Анна Одина - Всадник

И вот их время пришло. Оррант вышел на палубу первого корабля и обратился к людям:

– Эфесты! Несколько тысяч лет наш народ жил на берегах великой Мирны, не ведая, откуда она течет, зная лишь, что она впадает во льды. Все наши обряды связаны с Мирной, вся наша жизнь проходит на ее скалах. Мы поклоняемся ей. Но не подобны ли мы в этом малым детям, которые держатся за подол матери, не зная толком, как выглядит ее лицо? Мы отправляемся на юг, мои воины, чтобы подчинить себе земли и народы, что найдем там, а главное – чтобы найти священный исток нашей реки.

Воины склонили головы. Эфестянки подняли руки, прощаясь. На берегу оставались почти все гипты, не исключая Борани. Он хотел плыть с царем – за многие годы, что он знал юного царя, он научился испытывать к нему привязанность, но Оррант запретил ему.

– Нет, мой друг, – сказал он, – я не хочу, чтобы кто-нибудь еще воспользовался тобой так же, как некогда мои предки, а теперь – я.

Оррант уплыл. Эфесты двигались на юг флотилией из тридцати кораблей. Оррант взял внушительное войско – на каждом судне находилось не менее тридцати людей и значительные запасы провизии и топлива, которые им неоднократно пришлось пополнять, высаживаясь на берег. Чем больше удалялся флот от Эгнана и южных границ Страны ( Deargh – эфесты не имели другого имени для своей земли), тем жарче становилось путешественникам и тем тяжелее плылось, но они не роптали: неподчинение было немыслимо. Мирна постепенно становилась шире, пока Оррант не констатировал: высадись он сейчас, он не смог бы выпустить стрелу, чтоб она достигла противоположного берега. Усиливалось и течение – через некоторое время корабли, плывшие против него с неплохой скоростью, замедлились так, что их обогнал бы пешеход. В целом же река благоволила к своему народу – на камнях погибли всего пять судов, а экипажи спаслись.

Через пять недель, не без труда преодолев приливный бор Мирны в том месте, где она вытекает из горячих пространств Горизонта Горизонтов, двадцать пять кораблей вышли в большую воду. У путешественников не было карт и систематических знаний о навигации, и штурманам – двум эфестам и двум гиптам – приходилось постоянно сверяться с астрономическими приборами. Плавание было тяжелым. Оррант не допускал в свои сердца страх – на него смотрела вся команда, но вид безграничных водных просторов был для него непривычен. Ближе к вечеру, когда облака приносили в брюхах ночь и вода становилась совершенно темной, даже ему хотелось кричать от ужаса. Мы бы назвали это приступом агорафобии, но царь эфестов не умел искать убежища в словах. Прежде он не задумывался о том, что реальность может столь уверенно существовать вне суши, и не предполагал, что живая громада мира может быть настолько пугающей. Оррант привык к вою ветров, будто ищущих кого-то в сутулых деревьях, стеною обступивших Эгнан, видел разных животных, схватывался с беспощадными хищниками, не раз озирал бесконечные лоскуты полей, юбками раскинувшиеся под водянистым солнцем. И все-таки не предполагал, что наличие тверди в пределах видимости так важно для него. Ведь не считая корабля, под ногами Орранта была бездна.

Южное море приготовило немало сюрпризов. Довольно скоро топливо кончилось (кроме экстренного запаса на флагманском корабле), эфестам пришлось распускать паруса, и скорость заметно упала. Это не сказалось на рационе – путешественники приободрились, когда выяснилось, что вылавливаемую в море рыбу можно есть без опасности отравиться. Эфесты всегда были умелыми рыболовами – водяные существа Мирны служили им одним из основных источников пропитания.

Вскоре относительная безмятежность была нарушена самым неожиданным образом – еще семь кораблей флотилии, теперь растянувшейся по морю длинной шпилькой, были уничтожены блуждающей волной. Если бы Оррант принадлежал к нации мореходов, он бы знал: такие волны редки, но встречаются чаще, чем хотелось бы. Он мог сравнить это происшествие лишь с немотивированной яростью, за секунду вспыхивающей и тут же гаснущей на лице безумца. Столь страшного в жизни Орранта дотоле не случалось. Море волновалось довольно сильно, но не пугающе. Эскадра шла клином, и вдруг перед несколькими кораблями, плывшими в центральной части, море как будто провалилось на десятки футов вниз, образуя титанический темный карман. Оррант услышал, как крики людей слились в единый возглас ужаса, мгновенно разлетевшийся по и без того шумным волнам, – и сразу гигантская стена соленой воды высотой под сто футов обрушилась на несчастные деревянные конструкции, погребая под собой суда. Совершив свое убийственное дело, блуждающая волна сошла – но успела многое. Спасти не удалось никого, а море, будто в насмешку над путешественниками, успокоилось в считанные часы – и на голубое поле неба опять выкатился золотой шар.

После происшествия Оррант собрал капитанов кораблей и объявил, что они возвращаются. Лицо его было мрачно, когда он говорил:

– Нет свидетельств, что жизнь существует где-нибудь за берегами великой реки, кроме Страны. Нет жизни и в Южном море, а есть лишь бескрайняя вода и гибель. Что же – мы нашли исток Мирны и можем поворачивать назад, а когда вернемся, я снаряжу пешую экспедицию на восток – и мы будем идти до тех пор, пока не найдем новые народы и не подчиним их себе. Сейчас я не имею более права рисковать вашими жизнями.

Эфесты молчали. Все видели, что Орранту тяжело даются эти слова. Многие понимали: он не верит в успех пешей экспедиции там, где потерпели крах столько царей до него. Подлунный мир был пуст, и многие спутники царя только сейчас стали понимать, что двигало им с самого начала не фанатичное поклонение Мирне, но желание избежать одиночества в мире: знать, что, кроме тебя и твоих соплеменников, гигантская земля не создала более никого, страшно. Возражать никто не решился: после двух месяцев, проведенных в скорлупках посреди океана, мореплаватели жаждали ступить на твердую землю. Внезапно один из эфестов, подняв голову, вскрикнул.

– В чем дело? – спросил Оррант, проследив его взгляд. Над кораблями кружили большие темные птицы, а их крылья в свете солнца отливали золотом. Оррант достал из-за спины лук и выстрелил, пробив крыло одной. С тяжким клекотом она упала на палубу, но не разбилась, а легла, беспомощно распростерши раненое крыло, и принялась смотреть на Орранта любопытными синими глазами.

– Взгляни, царь, – заметил один из гиптов, указывая на стаю, – они улетают. Не надо ли следовать за ними?

– Зачем? – удивился Оррант. Подбитая птица издала хрюкающий звук. – Ах! Конечно, – понял он.

Иглы надежды нетерпеливым роем впились в спину Орранта, и он направил корабли по следу птиц. Теперь они сгруппировались и шли плотным строем («Погибнем, так все!» – сказал царь). И вот в шесть часов следующего дня на горизонте показалась темная масса. Оррант решил, что увидел остров, но вскоре понял, что это колоссальный замок, и обратился к одному из гиптов с вопросом: