Анна Одина - Всадник

– Ах, «настоящий Руни»… – проговорил Раки, которому теперь стало понятно многое. – Тот, что начал карьеру в Уре с унижения Тирда – тот, что около полутысячи лет назад оскорбил моего деда и моего отца. Это было давно, Гжп, и столько живут лишь гипты. Я не так много знаю о «настоящем принце», но мне понятно теперь, что он человек. Возможно, какая-нибудь ворожба Камарга помогает ему?

– Ему не пятьсот лет, высокий отец, – вступила в разговор начальница глубокого поиска синекожая и синеокая Дочь по имени Аи`ма (Дети, как и встарь, называли царя отцом). – Ему около тридцати, сорока человеческих лет, как и тогда. Он не изменился ни на волос.

Раки молчал, закрыв глаза.

– Если он атаковал Корону один раз… он захочет уничтожить ее до конца, высокий отец, – дополнил Сын по имени Сард (он стоял, переливаясь голубым, рядом с Аимой). Сард был начальником широкого поиска [71], и именно он наблюдал в камаргском трактире столкновение Апеллеса с доктором Делламорте. – Его план неясен нам пока, но он действует эффективно и, судя по всему, один. Ламарра связана с Тирдом торговыми путями. Аима уверена, и я согласен с нею, что он пойдет на Тирд.

– Хорошо, мой сын, – сказал Раки II, – но в следующий раз пускай Аима сама говорит, что думает.

Сард поклонился в смущении.

– Что скажешь ты, Гжп? – Царь открыл глаза и посмотрел на эфеста. – Что бы сказали твои друзья-гипты о «Настоящем принце»? Ты хорошо знаешь их.

Гжп вздохнул.

– Здесь есть что-то древнее и… не вполне понятное, о повелитель, – сказал он неуверенно, и советники повернули к нему головы, прислушиваясь. – Судя по всему, гиптов и уничтожителя объединяют какие-то древние узы, очень древние – не исключено, что и сам он не знает об их существовании. Но мы знаем, что давным-давно гипты сумели проследовать за ним в его мир, и он вернул им Абху. С тех пор то ли гипты тайно пропускают его через свои ходы, то ли он попадает в них беспрепятственно… мы не знаем. Известно лишь, что он умеет ориентироваться в Дагари.

Раки молчал. В разговор вновь вступил Эктор:

– Никто в Короне никогда не понимал, кто это, как он входит и чего хочет, о царь. Боялись дальнейших разрушений. Но после его гибели в Камарге и возвращения мы знаем, кто он.

Присутствовавшие переглянулись. Гжп тяжело кивнул. Сард дополнил:

– Теперь понятно, что именно разрушение было с самого начала его главной целью. Корона готовится к пришествию гексенмейстера Делламорте. Дагари запирается, отец, и гипты затухают сотнями, предпочитая вернуться в камень.

– Хорошо, говори теперь ты, моя дочь, – приказал Раки II Аиме. – Каковы твои мысли? Почему, по-твоему, он делает то, что делает?

Аима поклонилась.

– Из Ламарры он пойдет на Тирд, высокий отец, – сказала она. Сард и Гжп кивнули. Помявшись, Аима добавила: – Его задача – посеять хаос. Он не обязательно уничтожает до конца те места, которые проходит: живые остались и в Камарге, и в Маритиме, и даже в Ламарре некоторым удалось спастись. Может быть и такое, что он не может или не хочет уничтожить всё. Его, кажется, не заботит это: главное для него – прервать биение жизни на материке в целом.

– Он пойдет на Тирд, чтобы окончательно повергнуть Корону, и не встретит там особенного сопротивления. Что ж… – Раки не любил вспоминать о старинном унижении отца, но понимал, что гипты имели право сосуществовать с разрушителем Короны на своих условиях. – Что ж, – повторил он, – я хочу привлечь Холодных Детей [72]. Если кто-то в совете хочет возразить мне, пусть говорит сейчас.

– Пожалуй, – прошел уважительный шепот по устам советников, – настало время…

– Я поведу их, с твоего разрешения, высокий отец, – сказал Сард.

Раки помолчал.

– Нет, – ответил он наконец, – поведет вас Гжп как старший; вы с Аимой можете пойти с ними как Дети, которыми и являетесь, но не более. Если вы не встретите его, возвращайтесь со всей спешкой, но, я приказываю вам, не идите в Тирд: вы не знаете его и потеряетесь в Дагари. Вам же, совет, я говорю: будьте готовы, Враг придет сюда.

Не сказав более ничего, а только бросив на Гжпа многозначительный взгляд, Раки спустился с Трона и, пройдя мимо почтительно расступившихся гвардейцев, ушел.

А теперь вспомним сон, который увидел в первой части этой книги Геннадий Садко, перед тем как идти «работать» журнал «Солдаты гламура» и его неприятного главного редактора. Снились гипнотизеру непонятные конники в холодно блещущих доспехах, мчавшиеся по льду обширного водоема так, как могут мчаться только воины со смертью на наконечниках стрел.

Лошади Детей пожирали пространство, грозным непререкаемым градом ложился стук их копыт на камни усталых дорог и склоны встревоженных холмов. Надежды перехватить Делламорте почти не было: хоть Тирд и был куда ближе к Эгнану, чем к Ламарре, враг направился ко входу на два дня раньше их, а конь его был древней рианской породы, так что рассчитывать можно было лишь на то, что Делламорте задержат какие-нибудь дела или он решит отдохнуть. Иных препятствий, кроме времени, для Детей не было – что могло остановить их теперь, когда последним оплотом цивилизации на материке оставался бесстенный Эгнан? Вперед, вперед, наперерез Врагу! Перехватить Всадника до того, как он спустится в ходы гиптов! И вот наконец Дети, разделясь, с двух сторон миновали циклопическую цитадель драгоценного народа, Тирд – главный дворец Основания – и, оставив его далеко позади, на горизонте, вылетели на равнину огромного замерзшего бессточного озера, полную студеного воздуха. Нигде доселе им не попадались встречные следы лошади, какая могла бы нести чернокнижника, и в воздухе не пахло ее скоростью. Значит, разрушитель, впереди которого, как свора голодных волков, бежала смута, еще не появлялся здесь.

Они успели. Холодные Дети увидели доктора Делламорте далеко, еще на горизонте, и сразу поняли, что одинокая черная фигура перед ними – это тот самый магистр, всадник, созидатель, уплывший в Пребесконечный океан и вернувшийся, сожженный Красным Онэргапом и уничтоживший Камарг, подложный эгнанский принц, похититель матери Золота и гиптской принцессы, единственный, получивший право пользоваться ходами Короны. Делламорте сидел верхом на своем вечном жеребце, и Тирд был от него впереди, за спинами Детей. Конечно, теперь – а Дети, не останавливаясь, надвигались стеной – и он увидел своих противников. Но в руках у него не появилось оружия, капюшон плаща был все так же откинут, и даже маска не закрывала лица. Дети видели, что он смотрит на них. И лошади полетели вперед, стелясь по льду.

Конники приближались. Делламорте все не двигался. Когда северяне приблизились к нему на расстояние человеческого взгляда, гексенмейстер неторопливо отстегнул плащ и, взмахнув рукой, отправил его вверх. Плащ взлетел, поплыл в небе и обернулся тучей, быстро затянувшей горизонт. Из тучи повалил густой снег – такой могли припомнить только самые старые из Детей. Снег слепил эфестских лошадей, залеплял прорези в шлемах и проникал внутрь, ложился на землю мягкими дюнами. Несмотря на это, Дети приближались: все-таки эта стихия была знакома им как никакая другая.