Борис Усенский - Берега Ахерона

Аккуратный дом, утопавший в зелени, подполковник нашел почти сразу, хотя и был здесь всего один раз после веселой пирушки прошлым летом. Прошлым летом? Всего год! Александр постучал в калитку. Никто не ответил, хотя в саду слышался визгливый женский крик, звон разбитого стекла, испуганное тявканье собачонки. Дроздов улыбнулся. Бывшая медсестра, ставшая женой капитана Шайзона, всегда отличалась крутым нравом, пожалуй, даже слишком крутым для такого тихони.

Подполковник ударил кулаком в калитку так, что она жалобно скрипнула. Крики в саду умолкли, и Дроздов увидел старого знакомого, семенившего на коротких кривых ходулях по усыпанной щебнем дорожке. Столь непрезентабельная внешность не мешала Шайзону быть одним из лучших конников Барбовича и лихо рубиться с красными. Не любили бравого капитана за мелкую, подленькую душонку, и за это ему доставалось по физиономии в офицерском собрании.

— Мое почтение, Константин Григорьевич! — поздоровался Дроздов, — Рад видеть тебя! О, Боже! Бороду отрастил, как …

— Ты? — удивился капитан, отшатнулся, и его заплывшие глазки воровато забегали, — Откуда? Понимаю, жизнь. Пришлось и тебе переступить гордость. Проходите в дом, Александр Михайлович. Мне, вот, приходится торговать на рынке, — Видел бы мой почтенный батюшка … Ниночка! Ниночка! У нас гости. Собери чего-нибудь на стол!

Бывшие соратники прошли на веранду, утроились за грубым колченогим столом и минуту другую молчали. Дроздов закурил, поклонился жене Шайзона и подождал, пока дама не скрылась в погребе.

— Дрозды, между прочим, улетели на юг, — пробормотал Александр и внимательно посмотрел в глаза собеседника.

— Еще того, не осень, — замялся Константин Григорьевич, — Как там оно? Все наши …

— Живут. Пока не перестрелялись окончательно и тихо разбегаются с тонущего корабля. Те, кто имеет за душой, уехали в Париж или Берлин, остальные выбрали пулю в лоб или спиваются, что одно и тоже.

— Понятно! — кивнул Шайзон, — Здесь тоже не сахар. Господа товарищи припоминают старое. Сам знаешь, со школой вольноопределяющихся далеко не уйдешь. До германской я был приказчиком, вот и торгую теперь брюквой. Благодаря Орловскому и его бандитам, хватают всех без разбора. Ни о каком десанте не может быть и речи. Бегите отсюда, Александр Михайлович! Надо выпить, а то совсем тоска замучала.

Капитан вышел в соседнюю комнату и долго, звеня посудой, возился в шкафу. Дроздов презрительно улыбнулся, заметив отражение в зеркале. Мелкая душонка! Даже убить не может по-человечески. Яд, что ли сыпет? Так проще и надежнее, тихо, красиво, без лишней пальбы и луж крови. Может его просто пристрелить? Дроздов, раздраженный встречей с игумном монастыря, решил подождать развязки.

— Водочка еще та, из старых запасов! — суетился гостеприимный хозяин, — Тут раньше купчина жил и хорошо жил. Ниночка у меня мастерица. Готовит, пальчики оближешь!

— Не сомневаюсь, — ответил Дроздов и поклонился даме, ставившей на стол казанок с вареной картошкой.

— Ну, как в былые годы! — предложил Шайзон, и поднял стакан с водкой, — За нас!

Дроздов поднялся и с достоинством, как положено среди господ офицеров, и пригубил, до дна не получилось. Стакан, после удара сзади по голове выпал из рук и со звоном разбился под ногами. Александр покачнулся, жадно хватал ртом воздух, пытался дотянуться к горлу капитана, но грузно свалился на пол. Константин Григорьевич извлек револьвер и хотел уже сделать, для верности, выстрел в голову бывшего сослуживца, но остановился, увидев предостерегающий жест супруги. Правда, зачем шуметь?

— Извините, Александр Михайлович! — перекрестился Шайзон и выпил водку, — Царствие тебе небесное, совсем скоро! Ниночка! Нинка, черт тя побери! Бегом в бывший «Гранд отель» к товарищу Фишману! Скажешь шпиона отловили, из бывших. Та не возись, дура! Если он очухается, нам поплохеет. Стой, дура! Куда ремни девала? А, ладно …

Голова прямо раскалывалась, но даже сквозь боль Дроздов услышал торопливые шаги женщины и хлопанье двери. Еще через минуту Александр ощутил сдавленное пыхтение предателя, неуверенную возню с ремнем и поминание всех чертей, чертовок и чертовых детей. Подполковник резко вырвал руки и нанес удар кулаком. Что-то хрустнуло, растеклось теплыми струйками и сдавленно завыло.

Держась за лицо, Шайзон катался по полу, не в силах сказать ни слова. Александр коснулся ладонью головы, посмотрел на окровавленную ладонь и со всей силы ударил ногой в живот бывшего офицера. И еще раз, для остроты ощущений, ударил так, что тело откатилось к порогу. Не видел Дроздов черной фигуры за спиной и костлявой руки с опущенным костлявым пальцем вниз. Шайзон очнулся, на мгновение увидел красивое лицо с презрительной улыбкой на устах и согласный кивок фигуре в черном балахоне. Демонок, или нечто ему подобное, склонился к ненужной пешке и сверкающим серпом перерезал горло. Тело конвульсивно дернулось и захрипело. Александр удивленно посмотрел на окровавленный кусок стекла, перекрестился и выбежал на пустынную улицу. Никого.

Уже по дороге домой увидел тарахтевший грузовичок и недовольно покачал головой. Засветился, по-дурацки засветился, как мальчишка попал в ловушку. Шайзониха почти наверняка его узнает и продаст с потрохами товарищам в кожанках. Только и остается бежать в Балаклаву и дожидаться шхуны. Через две недели … Бред! Кто им даст эти самые две недели? Может богиня и выручит, если будет в настроении, спасет от краснопузых демонов и поможет сдохнуть без мучений.

Морозов валялся на кровати и листал очередной мистический опус, найденный в подвале общежития. Дроздов всегда удивлялся способности друга находить никому не нужное барахло, и быть при этом вне себя от счастья.

— Как дела? Воруешь у крыс еду? — шутливо, но без обычного апломба, сказал подполковник, — Эти хвостатые забавники теперь умрут с голодухи и будут проклинать негодяя, который хуже дворового облезлого кота.

— Что-то случилось? — отложил книгу капитан и мрачно посмотрел в окно, — Судя по всему, наломал дров и много наломал.

— Прилично, хотя и не по своей вине, — вздохнул Дроздов, — Вариант с настоятелем отпадает, а связной продался большевичкам и умер.

— С твоей помощью, конечно? — зевнул Андрей, — Не можешь без приключений!

— Шайзона помнишь? Я его легонько толкнул ногой, а он взял и перерезал себе горло стеклом. Хотел меня сдать, но не вышло. Сам не пойму как это все получилось. Его жена вызвала чекистов, но я ушел раньше.

— Умойся! Вся голова в крови, — кивнул Морозов и опять углубился в чтение.

Дроздов снял гимнастерку, взял полотенце и направился в умывальник, насвистывая одну из фривольных гимназических песенок. Ссадина на голове ныла, щипала от мыла, но уже не кровоточила. Эта мелкая боль немного привела мысли в порядок и заставила трезво оценить ситуацию. Военных в Севастополе много и потому найти Дроздова будет нелегко, но рано или поздно произойдет. Отсиживаться можно и в горах, забиться в каменную нору и выждать две недели. Противно, стыдно, но и подыхать почем зря не лучший выход. Спрятать реликвию у Артемия Францевича, а там и к шхуна приплывет.