Гай Орловский - Ее Высочество

Ответное «ура» не услышал, но когда поднялся по лестнице на второй этаж, навстречу бросились трое с мечами, на лезвиях кровь, доспехи в свежих зарубинах.

– Вы за или против? – крикнул я. – Хотя какая разница, человек так одинок…

Тяжелые пули пробили доспехи, как бумагу, один только успел взмахнуть мечом, но пуля в переносицу запрокинула ему голову, он упал на своих напарников, рухнувших мгновением раньше.

Я прошел под стеной, дверь впереди распахнулась, высунулся Фицрой с обнаженным мечом в руке.

С лезвия капает алая кровь, сам он не столько разъярен, как чем-то обеспокоен, даже испуган, на лице полная обалделость и даже страх.

– А‑а‑а, ты, – сказал он, как мне показалось, с сильнейшим разочарованием. – Всего три?.. А у нас в комнате четверо.

– И всех ты? – спросил я. – Понс и мастер в комнате? Зови, надо спешить. Придется уходить, не дожидаться завтрака. А жаль, кормят здесь хорошо.

Он вскрикнул:

– Иди ты со своим завтраком! Тебе бы только жрать, морда ненасытная. Где ее высочество?

– Ждет снаружи, – заверил я. – Женщины такие, везде успевают.

Он посмотрел дикими глазами.

– Если врешь, я тебя сам зарублю. Ее нужно спасать в первую очередь!

– Не демократ, – сказал я с сожалением, – точно не демократ… Спасать нужно прежде всего себя, самого ценного и любимого, а не всяких там самок на тонущем корабле.

– Чего?

– За мной, – велел я. – Эх, Фицрой, как ты устарел… Ничего не понимаешь в современных войнах нового поколения.

Не слушая, он распахнул дверь, в комнате Понс с луком в руках и Рундельштотт с посохом, оба готовые к схватке.

Рундельштотт сказал раздраженно:

– Ну и шуточки у молодежи! Кто так шутит, кто так шутит? Разве можно так необдуманно?.. Теперь в самом деле герцог зарубил герцогиню и пару ее родственников, его самого истыкали ножами, как кабана, там вообще непонятно, что творится…

Фицрой посмотрел с некоторой обалделостью на него, потом на меня.

– Юджин, – сказал он шепотом, – а не можешь нашутить мне карманы, полные золотом?.. Или бриллиант на пальце, размером с голубиное яйцо?

– Могу, – ответил я. – Если на пальце, а не на кольце.

– Эй-эй, – вскрикнул он и спрятал руки за спину. – Давай без твоих шуточек!.. Что узнал?

Я сказал веско:

– Иди за мной и узришь, как надо воевать.

Пробираясь по коридору, по лестницам и через залы внизу, Фицрой и Рундельштотт с Понсоменером в самом деле увидели. Замок громаден, в нем нашлось место как для тех, кто жаждал довести переворот до победы, несмотря ни на что, так и для тех, кто хотел сперва пересмотреть условия, однако отыскались и такие, кто решил, пользуясь случаем, отказаться от мятежа.

Как я понял, самые фанатичные, пусть даже в меньшинстве, но они самые сплоченные и снова сейчас пытаются сплотиться уже не вокруг нового вожака, а пока вокруг самой идеи независимости. Сражение идет на всех этажах и даже перекинулось вниз во двор.

– Не вмешиваться, – велел я строго. – Мы ни при чем! Нельзя со своим уставом, это их личные суверенные проблемы, хотя, конечно, умело подосрали мы, но им о такой мелочи знать необязательно. У нас миссия, хотя я понимаю глерда Фицроя, что подождал бы конца, чтобы перебить оставшихся и обобрать до нитки… Это хорошо и правильно, война должна кормить сама себя, как сказал один мудрец в военной форме.

Фицрой вскрикнул оскорбленно:

– Как хорошо, что ее высочество не слышит твои инсвинуации! Как ты постоянно на меня клевещешь, как клевещешь!.. Как будто это не самое правильное дело: добить и ограбить!

– Быстрее, – поторопил я.

– На нас смотрят, – сказал Понсоменер с предостережением в голосе.

– Дадим бой, – пообещал я, – если пустятся за нами. Но принцессы с нами нет, всем видно, а им нужна только она. А мы, как ни печально, никому на свете не нужны…

– Переживу, – пообещал Фицрой. – Я знаю пару таких, кому я нужен.

– Покажи, – сказал я, – хочу на таких дур посмотреть…

Не скрываясь, это было бы подозрительно, мы вывели своих коней, оседлали, только тогда один спохватился, подбежал к нам.

– Почему уезжаете? Кто разрешил?

– Все бегут, – ответил я печально, – никто не жаждет умирать за идеалы погибших вождей… Вы уверены, что вашего еще не убили на втором этаже? Там так страшно кричали…

Он дернулся, оглянулся на двух помощников.

– Проверить второй этаж!

– Мудро, – похвалил я, и мы двинулись на рысях от замка в сторону дороги.

Принцесса так и сидит, как испуганная птичка под грудой веток, Фицрой отбросил их в сторону, принцесса даже сейчас не рискнула встать, поглядывая на меня опасливо, все-таки обещал удушить, но я милостиво кивнул, и она со счастливым всписком бросилась Фицрою на шею.

В сердце моем шелохнулась черная зависть, когда он снова посадил ее впереди себя, а она прижалась всем телом, счастливая и довольная, еще не знает, что прижиматься ко всем мужчинам нехорошо, неправильно, сейчас ею руководит всего лишь инстинкт начала пробуждения женственности…

Мы проехали всего несколько миль, когда Понсоменер впереди остановился и торопливо замахал рукой, подзывая всех как можно скорее.

На дороге между стенами леса справа и слева идет настоящее сражение, я не поверил глазам, но около сотни конных уламров сражаются с крупным отрядом из Нижних Долин и, как мне показалось, уламры постепенно побеждают.

– Мастер, – сказал я быстро, – одолжите на минутку посох…

Рундельштотт тут же сунул его мне прямо в руку. Я соскочил на землю, оперся спиной о ствол дерева для устойчивости и, положив посох на плечо, тщательно прицелился.

– Давай, – сказал Рундельштотт яростно, – уничтожь этих… мерзавцев!

Понсоменер смотрел на меня так, словно только что проснулся. Я уловил момент захвата цели, нажал на выдвинувшуюся скобу.

В плечо легонько толкнуло, а ракета вылетела с дымным следом и пошла, набирая скорость с каждой долей секунды.

На поле боя никто не заметил, а мы смотрели, как дымный след оборвался в груди командующего отрядом уламров. На его месте вспыхнуло расширяющееся кровавое облачко, а вместе с ним разнесло на более крупные куски около десятка то ли младших командиров, то ли телохранителей.

– Есть! – сказал я. – Мастер, там еще заряд… Последний, но разве мы не на родной земле?

Среди уламров наступило замешательство, а воодушевившиеся нижедолинцы перестали отступать, качнулись и пока что неуверенно, но попробовали перейти в контратаку.

Вторая ракета ударила уламрам в тыл. Вверх взлетели окровавленные клочья, а взрывная волна бросила на землю десятки воинов.

Началась паника, многие бросились бежать, кто-то вообще ронял оружие и скидывал тяжелый шлем, а нижнедолинцы с победными криками пустились в погоню.