Илья Павлов - Другая жизнь

– Если только он мастер переодевания, но выправку не спрячешь. А все, кто его видел, говорят, что слишком статный. Не пригнешься. Нет, ну если только совсем в доме сидеть безвылазно, чтобы кто-то кормил… но он не отсюда, это мы выяснили.

– Значит, восток, – Сержант заглянул в свою кружку. – Разливайте. Посылайте людей по всем восточным дорогам. Пусть ищут вновь прибывших, всех, кто проходил, проезжал, покупал лошадей. Особенно одиночек, но также и в составе обозов и прочее. Наверняка к кому-нибудь присоединился. Монах наш. Или кем он там уже переоделся…

Барон осмотрел нас вопросительно:

– Мне тогда понравилось, как ваш не присутствующий ныне Старшой придумал про дамбу. Может, сейчас его взаправду спросим, что бы он сделал на месте монаха?

– Так он плохой еще совсем…

– А ты сходи спроси… – Сержант махнул рукой, – ладно, сиди, сам схожу.

Вернулся нескоро, мы успели пообедать и обсудить всякие егерские штучки.

– Ну чего? – не выдержала Зиги.

Сержант плюхнулся на стул, цапнул вилку.

– Сказал, что вступил бы в какой-нибудь отряд или караван. Или на службу, где народу много. Или бы сидел в горах, мол, все надоели.

– Очень информативно. Мы так и думали.

– Еще сказал, что он явно не один это дело мутил, значит, есть люди, которые его наняли, и люди, которые на него работали. И тех, и других можно найти. Куда, говорит, надо обратиться, чтобы про таких людишек узнать?

Магон хмыкнул:

– Надо в Корронне концы искать.

– Тогда так. – Сержант отставил тарелку в сторону. – Магон – в столицу. Весло с отрядом барона – на восток. Зиги – с ними, покажешь, где лучше пройтись по перелазам до моря. Там всех расспросите. Хин – наводку по всем нашим сетям. Описание, возможные выходы, ну и награда за любое слово о нашем «друге». Егеря – на всякий случай прошерстите полосу вдоль Контулука. Отчеты – каждую декаду. Я – здесь, со Старшим. Чуть оклемается – повезу его в Корронну. Вопросы? Ну и хорошо. Да, и не забываем про остальные дела. А то командир очнется, устроит нам…

3 жменя 326 года. Утро. Восточный Каранн. Глаз

– Очнулся? – Я посмотрел на заворочавшегося. Тот трепыхнулся в веревках и опять закатил глаза. Бинт пропитался кровью. Ничего, мучиться недолго осталось. Что же ты сам полез, чудило? Мало людей, что ли? Все сами хотим. А я тоже такой. Все сам, сам. Зачем во все это впутался? Сидел бы с корешами, ром пил. Или морс. Или еще что-то.

Вот, пить захотелось. Разводить здесь огонь было глупостью, но пить сырую воду не хотелось. Побыстрее, пока утренний туман не разошелся окончательно, запалил огонь, поставил кружку. Вода вскипела быстро, закидал все, что осталось. Огонь придавил, хотя поздно уже. Если увидели, то увидели. Старею, что ли? Раньше никогда бы так не сделал. Ни в плен бы не взял, ни ради чая не стал бы палиться.

Пять месяцев меня гоняли по горам и лесам. Надо было думать, на кого хвост поднимать. Отстал я от жизни, правильно мне барон Вонгг говорил. Сам дурак, надо было пришить его при первой встрече. Пожадничал. Теперь бегай. Даже смешно стало, когда я в глуши, в одной горной деревушке, увидел красно-бело-васильковый флаг на воротах, вот только тогда и понял, что время героических одиночек прошло. Раньше если вышел за пределы баронской вотчины, то все, дальше другие порядки и другие законы. Барон с дружиной по чужим землям за тобой бегать не будет. А теперь…

Вспомнил последний кабак.

– Он – не он, какая разница? По приметам подходит, хлопнем, потом разберемся.

Хлопнуть, конечно, не хлопнули, но из городка пришлось уносить ноги. Во как. Приметы. То есть до Корронны будет не добраться. По ночам идти – так рано или поздно все равно нарвешься. А судя по тому, какими силами меня обложили, то ни на островах, ни в столице на дно лечь не удастся. И не наняться никуда, с моими глазами все равно вычислят. Тоска.

И этот, ведь умный какой. Сразу сюда полез. Как контулукским медом намазано. Хорошо хоть один. Чего-то и не шевелится… Задохнулся, что ли? Разрезал веревку на шее, дернул ворот, на веревочке из синего контулукского же льна вывалился и повис амулет. Я вздрогнул. Аккуратно снял с его шеи, потом полез за своим. В том, что они сделаны в одном месте, не было никаких сомнений. Бронзовые дуги в четверть круга, одна сторона – с муаровой рябью, на которой, как я теперь понял, уже после кем-то были нанесены слова. На моем слово «пока», на его – «Будем» с заглавной буквы. Перевернул оба, положил на сумку. Что мы имеем? Непонятный какой-то узор, то ли рисунок, то ли слова, обрывающиеся по краям, а на самих краях – небольшие выпуклости, которые я раньше принимал за неровный край; они оказались не погрешностью бронзового литья, а специально сделанными метками. И край моего не подходил к краям амулета Старшого, так его вроде зовут; то есть если это должна быть полная дуга, то где-то еще два таких же. Почти таких же.

И откуда он у него? И откуда мой у меня? От кормилицы. Кто она тогда ему? И кто я ему? Выхлебал кружку одним махом, подошел к пленному. Кто ты такой, зараза? Кто я такой? Кровь ударила в голову. Сволочь ты, ведь жил я спокойно, и надо же было с тобой встретиться… И попал ведь стрелой тогда, чего ты не умер? Зачем сюда поперся? Ведь все мимо прошли, а тебе надо было на утес влезть…

Надо успокоиться. Сел, в кружке было пусто, в голове тоже. Встал, развязал веревки на этом, стал перебинтовывать ему голову. Тот замычал, наконец вскрикнул и очнулся.

– Тихо, тихо… Башку тебе бинтую, сейчас полегчает.

– Пить…

– Репа болит? Ну извини. Влез борзо, без спроса, вот я тебя и встретил. Глотай.

– А чаю нет?..

– Ну ты и наглец… Егерского, с травками?

– А есть?

Я засмеялся.

– Я свой варю, мне он больше нравится, сейчас воды нагрею. Твои все равно скоро здесь будут. Последний раз чайку хлебнем.

– Был бы чай хороший…

– Это точно.

Помолчали. Старшой мотал головой. Славно я его приложил. На вершине утеса стояла старая полуразвалившаяся дозорная башня, в ней я и скрывался вторую декаду. Егеря ее исследовали, ничего не нашли и оставили в покое, а этот чего-то влез. Захотелось, как и мне, осмотреть окрестности сверху. Смех. Сам пришел. Теперь все кругом прочешут – и конец моей славной жизни. Ерунда. Устал я. Хватит. Вот последнюю загадку решу, с амулетами, и хватит.

– Чего молчишь? Как звать-то тебя правильно?

– Старшой. А тебя?

– Старшой. Ой, ой. Сам придумал или твои тебя так прозвали?

– Мои. Давно это было… – Он, кряхтя, встал на корточки и доковылял до меня, сел рядом и протянул руки к маленькому огоньку под моей кружкой.

– У меня там где-то фляжка была, нашел?

– Да и не искал, вон твоя сумка, – мотнул я головой.

Он, не вставая, дотянулся рукой, потянул за лямку и только теперь увидел две бронзовых дуги, лежащих на мешке. Помотал головой, сунул руку за пазуху, убедился, что там пусто, и взял обе в руки.