Борис Усенский - Берега Ахерона

Подполковник лениво вышел на Большую Морскую и осмотрелся в поисках извозчика. Возницы, судя по всему, отдыхали в тени и совсем не хотели вести красного командира за город. Пришлось идти к Херсонесскому монастырю пешком. Путь, конечно знакомый, но по жаре неблизкий. Александр, вспомнил продавцов сельтерской и, в сердцах, сплюнул на тротуар. Золотопогонный Севастополь безвозвратно ушел в прошлое. От таких мыслей еще сильнее захотелось пить, именно пить, а не хлестать с горя водку или мерзкий токмакский самогон. Александр с опаской посмотрел в небо и вытер слезившиеся глаза. Богини, конечно, еще те стервы, но не до такой же степени. Может, Гикия пожаловалась? Офицер опасливо огляделся по сторонам и ускорил шаг.

Караимское кладбище было под горой и, казалось, дрожало в горячем воздухе, было чем-то нереальным. И, эта самая нереальность, сгустилась в две уродливые фигуры, искрившиеся солнечными бликами. И привидится же такое? Наверное, в голову напекло. Между тем фигуры сгустились, стали, осязаемы настолько, что повеяло холодом. Не спокойно у них там, в призрачном мире. Также бушуют войны, а хитроумные интриги даже призраков сводят с ума. Совсем плохо, когда бесплотные покойнички, среди белого дня такое вытворяют. Нечто в черном плаще, глубоко нахлобученном капюшоне, весьма лихо нападало на красивую охотницу. Женщина отбросила бесполезный лук и отбивалась длинным кинжалом. Синяя сталь оставляла глубокие зарубки на черном теле шеста, а шест, судя по всему, был страшным оружием.

— Гикия? — удивился Дроздов, — Я сейчас, вот …

Однако, ни сейчас ни чуть позже Александр не смог помочь. Его весьма мягко, можно сказать даже деликатно, заставляли быть зрителем поединка призрачных гладиаторов. Гикия грациозно увернулась, и сталь распорола капюшон. Плащ прикрывал пустоту. На мгновение в невидимой плоти промелькнул недовольный взгляд и снова плащ с капюшоном атаковал архонтессу. Удар, еще удар и кинжал рассыпался десятками синеватых осколков. Черная молния сверкнула за спиной, и воительница сначала опустилась на колени, а затем рухнула на землю. Ее противник торжествующе наступил на грудь и, тело женщины судорожно выгнулось. Александр подумал, что сходит с ума, когда прямо в небе увидел холеное, пресыщенное лицо и, поднятый вверх указательный палец.

Офицер подбежал к Гикии, поднял невесомое тело на руки, и поспешил в сторону Херсонеса. Александр, казалось, ощущал тепло ее рук, прерывистое дыхание и захотелось вернуть ей осязаемую плоть и кровь. Развалины показались слишком уж быстро, словно кто-то перенес в желаемое место к дому архонтессы.

— Брось демоницу! Добей нечестивое отродье и сожги идолище! — проскрипел голос рядом, — Окажи милосердие страждущим!

Дроздов не обернулся, лишь толкнул ногой ворота усадьбы, и они легко подались. Никого. Слуги куда-то исчезли, лишь запустение и тлен царили в доме. Александр прошел в потерявший былой блеск атрий, остановился возле ложа и мрачно оглянулся по сторонам. Яркий свет на мгновение ослепил, заставил потерять сознание и упасть на камни. Очнулся Александр от легкого прикосновения. Рядом стоял монах, шептал молитвы и набожно крестился.

— Может позвать лекаря, сын мой! — поклонился инок.

— Нет, не надо, — буркнул Дроздов, — Проводите лучше к отцу Викентию.

Солнце начинало клониться к закату, хотя камни еще дышали жаром. Во рту совсем пересохло и, Александр с жадностью посмотрел на флягу в руках монаха. Божий человек напоил теплой, слегка солоноватой водой и покачал головой. Каменистая дорога вскоре вывела к тенистому монастырскому саду.

— Подожди здесь, сын мой! — сказал провожатый, — Я узнаю, примет тебя отец игумен или нет! Он очень занят в последнее время.

Дроздов согласно кивнул и устроился на лавочке под тенистым деревом. Происшествие с Гикией не то чтобы напугало, а скорее заставило задуматься о собственном здоровье. За столько лет корабли не выдерживают, и приходится резать некогда грозные махины на куски металла. Сколько это раз черепушку латали? Первый раз после наступления в Галиции, а потом уже и не припомнить. Пытался вспомнить лицо жены и не смог. Вот так!

— Я слушаю тебя, сын мой! — раздался за спиной приятный голос.

Дроздов от неожиданности вздрогнул и обернулся. Отец Викентий был невысок ростом, но крепок и ему бы впору была шашка, а не епископский посох. Их преосвященство разгладил окладистую бороду и с интересом посмотрел в глаза посетителя.

— Мое почтение, — поклонился офицер, словно был на приеме, — Дрозды улетели на юг!

— Дрозды? — посмотрел в небо отец Викентий, — Рановато, еще не осень. Вот после Покрова, пожалуй. Пройдемся, сын мой! Чем могу помочь?

— Барон …

— Не надо! Господь отвернулся от тех, кто забыл святое слово и поклонился поганому идолищу! — стукнул посохом игумен, — Демону продали души и хотите благословения? Не ожидал я такого, ох не ожидал! Нечисть привести в святой город! Нельзя изгнать одну скверну с помощью другой! Пуля в висок была бы для тебя меньшим грехом, чем выполнение такого приказа.

— Прикажете, Ваше Преосвященство, добровольно идти на убой? Так чем же это лучше самоубийства?

— И стали они подобно зверям диким, ибо алкали крови! Да! И еще раз, да! Только сыны Божьи могут славить своих убийц, ибо не ведают они, чего творят.

— Крокодилы и страусы! — возмутился Дроздов, — Ведают они! Хорошо ведают, мерзавцы! Подставить щеки? Если бы только этим обошлось! Взгляните вокруг, отче!

— Я не слеп, сын мой! И не ругайся в святом месте, не на конюшне находишься! Господь терпел и нам велел. Он смог спасти всех, но не каждому дано спасти собственную душу. Когда увидишь истинный свет, приходи. Изыди, пока не проклял!

Отец Викентий отвернулся от белогвардейца и торопливо ушел к храму Равноапостольного князя Владимира. Александр мрачно махнул рукой и направился в сторону Карантинной бухты. Миновал старое чумное кладбище, вышел к полуразрушенной усадьбе местного урядника, а там уже и городская окраина близко. Тявкнула шелудивая собачонка и ей стала вторить вся бродячая стая. Собачий концерт был прерван корабельными гудками в бухте и Дроздов, чертыхаясь, выбрался на улицу, петлявшую в сторону убогой церквушки.

События складывались совсем плохо. Александр закурил и пару минут вспоминал последние наставления Колтышева. И как прикажете выполнять подобные приказы? Если и последняя связь провалится, то впору выходить ночью на улицу и выть при виде небесного лика богини. Хорош святоша! Откуда он узнал о языческом идоле? Не получится из меня Святой Георгий. Дроздов замер, увидев на дороге женщину с черным цветком в руке. Гикия?! Дама поклонилась, уронила под ноги цветок, и тот рассыпался черным дымом. Александр замедлил шаг, перекрестился и архонтесса, обнажив кривые желтые клыки улыбнулась, через мгновение стала костлявой старухой с косой, а потом и вовсе исчезла.