Стивен Эриксон - Память льда. Том 2

— И почему?

— Ну как же — потому, что он пьёт чай с шалфеем.

Взгляд её карих глаз скользнул по толстяку и остановился на повозке в дюжине шагов от него.

— Как у неё дела?

Крупп приподнял брови.

— Девочка, ты могла бы и сама у неё спросить.

— Я не могу. Для матери я — чудовище во плоти, её украденная юность. Она презирает меня, и у неё есть на то причины, особенно теперь, когда Корлат рассказала ей про моих т’лан айев.

— Крупп желает знать, сомневаешься ли ты теперь в предпринятом путешествии?

Серебряная Лиса покачала головой и сделала глоток чая.

— Слишком поздно. Проблема никуда не исчезла, как тебе известно. Кроме того, наше странствие окончено. Осталось лишь её…

— Ты лукавишь, — прошептал Крупп, — твоему странствию ещё далеко до конца, Серебряная Лиса. Но давай временно отложим эту тему, хорошо? Не известны ли тебе новости об ужасающей битве?

— Она завершилась. Паннионские силы разбиты. Не считая пары тысяч едва вооружённых крестьян. Белолицые освободили Капастан, точнее то, что от него осталось. «Мостожоги» уже в городе. Важнее то, что Бруд собирает совет — ты, наверное, захочешь присутствовать там.

— Да ну! Разве лишь для того, чтобы благословить сии сборы великолепной мудростью Круппа. А ты что, не собираешься посетить оное достойное собрание?

Серебряная Лиса улыбнулась.

— Как ты уже сказал, даруджиец, моё странствие ещё не окончено.

— О да. Крупп желает тебе удачи, девочка. И искренне надеется в скором времени снова тебя увидеть.

Серебряная Лиса ещё раз покосилась на повозку.

— И увидишь, друг мой, — ответила она, затем допила чай и с лёгким вздохом встала.

Крупп заметил, что она замялась.

— Что-то не так, девочка?

— Не знаю, не уверена. — На её лице отразилась тревога. — Часть меня желает составить тебе компанию на этом совете. Такое… внезапное стремление.

Маленькие глазки даруджийца сузились.

— Часть тебя, Серебряная Лиса?

— О да, возникает вопрос: какая часть? Чья душа съёжилась внутри меня в подозрении? Кто чувствует, что из нашего союза сейчас полетят искры? Боги, а ещё хуже то, что я чувствую, будто в точности знаю, почему… Но я не знаю.

— Рваная Снасть, не так ли? Если представить что Ночная Стужа и Беллурдан потенциально обладают даром провидения, у них могут быть дурные мотивы. Ох, наверняка существует более простой способ это сказать…

— Это не важно, Крупп.

— Грубо говоря, тебя разрывает на части, Серебряная Лиса. Подумай: повлияет ли на поиск твоей судьбы небольшая задержка? Иными словами, есть ли у тебя время, чтобы идти с мудрым Круппом в штабной шатёр Воеводы?

Она внимательно посмотрела на него.

— У тебя тоже дурное предчувствие, да?

— Если разрыв неизбежен, девочка, то твоё присутствие станет необходимым, ведь ты — настоящее связующее звено между этими непримиримыми лагерями.

— Я… я не верю Ночной Стуже, Крупп.

— Большинство смертных временами не могут довериться какой-то части себя. Кроме Круппа, разумеется, ведь его выверенная самоуверенность не подлежит сомнению. В любом случае, конфликт инстинктов заложен в самой нашей природе — за исключением Круппа, разуме…

— Да, да. Хорошо. Пойдём.

Разрез чистой тьмы появился на полотняной стене. Слабое дыхание Куральд Галейна ворвалось в штабной шатёр, и свет фонарей померк. Аномандр Рейк вошёл через портал. Полуночная дыра тихо закрылась за ним, возвращая фонари к жизни.

Широкое плоское лицо Бруда перекосилось.

— Ты опоздал, — прорычал он. — Малазанцы уже идут сюда.

Сбросив с плеч чёрный кожаный плащ, Владыка Лунного Семени сказал:

— Что с того? Или мне снова придётся выступать третейским судьёй?

Корлат, прижатая спиной к стенке шатра, откашлялась.

— Кое-что… выяснилось, Владыка. Само существование этого союза стоит под вопросом.

Каллор, последний из присутствующих, сухо фыркнул.

— Под вопросом? Нам врали с самого начала. Быстрая атака на Войско Однорукого, прежде чем они оправятся после сегодняшней битвы, — вот что важно.

Корлат смотрела, как её повелитель молча разглядывает союзников.

После долгого молчания Рейк улыбнулся.

— Дорогой Каладан, если говоря о лжи, ты имеешь в виду руку Императрицы, которая приставила по кинжалу к спине Дуджека Однорукого и Скворца, то, кажется, даже если мы должны были что-то предпринять, — хотя, как на мой взгляд, это не тот случай, — то нам следовало вмешаться. Это было бы в интересах Скворца и Дуджека. Если, конечно, — он прищурился и посмотрел на Бруда, — ты не усомнился в их командирских качествах. — Рейк медленно снял перчатки. — Хотя доклад Карги о сегодняшнем сражении состоял исключительно из ворчливых комплиментов. Малазанцы действовали профессионально, отработанно и неумолимо. Именно так, как мы бы того хотели.

— Не в боевых навыках дело, — прохрипел Каллор. — Это должна была быть освободительная война…

— Не будь глупцом, — пробормотал Рейк. — Есть вино или эль? Кто составит мне компанию?

Бруд хмыкнул.

— Да, налей мне, Рейк. Но знай, даже если Каллор делал раньше глупые заявления, сейчас это не так. Освобождение. Паннионский Домин…

— Просто очередная могущественная империя, — протянул Владыка Лунного Семени. — И как таковая, является угрозой, которую мы намереваемся уничтожить. Освобождение народа может сопутствовать, но не может являться целью. Освободи гадюку, и она всё равно укусит тебя, если выпадет шанс.

— Значит, мы уничтожим Паннионского Провидца только для того, чтобы какой-то Первый Кулак из Малазанской империи занял его место?

Рейк протянул Воеводе кубок с вином. Тисте анди разглядывал Бруда полуприкрытыми, сонными глазами.

— Домин — империя, сеющая ужас и угнетение среди собственного народа, — сказал Рейк. — Никто из присутствующих не станет этого отрицать. Таким образом, даже по этическим причинам появился повод выступить против них.

— И об этом мы говорим самого начала…

— Я услышал тебя и в первый раз, Каллор. Твоя склонность к повторениям утомительна. Я описал одно… оправдание. Одну причину. Но похоже, вы все позволили этой причине взять верх над остальными, хотя она, на мой взгляд, играет самую малую роль. — Он потянул вино из кубка и продолжил. — Тем не менее, давайте пока придерживаться её. Ужас и угнетение стали лицом Паннионского Домина. Представьте теперь все города и территории Генабакиса под контролем малазанцев. Ужас? Только в том, что смертным приходится сталкиваться с ежедневной рутиной. Угнетение? Каждому государству нужны законы, и из всех известных мне империй малазанские законы наименее угнетающие. Итак. Провидец свергнут, Первый Кулак и малазанское управление сменили его. Каков результат? Мир, репарации, закон и порядок. — Он осмотрел остальных и медленно поднял одну бровь. — Пятнадцать лет назад Генабарис был зловонной раной на северо-западном побережье, Натилог и того хуже. А теперь, под правлением малазанцев? Ровня самому Даруджистану. Если ты и вправду желаешь лучшей доли обычным жителям Панниона, почему бы не приветствовать Императрицу? Вместо этого Дуджек и Скворец вынуждены плести сложные интриги, чтобы заполучить нас в союзники. Они солдаты, если вы вдруг забыли. Солдатам отдают приказы. Если какой-либо приказ им не по душе — им же хуже. Если приказано соврать, мол, объявлены вне закона, не открывая секрет каждому рядовому в армии, что погубило бы всякий шанс сохранить этот секрет, значит, хороший солдат мирится с этим, стиснув зубы. Правда очень проста. По крайней мере, для меня. Бруд, мы с тобой сражались с малазанцами как настоящие освободители. Мы не просили в награду ни земель, ни денег. Наши мотивы даже для нас остаются неясны до конца — представь, какими они кажутся Императрице? Необъяснимыми. Мы представляемся ей связанными с высокими идеалами и почти возмутительным понятием самопожертвования. Мы её враги, и я не думаю, что она знает, почему .