Сергей Юрьев - Нашествие с севера

Гейра ожидала увидеть там еще какого-нибудь стража, но возле костра сидел сам Великолепный и лично подбрасывал в огонь обломки какого-то разбитого шкафчика. Он посмотрел на одну из своих Избранных странным замутненным взглядом и непривычно хриплым голосом спросил:

– Ты кто? Тебя тут раньше не было…

– Великолепный, я… – начала она на ходу сочинять историю о том, что ее терпение иссякло и не было сил ожидать новых указаний от ее щедрого и великого покровителя…

– Погоди, – прервал ее сидящий у костра. – Сейчас на меня дух снизойдет, тогда и поговорим.

Он замолчал на несколько мгновений, и вдруг во взгляд его вернулась привычная ясность, губы сурово сжались, а на лбу образовалась вертикальная складка.

– Дрянь… – сказал Сиятельный Морох почти ласково. – Я знал, что когда-нибудь ты сюда явишься, но не думал, что так скоро… Что ж, не ты первая, не ты последняя.

Морох подбросил в костер еще несколько обломков, и Гейре вдруг показалось, что перед ней никакой не Морох, повелитель Ночи, могучий и неуязвимый, а какой-то жалкий старикашка, который осмелился сидеть у нее на дороге. А еще она подумала о том, что он уже наверняка проник в ее мысли, и если она не добьется своего прямо сейчас, пощады ей не будет, и участь ее будет страшнее, чем у Резчика или Писаря. Она медленно, так, чтобы это не было заметно, начала раскручивать пружину силы, заключенную в ней, и вскоре почувствовала во всём теле привычную легкость и мощь. Руки ее вытянулись стремительным броском, ставшие огромными пальцы вырвали из стены камень и обрушили его на… Но Мороха там, где он только что сидел, уже не было – он вообще пропал из виду, и Гейра, не теряя времени, побежала дальше, надеясь, что ей всё-таки попадется тот заветный замок, ключ от которого болтался у нее на шее. Великолепный возник перед ней внезапно – мелькнул и тут же исчез, а потом сзади раздался короткий сухой смешок. Но она, не оглянувшись, только прибавила ходу, и грубые камни, из которых были выложены стены, слились в бегущие тени. Впереди замаячили, стремительно приближаясь, какие-то полураскрытые ворота, из-за которых сочилось красное свечение. Вот до них осталось всего несколько скачков, и вдруг Гейра заметила прямо у себя под носом огромный желтоватый ноготь на старческом узловатом пальце. За то мгновение, пока ноготь летел ей навстречу, она успела рассмотреть на нем все бугры и трещины, а потом свет померк в ее глазах, а сознание, отлетев куда-то в сторону от тела, расплющилось о каменную стену.

Очнулась она возле тех самых ворот, в которые пыталась проскочить. Великолепный стоял рядом и мило улыбался, глядя, как она ворочается и пытается сесть. Больше всего остального у Гейры болела переносица, и она поняла, что Сиятельный Морох удостоил ее лишь щелчка по носу. Улыбка Мороха никогда никому ничего хорошего не предвещала, но Гейре было уже всё равно – до нее самой вдруг дошло, почему она решилась на то, чтобы пойти поперек самого Великолепного – просто она жила уже достаточно долго, и все доступные радости жизни, та мера власти, знаний, наслаждений, которая была ей по силам, – всё это уже давно прискучило ей. Но в полной мере она осознала это только сейчас, когда гибель уже нависла над ней, и никакого сожаления об утерянном будущем она не испытала.

– Не тяни, старик, – сказала Гейра, заглянув Мороху в глаза, чего ранее не осмеливался делать ни один из Избранных. – Или хочешь, чтобы я на дыбе повисела или под тебя напоследок легла?

– Смерти ждешь. – Морох присел возле нее на корточки. – Да, как смертной ты была, так смертной и осталась… Отсюда тебе уже не выйти, но и смерти тебе не видать, как самого Небесного Тирана. Правда, стоило бы тебе всё-таки сначала справиться с той девчонкой, от которой ты однажды позорно бежала… Но ничего, пусть этим займется Щарап. Старушка и так довольно отдыхала…

У Гейры вдруг мелькнула мысль, что жизнь ей, возможно, будет всё-таки оставлена, и она, вопреки тому, что думалось ей накануне, уцепилась за эту слабую тень надежды. В конце концов, Морох зачем-то ей доказывал всё это время, что, как бы она ни старалась, не в ее силах хоть как-то угрожать ему…

– Ты еще долго… просуществуешь. – Морох говорил негромко и почти приветливо. – Но отсюда тебе уже нет обратной дороги, и поэтому я могу открыть тебе несколько тайн, которыми я ни с кем, кроме себя самого, не делился. Вставай и следуй за мной.

Он поднялся с корточек и направился к воротам, за которыми надеялась скрыться от него Гейра, и она послушно, как побитая собачонка, поплелась за ним. За воротами оказался точно такой же коридор, и они шли по нему, казалось, целую вечность, а Морох по пути всё говорил и говорил, а она жадно ловила каждое слово, надеясь уловить хоть что-нибудь, способное ей помочь.

– Тебя, наверное, нередко посещали сомнения в том, что в нашей общей борьбе есть хоть какой-нибудь смысл, а если смысл тебя не волновал, то уж в том, знаю ли я, что делаю, ты точно сомневалась… Тебе просто всегда в радость были свобода, могущество и безнаказанность, которые я дарую Избранным своим, и, конечно, тебя всегда интересовал источник Силы, которым я владею. Именно власть над силами и пробуждает ту неутолимую жажду творчества, без которого бессмысленно любое движение вперед, вызываемое чьей-то волей. Когда-то Небесный Тиран создал всё живое и неживое в этом мире, и он же дал закон, который я до сих пор не могу преодолеть, – он дал возможность из мертвого самопроизвольно рождаться живому, но вот превращать живое в мертвое, к сожалению, никому не дано. Ты, конечно, скажешь, что видела горы трупов, да и сама перебила кучу народу во славу Великолепного, то есть меня. Но на самом деле смерти нет – есть лишь переход жизни из одного состояния в другое. Что бы ни делать с телом, дух не погибает и не распадается, и единственное, что с ним можно сделать, – это перевоспитать… Ты и вправду думала, что вот это тело принадлежит мне? Да у меня таких сотни в шкафчике висят. Но это мое самое удобное тело – моим мыслям не так тесно в этом мозгу – потому что иных там почти нет. А ведь когда-то он был великим мудрецом, и даже я у него многому научился. А теперь… Ну, сама видела – когда ты подошла к нему, он некоторое время был предоставлен самому себе. Сам виноват – захотел бессмертия. Он получил его, но пользоваться им может только изредка, когда меня нет… Так что любую сущность можно обратить в камень, можно переселить в паука, можно подчинить, можно заточить, а вот уничтожить никак невозможно. Я пытался, и до меня пытались… Зато если у кого-нибудь это получится, все законы, которые нам навязал Тиран, вывернутся наизнанку, и только тогда мы победим, то есть я победю – вы то здесь ни при чем, вы – лишь орудия мои, товарищи, единомышленники, сотрапезники. Тем, кто останется со мной до конца, может быть, что-то и обломится, а может быть, и нет…