Кертис Джоблинг - Последняя битва

– Слава королю Лукасу! – выкрикнул гигант.

– А, Горилла! – воскликнул в ответ король и пошел ему навстречу, приветственно раскинув руки. – Как поживаете, лорд Улик? Волосами не обросли еще на здешних холодах?

– Когда я впервые увидел вас, вы были еще ребенком, – усмехнулся Улик. – Но вижу, время не смогло изменить ваш озорной характер. Ваш дед сейчас примет вас.

Лицо Лукаса неожиданно перекосилось от злобы. Он прыжком передвинулся вперед и прорычал стоявшему над ним как башня лорду-горилле.

– Я не явился просить аудиенции у Верховного лорда Леона. Это он должен сидеть и ждать моего прибытия! Прочь с дороги, лысое чучело.

Юный Лев прошел мимо Улика и ворвался в шатер, следом за королем туда же ввалились Дикие Волки. Лорд-горилла провожал чудовищ холодным взглядом, не обращая внимания на их рычание. Когда мимо Гориллы проходил Трент, их взгляды на секунду встретились, и Улик едва заметно кивнул. Что он хотел подтвердить этим?

Войдя в шатер, каждый посетитель словно оказывался в другом мире. С потолка свободными широкими петлями свисали ленты тончайшего бархата, перехваченные витыми золотыми шнурами. В центре шатра был установлен большой круглый стол с расстеленной на нем картой и игральными фишками. Даже издалека Трент сразу же узнал, что это карта Лиссии, а разноцветные фишки на ней показывают расположение воюющих сторон. Красные фишки – это, конечно же, Львы; золотые фишки – Пантеры.

Серые фишки, разумеется, силы Волка. Они сейчас стояли на карте у берегов озера Роббен. Да, были еще черные фишки, они теснились в горах возле Айсгардена. Черная Рука.

В шатре возвышался деревянный трон, и по обе стороны от него – пара рыцарей в сверкающих алых доспехах. Они стояли, положив руки на эфесы своих мечей – кончики клинков касались пола, утопая в длинном ворсе роскошного ковра. Головы рыцарей были не покрыты – суровые лица, спокойный взгляд стальных глаз, связанные пучком на затылке светлые длинные волосы, лица породистые: сразу видно, что перед тобой чистокровные Львы из Леоса. Это были двоюродные братья Лукаса, телохранители Верховного лорда. Обычные гвардейцы в красных плащах в шатре тоже были, стояли у стен, образуя сплошную ленту мечей и щитов.

Сам Леон не сидел на троне, но стоял возле стола, изучая какой-то свиток, а рядом с Верховным лордом застыл навытяжку щеголеватый офицер в генеральском чине. Заметив входящих вместе с юным Львом в шатер Диких Волков и Трента, офицер подобрался и положил руку на эфес своей сабли. Шатер заполнился шорохом вынимаемой из ножен стали. Верховный лорд Леон поднял голову, свернул свиток и спокойно передал его генералу.

– Дедушка, – сказал Лукас, направляясь к стоящему у стола Верховному лорду. – Как давно мы с тобой не виделись!

Худое лицо Леона сплошь было покрыто старыми шрамами, их оставили зубы давно истлевших в земле врагов. Рот Верховного лорда был перекошен на правую сторону, где виднелся совершенно чудовищный шрам, пересекавший всю щеку от уголка губ до самого уха.

Эту рану в свое время зашивал самый лучший во всем Басте магистр, но и он ничего большего сделать не смог. А шрам этот остался у Леона после поединка с одним из знакомых верлордов.

Леон стремительно выбросил вперед свою руку, схватил Лукаса за глотку и играючи приподнял над полом. Король немедленно начал трансформироваться, но то же самое, и еще скорее, проделал Леон – его рука превратилась в чудовищную мощную лапу. Он еще сильнее сжал горло юного Льва, принялся душить, не давая внуку закончить свое превращение, и, наконец, Лукас безвольно обмяк в руках деда, вывалив изо рта длинный синий язык. Дикие Волки двинулись было на помощь своему вожаку, но гвардейцы в красных плащах и стоявшие у трона рыцари угрожающе направили на них свои украшенные серебром клинки. Стоявший возле стола офицер моментально трансформировался в Журавля, выхватил из ножен саблю. Трент оглянулся, увидел стоящего у входа в шатер Улика, перекрывшего выход.

– Ты червяк! – кричал Леон. – Ничтожный безмозглый червяк! Кретин!

Лукас скулил, лицо у него побагровело, а Леон продолжал орать на внука, брызжа слюной:

– Лев не должен кусать Льва! Сын не смеет убивать своего отца! Или для тебя не существует больше никаких правил, щенок? Тогда и деду позволительно придушить своего внука, да? Как ты мог пойти против своих?

Лукас пытался что-то ответить, но у него из глотки вырывался лишь хриплый свист. Леон швырнул обессилевшего Лукаса на пол, навис над ним.

– Ну? – крикнул он, отработанным движением пиная внука сапогом под ребра. – Говори!

– Пантера, ваша светлость, – захныкал Лукас. – Это все Оникс… и его сестра… они меня заставили!

– Они заставили тебя убить своего отца? И ты думаешь, что я поверю в этот бред? – Старый Лев тряхнул лапой и продолжил, взглянув на стоявшего рядом с ним Журавля: – Ты слышал это, Клавель? Оказывается, Пантеры заставили бедного котеночка убить своего отца. Ах, негодяи!

– Это правда! – пробормотал Лукас, гладя свое горло. – Я был не в себе. Наверное, они отравили меня. Или околдовали. Будь я в своем уме, этого не случилось бы. Я любил своего отца…

И он истерично зарыдал, свернувшись клубком у ног Верховного лорда. Леон перевел взгляд на Диких Волков, посмотрел на Черное Сердце. Они переглянулись, после чего старый Лев заметил Трента.

– А это кто еще такой и почему его привели на цепи? Он не такой, как остальные, да?

Лукас осторожно повел глазами, увидел, на кого смотрит его дед, и сказал, всхлипнув:

– Это Трент Ферран, ваша светлость!

– Ферран? Он что…

– Да, он из тех Ферранов, – подтвердил юный Лев, тяжело поднимаясь на ноги. – Только он не вервольф, как его брат. Он всего лишь человек. Или, точнее, был человеком.

– Был? – переспросил Леон, подходя к Тренту, чтобы лучше его рассмотреть. Пока Верховный лорд оглядывал Трента с головы до ног, Черное Сердце сильнее натянул намотанную на кулак цепь и оттащил юношу подальше от Леона.

– Это Дикие Волки, о которых я докладывал вам, ваша светлость, – сказал лорд-журавль Клавель. Тренту стало понятно, что крылатые шпионы Леона наблюдали за ними на всем их пути к лагерю. – Дикари, превращенные в чудовищ с помощью черной магии.

– И этот мальчишка Ферран тоже заражен той же… болезнью? – спросил Леон, обводя всю свиту короля подозрительным взглядом.

– Милорд, – начал Трент, но тут же задохнулся, когда железная цепь туго впилась ему в горло, а у него за спиной послышалось грозное ворчание шамана.

– Пусть говорит, – приказал Леон.

Черное Сердце неохотно ослабил цепь. Трент облизнул свои пересохшие губы. При этом у него появилось странное ощущение – казалось, его зубы стали слишком крупными и им стало тесно во рту.