, остатки его души. Черное клубящееся облако отделилось от кровавых останков и впиталось во тьму…

А потом с потолка, задев плечом один из прикованных шаров, изо всех сил держась за свой пылающий посох, прямо в кровавую лужу упал Герант.

Сразу же вслед за Герантом, ступив на центр Чаши, исчез Нау. Это было похоже на ветер, но не было ветром… Ряса на нем колыхнулась, а через долю мгновения Чаша опустела. Юм вдруг представил себе, будто он стоит на стене замка и собирается прыгнуть в ров, заполненный водой. Прошлым летом он дважды хотел сделать это и дважды не решился. А потом он спросил у Сольвей, как перебороть свой страх перед мутной водой, которая далеко внизу. Она сначала взяла с него слово, что он больше не будет рисковать понапрасну, а потом сказала: «Иногда не стоит оставлять себе времени задуматься…» Он пошел вверх по ступенькам, и Чаша казалась ему с каждым шагом всё страшней и страшней. Она вдруг стала похожа на раскрытую пасть чудовища, и Юм Бранборг, сотник армии Холмов, закрыл глаза и сделал последний шаг. Взлет сменился падением, а когда он раскрыл глаза, ничего не изменилось – темнота осталась темнотой, и ему вдруг показалось, что он уже умер. Тогда Юм ущипнул себя за нос, пытаясь убедиться в обратном, и вовремя – внизу показался пол, выложенный щербатой каменной плиткой, и он едва успел развернуться так, чтобы упасть на ноги.

Рядом стоял Герант и стряхивал с себя ошметки кровавого мяса, а сверху раздался крик «Па-берегись!». Юм едва успел отпрыгнуть, и рядом с ним приземлился Ос. Потом Герант взял их обоих за плечи и отвел в сторону, а сверху, из глубин черного свода, посыпались люди – Фертин и Элл Гордог, затем Сольвей и Ион, держась друг за друга. Олф по пути столкнулся с одним из странных шаров, и его чуть не вышвырнуло обратно в черноту, которая снизу казалась вязкой, как болотная жижа, но он успел ухватиться за цепь, а когда вихрь, едва не подхвативший его, иссяк, спрыгнул вниз. Последним из черного купола вывалился сотник Дан. На его поясе болтались пустые ножны, но и в руке меча тоже не было, и приземлился он как-то странно – поджав под себя левую ногу. Когда Олф и Герант помогли ему подняться, на его бронзовом нагруднике обнаружилась вмятина.

– Что ж ты так неловко… – посочувствовал ему Олф.

– Кузнец этот, Клешня который… – начал объяснять Дан. – Как только я на Чашу ступил, он как выскочит, будто из-под земли, и давай молотом махать. Сперва меч у меня выбил, а потом как по краю Чаши шарахнет. Когда я взлетал, Чаша набок свалилась, и меня и понесло вкривь и вкось…

– Ой! Как это?! – вдруг раздался крик Сольвей. Она смотрела на Геранта, а с его рясы сами собой стирались пятна крови, да и куски плоти вместе с кровавой лужей на полу начали сами собой исчезать.

В ножнах сотника Дана вдруг возник меч, а на шлеме Фертина вдруг возник герб с изображением куницы и надписью: «Холм-Дронт». Возле стены, на которую смотрел Ион, выстроился стеллаж с книгами…

– Остановитесь! – резко сказал Нау. – Здесь опасно чего-либо хотеть! Затаите свои желания… Мы угодили в Несотворенное пространство, и здесь не работают законы, данные миру Творцом.

– Ого! Значит, тут любые желания исполняются! – восхитился Ос, но Герант тут же схватил его за плечо, развернул к себе лицом и сказал так, чтобы слышали все:

– Мой мальчик, это опасно, это страшнее полчищ Нечистого. Мы всего лишь люди, и как только нам достается больше силы и власти, чем способна вынести душа, враг, который внутри каждого из нас, становится сильнее.

– Я могу стать лордом! – вдруг воскликнул Фертин.

– Я могу получить знания, и это пойдет на пользу всем! – вторила ему Сольвей.

– Я получу книги и несколько лет жизни, чтобы их прочесть! – Ион уже стоял возле стеллажей и ощупывал корешки фолиантов.

– Королева признает, что ее наследница – моя дочь! – торжественно изрек Элл Гордог.

– Я уничтожу остатки нечисти! – неожиданно громко рявкнул Олф.

– У меня будет самый лучший корабль! – Ос не хотел до поры говорить о своей сокровенной мечте, но слова сами вырвались на волю.

– Сольвей! – только и смог выдохнуть Юм.

Герант заметил, что Нау, побледнев, обеими руками держится за цепь, к которой прикован один из шаров, а на лице его написано, что он хочет немедленно умереть, лишь бы…

«…и, сокрушив идолов, заставлю варваров поклоняться Творцу Единому и исполнять неукоснительно заповеди Его. А тех, кто будет упорствовать в своих пагубных заблуждениях, постигнет кара земная и небесная…» – Голос звучал где-то внутри, постепенно просачиваясь из каких-то темных закоулков сознания. Герант еще не понял, его ли это голос, а он уже рвался наружу, и Святитель плотно сжал губы, чтобы только не выпустить его. Посох жег пальцы, сердце то замирало, то взрывалось тяжелыми частыми ударами. Герант знал несколько оберегов, хранящих разум от вторжений, и достаточно было лишь начертить посохом прямо в воздухе знаки Силы, но у него самого сил едва хватало только на то, чтобы не выпустить посох, в котором сейчас видел последнюю надежду на спасение.