Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 1

— Не сомневаюсь, но то, что я намерен поручить Придду, важнее. Нам скоро будет не хватать денег, и чем успешней пойдут наши дела, тем больше придется тратить. Первые годы мира обходятся дороже войны, когда люди еще готовы терпеть.

— Это несколько примиряет меня с новым положением Манрика, но чем здесь поможет Придд?

— Я поручу ему найти клад Ферры. Клад, как ты знаешь, существует, его надо отыскать и незаметно перевезти в Бергмарк. Второе — трудно, первое — очень трудно, зато вполне в духе Придда.

— Попытаться, несомненно, следует… Кажется, тебе предстоит еще один разговор о несостоявшемся убийстве. В вашу с братом резиденцию только что вошла девица Арамона.

— Одна?

— В сопровождении капитана Уилера. С твоего разрешения я вернусь в комендатуру.

— Ступай.

— Я буду исходить из того, что твое решение неизменно.

— Твое решение, Ойген, с которым я полностью согласен. Мы не можем тратить себя на то, что сделают другие.

Барон все-таки столкнулся в дверях с Селиной. Для девицы, которой чудом не отрезали голову, она выглядела очаровательно. Но не настолько, чтобы миловать убийцу, пусть и по просьбе жертвы.

— Я вас поздравляю. — Савиньяк слегка поклонился. — Теперь вы можете праздновать день рождения дважды в году.

— Почему? — удивилась девица.

— Потому что вас едва не убили.

— В Надоре было хуже. — Селина вздохнула, видимо, что-то вспомнив. — И в Октавианскую ночь… Тогда мы не ждали помощи, а ночь все тянулась, и нужно было читать вслух. Монсеньор, я знаю, вы очень заняты, но я должна… Понимаете, оно совпало — убийцы и письмо от мамы. Я решила попросить вас сразу, чтобы не опоздать. Мы все можем умереть, а мертвые, если возвращаются, так путано говорят! Я думала, кого еще можно попросить, и никого не вспомнила. Герард тут совсем не годится, а говорить с другими я не могу, ведь это не моя беда. Вы в самом деле можете сейчас слушать?

— Могу, но не слишком долго.

— Это не про меня… Со мной такого не случалось. Понимаете, она полюбила очень дурного человека — хуже, наверное, просто не бывает.

— И что с того? — Как же голубицы любят сострадать схваченным за горло змеям, но Селина до последнего дня голубицей выглядела разве что издали. — И почему с вами не явился виконт Сэ?

— Он ушел, — спокойно объяснила заступница. — Надо было найти тех, кто прислал убийц, а Герард остался с нами.

— Тогда кто вам поведал о роковой любви к негодяю?

— Мелхен. Монсеньор, я еще никогда не выдавала чужих секретов, но мама пишет, что все очень плохо. Если девушке в первый раз не повезло, нужен кто-то очень умный и умелый. Но умелые чаще развлекаются, чем любят, и еще они боятся себя связать. А те, кто хочет жениться, или мало что понимают, или бывают… Мама их назвала дундуками, и мне кажется, что капитан Давенпорт — настоящий дундук. Если Мелхен за него выйдет, ей всякий раз будет становиться плохо, а она решит, что так и надо. Понимаете, она никогда не будет говорить, что получается не так, а дундук сам ничего не поймет.

Кажется, Селина думала, что все объяснила, но Савиньяк уразумел одно — заступаться за мстительную Гизеллу девица Арамона не собиралась.

— Какого мерзавца и кто любил? — уточнил Ли, чувствуя себя сразу Райнштайнером и герцогиней Колиньяр. — И при чем тут Мелхен?

— Альдо. — Сэль чуть удивленно раскрыла глаза и зачастила: — Мелхен влюбилась в Альдо, она думала, что он ее тоже любит. Один раз ночью он к ней пришел как мужчина… Ей было очень плохо, но она делала все, чтобы его не огорчить, ведь у него были неприятности. Потом она поняла, что Альдо — злобный поганец, и убежала, но теперь она думает, что ей всегда будет скверно и что это она такая неудачная.

Мелхен, когда была маленькой, долго болела, она не могла ничего есть, ее тошнило от самого вкусного, а сейчас ее тошнит от любви. Ну, такой, которой надо заниматься с мужем. Баронесса Вейзель… которая вдова, хочет, чтобы Мелхен вышла замуж, и она выйдет, чтобы ее не огорчать, только если она выйдет… не поняв, что может быть иначе, ее будет тошнить всю жизнь, и ей придется врать, чтобы не обижать мужа. А мужчины бывают очень настойчивыми, если любят жену.

— Бывают, — подтвердил Савиньяк, когда собеседница дотараторила явно заготовленную по дороге речь. — Иными словами, надо отвадить от Мелхен капитана Давенпорта? Хорошо, этому достойному офицеру в самом деле лучше стрелять Рокслеев, чем жениться.

— Но ведь будут и другие, — резонно предположила Селина. — Дундуков много, а Мелхен — красавица. Мне кажется, ей нравится герцог Придд, но он такой молодой… Он может не очень уметь, и потом я с ним говорить не смогу. Монсеньор, вы делаете хорошо всё. Я слышала, вы посещали Звезду Олларии и не только ее. У вас бы всё получилось…

Сомнений больше не было. Умница думала-думала и додумалась до того, что «Монсеньор» может исправить то, что натворил поганец Альдо. Потому что Герард еще ничего не умеет, Придд тоже слишком молод и к нему не подступиться, Давенпорт — дундук, а Мелхен тошнит.

— Только не говорите Мелхен, что я рассказала про Альдо, — попросила заступница. — Иначе она огорчится.

— Селина… — начал Савиньяк и понял, что не представляет, что отвечать. Вот заржать в голос, как это делает Хайнрих, маршалу хотелось. От восторга и преклонения перед девичьей дружбой и изобретательностью.

— Так вы сделаете, Монсеньор? — Леворукий, ей еще и подтверждение требуется! — Понимаете, нельзя терять время.

— Селина… У меня… слишком много дел!

— Герард говорил, но до Излома вы сумеете? Мелхен думает, вы похожи на Флоха…

— И на него тоже? Селина, умнее всего отправить Мелхен к моей матери, она — человек опытный и добрый.

— Нет, Монсеньор. Будь это так, мама об этом подумала бы. Монсеньор, я пойду… Меня ждут, и я… Я могу оставить вам мамино письмо, там все понятно написано.

— Не нужно, — заверил Савиньяк, и удивительное создание с чувством выполненного долга выскользнуло из комнаты. Оно жаждало творить добро, и оно творило.

— Закатные твари, — с умеренной нежностью пробормотал Проэмперадор, — и этого ангела назначили мне в любовницы!

400 год К. С. 4-й день Осенних Волн

Плеснуло, из воды высунулась мокрая коричневая башка, в похожей на капкан пасти бился судак, которому не повезло. Губернатор Кипары, которому не повезло несколько раньше и чуть меньше, попятился, едва не отдавив лапу Котику. Волкодав вежливо рыкнул, Коннер расплылся в ухмылке.

— Рыбка, — запел он, — лапулюшка ты моя… Плыви к папане!

Выдра перевернулась на спину и, придерживая передними лапами немалую рыбину, с готовностью устремилась к берегу. Любопытно, угналась бы за ней змеехвостая прелестница, и нет ли где-нибудь выдродев, и если нет, то почему?