Нина Цуканова - 9-й вал

К нему бежал противник – верзила с мечем. Антик наложил стрелу на тетиву, выстрелил … и промахнулся с семи шагов.

Первый раз в своей жизни видел, чтобы Антик промахивался…

Я не успевал прийти ему на помощь.

Антик еле держался на подкашивающихся ногах. Непослушной, словно ватной, рукой потянулся к колчану, не сразу нащупал и вынужден был повернуться. Едва не выронил стрелу из почти негнущихся пальцев. Заторможено положил ее на тетиву; поднял глаза прицелиться…

Враг не позволил ему выстрелить, врезав с разворота по лицу кулаком. Антик отлетел метра на два. И больше не предпринимал попыток подняться.

Ополченец двинулся к нему, раскручивая над собой меч…

С огромным трудом, Том все-таки успел прийти на выручку, врезав противнику шипованным кастетом по челюсти и добавив по затылку уже на земле. Подбежал к Антику, ненавязчиво попытался привести его в себя.

– Зачем ты дал ему лук, Юссариан! – заорала на меня Лиана.

– Он сам взял! – прохрипел я, все еще не в состоянии полностью разогнуться.

Лиана принялась разматывать окровавленные бинты с пробитой в позавчерашнем сражении головы Антика.

… Зря я не давал ему лук. Он все равно его взял, ему бы хоть не пришлось тратить силы, сражаясь со мной.

Юджин подошел к недовольно поднимающейся с земли Лай-лай.

Она выдернула из каблучка стрелу и с сожалением погладила пальцем оставшуюся дырочку.

– Идиот… – сквозь зубы прошептала она, презрительно отбрасывая стрелу, даже не взглянув в строну Антика.

– Дура! – неожиданно зло сказал Юджин и, оставив шокированную Лай-лай в одиночестве сидеть на земле, подбежал к нам.

Тимур аккуратно подхватил Антика на руки.

Нам пора было уходить.

– Я сделаю все, что в моих силах, – мрачно ответила Лиана на вопрос «Как он?». На языке медицинской этики это означало, что дело дрянь.

Мы стояли на месте, никуда не двигались: Лиа сказала, что тормошить его сейчас вообще нельзя.

Из палатки-лазарета она высовывалась только к костру, забрать котелок, или, наоборот, что-либо туда засыпать.

Длинные Антиковы волосы слишком сильно мешали, и ей пришлось их обрезать.

… Больше всего меня бесила Лай-лай, которую, казалось, волновали только поврежденные туфли.

Я долго смотрел на низкий дощатый потолок, пытаясь хоть что-то понять.

– Очнулся? Ну наконец-то, – раздался надо мной скрипучий старческий голос: – Здравствуй, Кариджану.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – слабо поинтересовался я: – Вы что, волшебник?

– Угу, как же, – сварливо отозвался старик. – На тебе амулет именной.

– А-а, – несколько разочарованно протянул я. – Скажите, сколько времени прошло со вчерашнего вечера?

– Со вчерашнего вечера прошла одна ночь, – и, не дав мне опомниться, добавил: – Но если тебя это интересует, лежишь ты у меня уже третьи сутки.

– Ох-х! – простонал я, приподнимаясь на локтях: – Мне надо идти…

Эта неприятная мысль обожгла сознание. Снова идти из последних сил… Снова холодная мокрая осень, снова голод… И это чудовищное чувство одиночества!?

А тут тепло, уютно, спокойно…

– С ума сошел! – воскликнул старик, торопливо укладывая меня на кровать: – Ну куда ты пойдешь? В таком-то состоянии?

Сопротивления не было. Скорей, облегчение. Я поломался еще, чисто по инерции, и с облегчением погрузился в уютную сладкую полудрему.

Он прав. Действительно, где мне сейчас идти…

Антику было хуже. С момента повторной травмы, он не приходил в сознание, то метаясь в бреду, то забываясь тяжелым нездоровым сном…

По просьбе Лианы, я попросил Тома (он когда-то был священником (!!!)) дать Антуану глухую исповедь (для ее собственного спокойствия – сомневаюсь, чтобы Антик когда-либо испытывал угрызения совести), а это уже пахло безнадегой.

Лай-лай – больше чем уверен, под влиянием Юджина – просила дать ей повидаться с Антиком.

Лиана удивилась, но пообещала ей, что если Антуан не будет в слишком уж глубоком забытьи, она ее позовет.

К маленькой, несмелой радости знахарки, ради такого события, как визит Лай-лай, Антик даже пришел в себя, и та смогла поговорить с ним. Не очень долго, конечно, но извиниться она успела. Антик сказал, что ей не за что извиняться, и вообще, он бы в жизни не посмел на нее сердиться. После ее ухода он снова отключился.

Я сидел у костра. Было раннее утро, и почти все еще спали.

Я обернулся на звук шагов. Лиана подошла к костру, повернулась и посмотрела на меня. Я не смог разгадать, что выражают ее глаза, и внутренне содрогнулся, приготовившись к самому худшему и уже пытаясь мысленно с ним смириться.

Знахарка улыбнулась и усталым, замученным голосом проговорила:

– Ты не поверишь, Юссариан. Он пошел на поправку.

Антику действительно стало лучше. Угроза его жизни отсутствовала, и Лиана разрешила продолжить путь.

Конечно, самостоятельно идти Антик был еще не в состоянии, и Лиана велела Тимуру его нести. Тимура это почти не утруждало, а Антик еще не настолько оправился, чтобы сопротивляться.

Пишет Ка-ну.

Я совсем раскис. Два прошедших дня я пролежал пластом. Старик, принося мне еду, цокал и качал головой.

А что я могу поделать? Я ранен, мне на самом деле плохо.

Идти (что уж там, даже подняться) я не мог, и самым логичным сейчас было оправляться от травмы и собираться с силами.

Старик подло прервал мои самооправдательные думы. Нет, я ожидал, что сегодня он не оставит меня, а, скорее всего, попытается как-нибудь расшевелить…

Но – блин! – не ведром же ледяной воды в постель?!

Я, обалдевая, сидел на полу, выравнивая дыхание. Подлый дед заявил, что постель лежит в сундуке, и, если мокрое меня не устраивает, я могу перестелить.

Перестилать я ничего не стал. Не стал даже переодеваться, хотя выданная мне длиннополая рубаха вымокла насквозь. Подмокли даже бинты.

Я завернулся в большое теплое покрывало и весь день дремал в кресле, обиженно отвернувшись к стене.

Пришел старик. Я демонстративно его проигнорировал. Он подошел к креслу и потрепал меня по волосам.

– Принести тебе поесть?

Я принципиально не отвечал.

Он вздохнул и ушел.

Я зябко передернул плечами. Покрывало отволгло и уже не грело.

Я подобрался к постели – она уже высохла сама собой – и лег.

У нас закончились припасы: на утро доварили остатки крупы.

Вечером, после долгого и непростого перехода, мы встали в небольшой роще. Пока разбивали лагерь и я параллельно думал, что же нам делать, вернулись развеселые Том с Айятой.

– А мы тут мельницу грабанули! – радостно воскликнула Айята.