Анна Одина - Всадник

Страттари имеет в виду не Terra Blanca (он имел доступ и туда, но не любил это афишировать); здесь он говорит всего лишь о берегах Альбиона.

Блаженное безделье ( ит. ).

Любовь и двадцать лет ( фр. ).

Льезон – во французском языке слитное произношение конечного немого гласного предыдущего слова с начальным гласным последующего слова, когда этот немой гласный произносится.

На полставки ( фр. ).

Геларовое дерево – куст с большими мягкими сочными листьями, имеющими сладковато-терпкий вкус. Гелар поселенцы привезли с собой из Камарга, но изначально этот куст завезли в Ламарру эфесты, которые использовали геларовый сок для обеззараживания ран.

Багон – жирная рыба, водящаяся на глубоководье неподалеку от Поселения. Правом охотиться на багона обладали только старшины смиренного товарищества рыбохотов Рэтлскара.

Как, наверное, помнит читатель, в Рэтлскаре был лишь один сезон – «фол». Деление этого сезона на месяцы было непринципиально, имело лишь ритуальное значение и велось только придворными функционерами.

То, что мы называем годом, в Рэтлскаре называли оборотом (вокруг Пребесконечного океана, как это ни парадоксально: в замке считали, что изменяющийся морской ландшафт означает, что и остров, и берег напротив него движутся в океане). Мы для удобства оставляем это название только в церемониальных контекстах.

Огнестрельное оружие было изобретено в Рэтлскаре независимо от метрополии.

Бендар – крупные куски твердого желтого сахара.

В числе редких драгоценностей, привезенных поселенцами, были украшения с офирскими агатами. Камни эти были глубокого синего – почти черного – цвета, поэтому и море на очень большой глубине в Рэтлскаре называли полями агатов, а про людей, захороненных в воде, говорили, что они ушли собирать агаты.

Мджиг (мжик) – паста из мелко растертых сушеных гусениц. В процессе пищеварения специфический метаболизм гусеницы производил мощный, вызывающий привыкание галлюциноген, поэтому субстанция эта в Рэтлскаре была запрещена.

То есть в воды, омывавшие остров Сухих песков и символизировавшие для жителей замка конец ойкумены.

Гита имеет в виду «гимназического», конечно. Начальное образование в Рэтлскаре было всеобщим и обязательным.

Непосредственно под Рэтлскаром в объединенных между собою кавернах располагались титанические печи, отапливавшие город посредством запутанной системы подземных труб.

Скала ритуального посвящения, похожая формой на клинок; см. дальше в тексте.

В сказках военного поселения фигурировала королевна Лебедь Черная, уносившая плохих людей на агатовые поля.

«Возрадуемся, Господин не умер» ( ит. ) – помимо прочего, слова пасхальной мессы, прославленные хором Пьетро Масканьи в опере «Сельская честь». В мессе слово «Signor», естественно, означает «Господь».

То есть lordship , «[ваше] лордство» ( англ. ). Откуда это слово появилось в Рэтлскаре, нам неведомо.

Хотя «хлебом» на острове назывался любой большой кусок пищи, леди Ицена имеет в виду именно огромный каравай – из-под хрустящей корочки аккуратно вынимали сладкий мякиш, а на его место укладывали сплетенные нити красной лапши.

Большие ломти мяса, обожженные в печи.

Книга окончательного Собора, несмотря на свое драматическое название (похожее на Domesday Book, «Книгу страшного суда» Вильгельма Завоевателя), также «Кодекс», по сути являлась просто сводом законов Рэтлскара и потому называлась иногда коротко – «Закон» (Sar). Предполагалось, что в конце бытия Рэтлскара судить его жителей будут по Sar .

Замком-на-острове называлось все поселение Рэтлскар: оно было обнесено стеною и занимало полностью весь остров (то есть было существенно больше Камарга), с небольшими лишь вкраплениями обнаженной земли там, скажем, где была переправа на берег или где с островом смыкался акведук. Дворец военачальников тоже был, по сути, частью замка.

Вечер в Рэтлскаре наступал, когда дальновидящий, специально занимавший наблюдательный пост на одной из самых высоких башен замка, переставал видеть дальше начала акведука со стороны острова. Начиная с этого момента отсчитывали двадцать волн до наступления ночи, и между волнами также было по двадцать камней.

«Обрызгай горькими слезами» ( ит. ). – ария Лючии из оперы Гаэтано Доницетти «Лючия ди Ламмермур».

То есть военачальницкого.

Жукопротивная чума в наш град не проползет сама ( англ. ).

Всадник зачитал коллегии стихотворение Федора Ивановича Тютчева Mala aria, написанное в том же 1830 году, в котором застигнутый эпидемией холеры в Болдине Пушкин пишет «Пир во время чумы».

«О облако, что летает…» ( ит. ) – ария Марии Стюарт из одноименной оперы Гаэтано Доницетти.

То есть в исторических дворцовых хрониках Поселения. Под «скалой» имелся в виду Стаб, о котором сказано ниже; считалось, что летописцы, уходившие туда, могли писать только правду.

Никаких «многих сотен» не было: читатель, возможно, помнит, что доктор Делламорте привел к неизвестным берегам всего тринадцать кораблей (ровно столько, сколько их покинуло Бархатный порт Камарга). История, которую рассказывает Галиат, вообще изобилует неточностями, гиперболами и откровенными выдумками – именно в этом состоит мифологическая работа сознания, – как избежать искажения реальности за полтысячи лет?

Т.е. прославивший себя подвигом.

Поскольку прибывшие были родом из Камарга, их представления о воинской иерархии, по крайней мере ранние, взялись оттуда же.

Т.е. змей-оборотней.

Происхождение «зеленой печати» объясняется далее.

Читатель может помнить, что Камарг погиб спустя сто с лишним лет со дня Избавления, и удивиться тому, что за то же самое время в Рэтлскаре минуло больше полутысячелетия. Это противоречие будет объяснено дальше.

Мирна рассудит! ( эф. ) Эта странная формула дошла до Ораха с самого основания Рэтлскара: она была, как ни удивительно, привезена еще из Камарга, и еще в Камарге, много сотен лет назад, ее значение было искажено относительно старого эфестского первоисточника. Давным-давно, еще до столкновения с гиптами, эфесты выработали уважительное обращение друг к другу на поле боя, которое звучало, например, так: «Hætem Dúar Hæt Уrrhant radet; trizt sæssum i’micanir, a røgdær» (это говорил нападавший), то есть: «Глава Оррант приветствует главу Дуара и сожалеет, что собрались мы не как друзья, но как враги»; отвечать же на это защищавшемуся полагалось краткое и веское: «Væt lexetlum!», то есть: «Мирна (Вода) рассудит!» (Читатель, возможно, вспомнит, что эфесты называли священную реку просто: «Вода».) Камарг перенял это приветствие, не вникая особенно в детали, и часто сокращал его только до ответной части, которую переделал в клич (хотя у эфестов, как вспомнит читатель, был куда более емкий и могущественный клич: «Эфесты, к войне!»). Так и появился на свет никогда нигде не существовавший Ваэт.