Сергей Малицкий - Тень Лучезарного

– Спасибо вам не за меня, а за моих детей. Простите меня за Фестинуса. В Тимор я пойду только вместе со всеми. Но вернуться в Алку я не смогу.

– Магия рассеялась, но ужас никуда не делся, – прошептала Аментия. – Жители Ардууса скорее умрут, чем двинутся с места. С одной стороны воинство Эрсет, с другой – Светлая Пустошь.

– Кто-то уйдет в горы, – предположил Игнис, рассматривая клинок, оброненный Табгесом. – Но большинству придется уходить, чтобы выжить. Иначе…

– Я уже отправил посыльных во все деревни, – сказал Эксилис. – Говорят, что в пятидесяти лигах к востоку огромные обозы скопились вдоль тракта. То ли Церритус их напугал, то ли ждут, когда начнет отступать войско…

– Эта сила, что штурмует Алку, – прошептала Катена… – Она огромна. Импиус сказал мне, когда она заполнила Сухоту от стен Алки едва ли не до горизонта, что ее число вдвое превышает число всех жителей Бэдгалдингира. Их больше, чем было воинов у Лучезарного!

– Будь осторожнее, – предупредила Игниса Аментия. – Этот меч нужно чистить. Он похож на меч Холдо. Той же породы, но, как мне кажется, древнее его. Я видела такой же года три назад на поясе у старшины тайной стражи Пуруса – Русатоса. Так вот, именно его меч не дал мне рассмотреть: кто он такой – этот Русатос, вызывающий ужас.

– Его легко чистить, – сморщил гримасу Холдо, потому что Хамиота дергала его за уши. – Но это нужно делать собственной кровью. Мать говорила, что так делал прадед. Но он делал это не один раз. К тому же валялся в беспамятстве много дней после этого. Хотя, может быть, это сказки.

Катена, пристально наблюдающая за собственной дочерью, заплакала.

– Не это самое страшное, – подала голос Туррис. – Табгес обязательно вернется за своим мечом. К тому же ты явил ему нутро. Поэтому явиться может не только Табгес.

– Бьется, – протянула перед собой руку Аментия. – Бьется и дрожит ткань сущего. С того самого дня, как посветлела Светлая Пустошь. Что-то сплетается и вяжется узлами, не могу разглядеть. Но за скрытым не явится никто. Если только за мечом.

– Почему? – задвинул клинок в ножны Игнис.

– Потому что никто не спросит твоего согласия, когда будет закидывать невод в море. Ты всего лишь узелок на его плетении. Зачем тебя теребить? Разве смотрит рыбак на свою сеть, он смотрит на улов.

В полдень в глазах что-то вспыхнуло. Кама едва не слетела с лошади, остановилась, сжав виски ладонями, ожидая, когда зрение вернется. Прошла одна минута, другая, третья, или первая затянулась на долгие секунды, и вслед за вспышкой накатила боль в затылке и в сердце. Мимо пролетели лошади кирумцев, прошли мерным шагом воины Даккиты. Дружины Спиранта и Канема поспешили вдоль Малиту к разрушенному мосту еще с утра, чтобы, преодолев ров, двигаться вдоль него к югу, отрезая гахам возможность отступления, а оставшиеся двадцать пять тысяч лаписцев и воинов Даккиты как раз теперь двигались мимо остановившейся Камы напрямую туда, откуда еле слышно доносились визги гахских дудок, бой барабанов и даже как будто крики. Близким оказался прорыв. Как и предполагал Касасам, случился он у крепостенки Фортима Верти. А ведь мог быть и в дне пути, и в двух. Длина рва – без малого сто лиг. Или прорывов было несколько? Но как же близко подобралась беда к Лапису!

– Что с тобой? – раздался голос Ремордета. – Что случилось?

– Сейчас, – скрипнула зубами Кама. – Иди с отрядом, воевода. Ты знаешь, что надо делать. Я догоню.

Рядом захрапели лошади, подошли, притерлись вплотную, и чьи-то горячие руки коснулись ладоней Камы с одной стороны, холодные – с другой. Имбера и Ви. У одной всегда горячие сухие ладони. У другой всегда прохладные и тоже сухие. Что это значит? Ничего. Только то, что они такие, какие есть. И то, что именно от их прикосновений начинает возвращаться зрение и таять головная боль. Энки благословенный, да у нее только что едва не разлетелась на части голова. А дышать-то она еще может? Что же так рвется в груди?

– Как вы это делаете? – спросила Кама.

– Ви научила, – прошептала Имбера.

– Наука немудрящая, – заметила Ви. – Всякая магия об одном – наслать, заморочить, заставить, обмануть. Ухищрений не счесть. А есть простая магия, которая не в ходу. Принять, прояснить, согласиться, открыться. Я не великий знаток, но снять боль у воина, который рядом, смогу. Взять на себя. Фелис Адорири научил.

– Что это было? – спросила Имбера. – Яркий свет и головная боль? Я представляю, что ты испытала, принцесса. Мне было нелегко даже от части того, что выпало тебе. Тем более что мы чуть запоздали…

– Там, – махнула рукой на запад Кама. – Там что-то стряслось. Что-то очень важное. То, что цепляет таких, как я.

– Всех принцесс? – с усмешкой спросила Ви, но тут же вновь стала серьезной. – Или тех, кто хранит в себе тайну?

– Орс рассказал? – разомкнула веки Кама.

Горизонт сливался в месиво из белого снега, сверкающего искрами разломанного наста, черных штрихов рощ и перелесков и как будто крыш отдаленных деревень.

– Орс добряк, но не дурак, – ответила Ви. – Мудрец и добряк, что тем более удивительно, ведь он…

Ви оборвала фразу и начала снова:

– Он ничего не говорил мне о тебе, Кама. Разве только повторял, что не стоит обижаться на судьбу, если главные зерна она доверяет не тебе. Ты рядом с теми, кому они доверены? Значит, и ты в числе счастливчиков. Быть лепестком розы ничуть не менее почетно, чем быть нектаром в ее сердце. Не было бы лепестка, не было бы и нектара. Орс ничего мне не говорил о тебе, Кама. Я сама почувствовала. Ты непроглядна. Вон Имбера – как на ладони. Хлебнула лиха побольше меня. Или уж точно не меньше. А ты – сундучок на замочке. Разве запирают на замок пустые сундучки?

– Да, – просто сказала Имбера. – Я тоже что-то почувствовала. Не так ясно… Но… Словно дальняя гроза громыхнула.

– Не могу похвастаться таким хорошим слухом, – Ви прищурилась. – Если ты, принцесса, не ошиблась, в той стороне сначала Фидента, потом Утис, потом равнина Бэдтибира со средним течением реки Утукагава на полпути между Хонором и Туршей, краешек равнины Шуруппак и Самсум. Разве орда еще не взяла Самсум? Было бы интересно справиться о ее победах. Сегодня двадцатый день второго зимнего месяца. Но я бы не расслышала ничего так далеко. Что там случилось?

– Не знаю, – Кама спрыгнула с лошади, сбила ногой в сторону наст, подняла горсть мокрого снега и приложила к глазам. – Но если погадать… Один сундучок был взломан, и сокровище спряталось в другом сундучке. А потом, через минуту или две, был убит кто-то очень сильный. Такой сильный, что если бы он вспыхивал, умирая, как пламя, мы бы все тут ослепли.

– Есть еще такие люди в Анкиде? – удивилась Ви.