Борис Усенский - Берега Ахерона

— Товарищ красный командир? — послышался звонкий мальчишеский голос, — Заблудились?

Дроздов оглянулся и посмотрел на паренька в перешитой матросской робе, с важным видом, курившего самокрутку.

— Твоя правда, первый раз в городе! Хотел на Никольское зайти да вот…

— Никольское? — удивился мальчишка, — Так это не здесь! Вернетесь к адмиральскому собору, а оттуда прямо, никуда не сворачивая, версты три пехом.

— Выручил! Держи! Дроздов бросил парнишке початую пачку папирос и побрел в сторону Большой Морской.

Город казался неестественно пустым, лишь какая-то шавка выбежала из подворотни, тявкнула и потрусила следом. Александр остановился и погрозил псине пальцем. Животное потянуло носом воздух и, вильнув хвостом, потрусило следом. Дроздов мрачно смотрел на закрытые продуктовые лавки, заколоченные окна ресторации Шульмана, обгоревшую дверь шляпного салона мадам Зискинд и лениво прикурил погасшую папиросину. Даже летом двадцатого жизнь в городе бурлила, плескала в лицо баснословно дорогим шампанским и звала вслед за упавшими в цене проститутками. Пир во время чумы окончился, и наступило похмелье, страшное тем, что лекарство против него все та же пьяная оргия. Допировались! До красных чертиков допировались, рогатых в кожанках или бесхвостых в галифе, трезубец им в одно место и во второе тоже. Людей не осталось, лишь черти, шурупчики и винтики картавого Люцифера, прости Господи!

Из-за поворота показались муравьи с винтовками и, перебирая членистыми лапками, потрусили к запоздалому прохожему. Причудится же такое. Муравьи оказались вполне добропорядочными патрульными во главе с мичманом.

— Почему так поздно, Александр Михайлович? — поинтересовался начальник патруля, рассматривая документы при свете ручного фонаря.

— Красиво здесь. Вышел прогуляться и времени не заметил! Завтра работа на судоремонтном и, кто знает, когда будет выходной.

— Судоремонтный? — подозрительно прищурил глаза офицер, — Гнездо контры!

— Я прибыл из Одесского округа и думаю что подписи товарища Домбровского вполне достаточно для патрульных! Я не слышал, что в городе объявлен комендантский час! — предельно вежливо сообщил Дроздов, и патрульных слегка передернуло от старорежимных ноток в голосе.

— Извините, товарищ инженер! — откозырял мичман, — Вас проводить?

— Не стоит! — улыбнулся Александр, — Мне тут не далеко.

Шаги моряков затихли в ночи, и снова наступила тишина, липкая, с голодухи сожравшая все звуки в этом городе-призраке, рожденном неизвестно кем и умершем неизвестно когда. Тишина отступила совершенно неожиданно, воздух наполнился легким цветочным ароматом, неуемным треском цикад и непонятными шорохами в окрестных подворотнях. Совсем близко, почти рядом, раздался собачий вой и тут же пресекся на самой высокой ноте и перешел в женский крик. Александр от неожиданности вздрогнул, секунду другую собирался с мыслями, а затем бросился в темный арочный проем. Никого, хотя…

На ступенях, возле двери закрытой на массивный замок, лежала женщина в черном платье. Светлым было только лицо, гладкое без морщин, словно маска, сочившаяся бледным мертвенным сиянием. Наваждение исчезло, и Дроздов облегченно вздохнул. Уж больно много было в последнее время всяких видений привидений. Обморок дамы был вполне земным и не имел к потустороннему миру никакого отношения.

— Мерзавцы! — прошипел Александр и, достав из кобуры револьвер, побежал во двор.

Хулиганов, как ожидалось, простыл след, но под деревьями притаилось нечто странное. Такое и в пьяном угаре не увидишь, не то, что в здравом рассудке. Не даром Артемий Францевич приглашал в гости. Не врач, а провидец, дельфийский оракул и пифия в одном лице. Свет в окнах домов погас, и повеяло сухим горячим подземельем, как из прихожей Тартара. Под деревьями клубились призрачные легкие, дышали и с каждым вздохом тонкие щупальца вытягивались к наглецу, дразнившему теплой кровью. Из арки за спиной послышался протяжный вой и Дроздов ощутил себя крысой, запертой в хитроумной ловушке. Ну, так горе же той кошке, которая загнала грызуна в угол!

Щупальца разрослись, причудливо изгибаясь, обогнули добычу и стали полузмеями-полулюдьми, жутким гротеском, порождениями горячечного бреда. Дроздов испуганно пятился назад до тех пор, пока не оказался в плену у кустарника, обвившего ветками ноги подобно стальным цепям. Александр перекрестился, но видно Триединый был занят чем-то более неотложным, и знамение лишь разъярило демонов. Змеелюди зашипели, словно тысяча гадов и приблизились к человеку. В воздухе запахло перегнившими болотными травами и от этого дьявольского аромата тело перестало слушаться.

Завыл пес. Призывно так завыл, словно подбадривал кекропов насытиться кровью безумного лохарга, а душу отправить на берега Стикса любоваться цветами черного асфодела. Черты лиц змеелюдей расплылись, руки стали извивавшимися аспидами и потянулись к горлу добычи. Вой раздался совсем близко и перешел в злобное рычание отнюдь не дворовой шавки, а потусторонней твари. И эта тварь была в высшей степени не довольна охотой на запретной территории. Дроздов попытался разорвать древесные путы, но плюхнулся на мягкую, слегка влажную землю и сознание разлетелось цветными осколками, чтобы через мгновение погаснуть.

— Прочь! — пришипетывая, сказал один из кекропов, — Именем хранительницы городов!

— Клянусь короной Лунной Богини! — зарычал пес и надсадно завыл, призывая Стигийскую стаю, — Здесь царство Гекаты!

Кекропы отпрянули назад, увидев горящие глаза множества бестий, которых сам Цербер побаивался.

— Свет охотницы я призываю! — вжалась в землю бестия, приготовилась к прыжку и злобно зарычала.

Сквозь разрывы облаков просочился лунный свет и тонкими копьями коснулся слуг Афины, заставил взвыть от боли, скрыться в невесть откуда взявшейся темной дыре.

Дроздов очнулся от прикосновения, настолько приятного, что счел это обрывком стертого сна. Он сидел во дворе, залитом ярким лунным светом, прислонившись к дереву. Голова отчаянно болела, словно по ней проскакал сам Буденный на рыжей кобыле. Спасительницей оказалась та самая молодая женщина, на помощь которой он так лихо бросился, что память отшибло.

— Что случилось? — простонал офицер, потирая лоб, — Видно старая контузия! Вы как суда… гражданка? Какая скотина на Вас напала?

— На меня? — удивилась девушка и поправила волосы, — С чего Вы взяли?

— Я Вас провожу! — сообщил Дроздов, счищая с одежды грязь и пыль, — И ни каких возражений!

— Я живу далековато, в Балаклаве!

— Тогда ко мне пожалуйте, — сказал, как отрезал, офицер, — Шпаны кругом хватает! Меня зовут Александр, можно просто Саша!