Михаил Костин - Опаленные войной

Вскоре, видимо вспомнив о своем воинском долге, из главной башни на подмогу гибнущему гарнизону вышел отряд надсмотрощиков. Облаченные в доспехи, они выстроили стену из копий и щитов и двинулись на нордов. Атакующие тут же оказались в сложном положении, даже троллеры были не в силах пробить защиту латников. Шаг за шагом надсмоторщики отодвигали врагов, шаг за шагом все больше нордов умирали под ударами клинков. Казалось, еще несколько минут, еще один толчок – и нападающие дрогнут, но появился Рик. Сверкнул поднятый над головой меч, с его губ сорвались слова заклинаний, и когда он махнул мечом перед собой, в рядах наступающей пехоты противника образовалась широкая прореха, будто неистовый ураган повалил солдат на землю, опрокинул, потащил по кровавым камням, как сухие листья! По образовавшейся просеке двинулась Ули и ее воительницы, и солнце блистало на их заточенных лезвиях. В мгновение защитники растеряли остатки мужества и обратились в бегство, бой очень быстро переместился во внутренние помещения Цитадели.

Битва за Цитадель длилась еще несколько дней, нордам было невыносимо сложно. Но они продолжали зачищать Цитадель, зал за залом, комнату за комнатой. Братья Ордена, надсмотрщики, охрана да и просто слуги сопротивлялись, как могли, иногда им даже удавалось долгие часы сдерживать натиск нападавших. Но все же, армия Рика была больше и сильнее…

Когда солдат сдается на милость победителя, это всегда огромный риск. Обычно в общей свалке, поддавшись панике, солдат не отдает себе отчета в том, на что идет. Часто им руководит только одно желание – жить, как угодно, но выжить. С тем, что погибнуть в бою – участь не самая худшая, согласны далеко не все. Заглянув в глаза смерти, кто-то отбрасывает страх и идет вперед, но многие лишаются мужества и способности разумно мыслить. Они начинают думать, что, будучи победителями, отнеслись бы к пленным милостиво, с определенным уважением и жалостью. Как все-таки человек любит обманывать самого себя. Как легко верит в этот обман. И к каким ужасным последствиям приводит иногда эта вера…

Пленных было много. Простые стражники сдавались легко и без сомнений. Собственно, им была уготована не самая плохая участь – они станут скинами. Лишенные оружия, доспехов, а иногда и одежды эти люди были обречены влачить жалкое существование. Но они остались живы, и это было единственным утешением. Такого утешения часто оказывалось мало, и многие рабы в первые же дни покончили с собой, бросаясь с высоких башен или же с голыми руками нападали на охранников, которые закалывали пленников, как бешеных собак, оставляя лежать на мерзлой земле в лужах крови.

Надсмотрщики и братья Ордена Духов не могли рассчитывать на эту сомнительную милость. У Рика на их счет были совершенно другие намерения. Его не интересовала личная выгода от выкупов или продажи. Все, что ему было нужно, и так уже имелось в его руках, а на тот свет золота не утащишь. Это был не просто набег – это была война! Великая война, целью которой была вовсе не добыча.

В отличие от Рика, простые норды мыслили проще. Они набрали рабов сколько смогли и потащили их к Первому Барьеру, но пленников все еще оставалось достаточно много. Обращались с ними хуже, чем с животными. Когда встал вопрос о том, что делать с оставшимися, на совете командиров слово взяла Ули.

– Мои воины первыми ворвались в Цитадель!

Она обвела собравшихся пристальным взглядом. Никто не возражал.

– Мои воины гибли в Великой Крепости, открывая ворота.

И снова возражений не последовало. Тогда Ули вперила взгляд в Рика и высказала требование:

– Мне нужны все выжившие члены Ордена Духов.

– Хочет ли кто-то возразить? – бесстрастно спросил Рик. Но собравшиеся молчали. – Тогда они твои, сестра.

Ули коротко кивнула и покинула шатер.

Утром все взятые в плен братья Ордена были казнены.

Ули и Аги лично убивали каждого, долго, монотонно, без эмоций. На стенах Крепости за ночь были установлены высокие острые деревянные колья толщиной в руку. Для членов Ордена Духов были выбраны площадки на самой высокой башне. Посаженные на колья братья устрашали многих, даже норды отворачивались. И если до сего момента у эторийской знати, чьи посланники наблюдали за битвой издалека, были определенные иллюзии относительно намерений новых завоевателей, то теперь они рассеялись, как туман. Всем стало ясно. В мир вернулся древний ужас.

Но несмотря на то, что вести о грозных захватчиках с севера испугали всех, единства среди королевств Этории не было. Нордения оказалась в одиночестве перед надвигающейся лавиной нордов. Когда Рик приступил к штурму Второго Барьера, даже самому последнему скину было ясно, что успех будет на его стороне. Жители окрестных городов и деревень бежали прочь, бросив хозяйство на произвол судьбы. Все понимали, что дикари из северных земель не пощадят никого.

Гарнизон местного сеньора, точнее то, что от него осталось после молниеносного дезертирства многих солдат, выстраивал свои порядки уже за Барьером у входа в туннель. Несмотря на пораженческие настроения, которые царили среди солдат, рыцари собирались стоять насмерть. Но их уверенность и смелость улетучилась, как только войска Рика взяли Второй Барьер. Взяли с легкостью, без башен и онагров, без катапульт и магии. Они просто прошли по туннелю и вышли у трех башен-темниц, которые к тому моменту были пусты. Завидев врага, рыцари первые пустились наутек, а за ними поспешили и солдаты. Со скоропостижным уходом гарнизона могучие преграды, столетиями преграждавшие путь в Эторию, перестали существовать, и северная орда, будто освобожденная от оков льда вода, хлынула туда, куда рвалась многие века.

Рам Дир сражался.

Величественные стены и могучие башни, созданные древними строителями, высились над окрестностями, словно каменное войско, вставшее единым строем против превосходящих сил врага. Когда по приказу генерала Орнаво имперские катапультеры дали залп, и огромные глыбы серого известняка с шипением рассекли утренний воздух, город-крепость поднял незримые щиты – и камни с грохотом разлетелись вдребезги, столкнувшись с магической защитой. Ни одного скола не появилось на белом камне стен, ни один зубец не рухнул, ни один контрфорс не обрушился.

– Они думали, что это будет легкой прогулкой, – зло ощерился сир Джам, наблюдая за неудачными попытками врага. – Орнаво, небось, уже видел себя на главной башне с имперским флагом в руках. Но не Духи горшки обжигают.

– Сир, они готовят зажигательные снаряды! – сказал сир Бэррон, указывая мечом на катапульты, расставленные вдоль холмистого гребня в трех сотнях шагов от города.