Морган Райс - Власть королев

Король махнул головой и внезапно массивные решётчаты ворота начали медленно подниматься, открывая их взглядам кроваво-красное небо. Как только образовался достаточный проход, семеро теней-демонов с леденящим душу криком вылетели наружу, взмыли в небо и мгновенно разлетелись в разные стороны.

Тор подошёл к порогу между мирами, и полюбовался опустившимися сумерками и пенящимися океанскими волнами внизу.

Рядом с ним держась за руки стояли Рис и Селезия, а за ними – все остальные. Позади всех, рядом с братом, стоял Конвен и грустно смотрел им вслед. Не смотря ни на что казалось, будто он в кои-то веки обрёл покой, который был недоступен ему на земле.

Тор обернулся и заключил Конвена в крепкие объятья, едва сдерживая слёзы, и Конвен ответил ему тем же.

Один за другим каждый обнял Конвена. Им было нестерпимо больно покидать своего брата по Легиону, человека, который был с ними с самого начала.

Тор посмотрел ему в глаза и потрепал по плечу.

«Однажды мы снова встретимся», – сказал он.

Конвен кивнул.

«Так и будет», – ответил он. «Надеюсь только, что не слишком скоро».

Тор обернулся к открытому небу и увидел, что внизу на волнах качается их лодка. Он знал, что вскоре они вернутся в море и поплывут через океан на поиски Гвендолин, Гувейна и своего народа. Скоро они снова будут вместе.

Затем он посмотрел вверх, на семерых демонов, чёрные тени которых уже почти слились с сумерками на горизонте и накрыли землю, окончательно исчезнув из вида. Тор услышал их последние вопли и спросил себя: Что я выпустил в мир?

Пока его несли сквозь облака, Гувейн смотрел вверх на небо и чувствовал, как его сжимают лапы маленького дракона, такого же детёныша, как и он. Драконье повизгивание странным образом успокаивало ребёнка. Они летели уже много дней, и Гувейн не был против лететь так всегда.

Он совсем потерял ощущение пространства и времени, и этот дракон стал центром его мира. Гувейн смотрел снизу на его брюхо, морду, челюсти, завороженно слушал хлопанье крыльев, не мог оторваться от переливающихся на солнце чешуек. Он был согласен лететь с этим драконом куда угодно, куда бы он его ни нёс.

Гувейн почувствовал, как дракон, впервые с начала их путешествия, стал постепенно снижаться. Они немного изменили курс, и Гувейну открылся бесконечный океан внизу.

Дракон летел всё ниже и ниже, уже на уровне облаков, и Гувейн наконец-то увидел землю – маленький одинокий островок, со всех сторон окружённый водой, насколько хватало глаз. Окружённый острыми скалами остров вырастал из океана вертикально вверх и был похож на застывший гейзер, вырвавшийся из-под земной коры. На самой высокой его точке была просторная площадка, куда они и направлялись.

Дракон огласил окрестности своим криком и начал снижение, хлопая крыльями всё медленней и сбавляя скорость.

Дракон уже почти остановился, когда Гувейн посмотрел вверх и заплакал, увидев рядом с собой лицо незнакомца. Мужчина в ярко-жёлтых одеждах с длинной золотистой бородой одиноко стоял на площадке и держал в руках сияющий золотом посох со сверкающим бриллиантом на верхушке. Гувейн плакал не от страха, а от любви. Едва увидев этого человека он почувствовал себя, как дома.

Дракон завис в воздухе, махая крыльями и стараясь не двигаться. Мужчина протянул руки и осторожно принял Гувейна из его лап.

Он нежно взял Гувейна, обернул его в свою мантию, и слёзы на глазах у малыша постепенного высохли. В руках у этого мужчины он почувствовал себя в безопасности, потому что от него исходила энергия невероятной силы, которая указывала на то, что он гораздо больше, чем просто человек. Глаза этого мужчины испускали сияние, когда он выпрямил спину, и воздел свой посох к небесам.

От его жеста земля содрогнулась.

Таинственный незнакомец крепко прижал Гувейна к себе, тот заглянул в его глаза и понял, что останется с ним на очень долгое время.

Как только над пустыней забрезжил рассвет, Гвендолин повела длинную процессию своих подданных прочь от деревни в сторону Великой Пустоши. Кендрик, Стеффен, Абертол, Брандт и Атме шли за ней, Крон – у её ног, и все они медленно прокладывали свой путь подальше от пещер, к вершине горы, откуда было видно простиравшуюся на север и запад огромную голую пустыню.

Когда они взобрались наверх, Гвендолин остановилась на минуту и окинула взглядом пурпурно-красное небо, где всходило первое из солнц, и бесконечную дорогу, которая лежала перед ними, и вела в место, которое могло и не существовать. Она бросила прощальный взгляд назад, на деревню, где всё было тихи и мирно столь ранним утром. Она знала, что скоро явится Империя. Деревня будет окружена. Её сотрут с лица земли.

Гвен обернулась к своему народу. Это люди были всем, что осталось ей от Кольца, и она любила их безмерно. Неподалёку от неё стояла Иллепра, на руках у которой лежала девочка, которую Гвен спасла у дракона из пасти. Малышка заплакала от колючего утреннего воздуха и разрушила царившую тишину. Гвен задумалась: зачем я спасла жизнь этому ребёнку, если не смогу защитить её теперь? Но тут же возникла и противоречащая мысль: зачем этой девочке жить, если в её жизни не будет места чести и отваге?

Гвен не спала всю ночь, мучимая необходимостью принять решение. Жители деревни не просили её остаться, а её собственный народ подталкивал к скорейшему отбытию. Время пришло. Находясь в здравом уме, она не могла повести свой народ на верную смерть. Королевы так не поступают.

Но всё же, пока Гвендолин стояла на краю скалы и осматривалась, что нарастало в ней и не давало покоя. Что-то звало её. Она чувствовала, что это был зов предков, чья кровь текла в её венах. Семь поколений королевской династии МакГилов были с ней и шептали ей на ухо. Они не позволяли ей уйти.

У неё был долг и обязанность перед своим народом – обеспечить их безопасность. Это значило быть королевой.

Но даже приняв на себя роль королевы, она понимала, что есть и другой долг. Долг чести. Долг доблести. Она должна была взывать к лучшим качествам в своих подданных. Определять их сущность. Даже перед лицом смерти, а, возможно, особенно перед лицом смерти. Ведь в конце концов это имело наибольшее значение.

В ушах Гвендолин зазвучал голос её отца:

Однажды ты столкнёшься с выбором, который станет для тебя пыткой. Здравый смысл будет тянуть тебя в одну сторону, а твои идеалы – в другую. Это и есть настоящее испытание. В такой момент ты поймёшь, каково это – править.

Гвен обернулась и посмотрела вниз на крошечную деревеньку, затерянную среди полей, и увидела, как селяне начинают просыпаться и встречают рассвет. А с ним – свою неминуемую смерть. Они были горды и бесстрашны.