Андрей Уланов - Оружейник

— С утра толком поесть не получалось, носился по городу. Там чашка кофе, там лепешка… а пузо-то нормальной еды просит. У меня вообще-то режим после ранения, диета особая, врач строго приказала… да разве выдержишь, когда такая чехарда пошла. Пять лет подготовки псу под хвост, эх-х…

У "раухбира" очень специфичный вкус, который сложно передать словом "дымный", да и не всегда именно дым там чувствуется. Как и с другими напитками, например, с виски, очень много зависит от выбора древесины для копчения солода. Тут, похоже, использовали бук или орешник… получилось чуть горче, чем я предпочитаю, но под чесночную колбасу пошло хорошо.

— А с чего пошла эта чехарда?

— Да как обычно, с какой-то ерунды, — махнул рукой спартаковец. — Ночью кто-то расстрелял полицейский пост…

К счастью, Клаус в этот момент не смотрел в мою сторону, так что у меня хватило времени схватить бутылку и сделать большой глоток. Черт-черт-черт…

— …скорее всего, анархисты, у них там куча мелких фракций, которые плевать хотели на любое руководство… а может и просто бандиты. А дальше завертелось… полиция встала на дыбы, пошла по рабочим кварталом с обысками и арестами. Накрыли несколько схронов с оружием, тут явно без провокаторов не обошлось, а главное — собрание с одним из главных местных поумовцев. Те начали отстреливаться, у полиции тоже пальцы на спусках плясали, на стрельбу начали сбегаться… вот к утру и вышло, что весь город охвачен восстанием. Да вы берите колбасу, камерад Мартин, она хоть и местная, но правильной выделки, есть тут один фермер из наших, в смысле, из немцев. Еще в Великую войну попал в плен к галлам, бежал в Испанию, женился… но фамильные рецепты не забыл.

— Камерад Мартин, — повторил я. — Давно меня так не называли. Как я понимаю, до Швейцарии у вас получилось дозвониться?

— Да, переговорили с товарищем Францем, он вас отлично аттестовал, — подтвердил Клаус. — Сказал, что вы сейчас хоть и отошли от борьбы, но человек проверенный, надежный. Вы с ним в Сибири вместе воевали, верно?

— Да, именно там, — я сделал еще один глоток "раубхира", — на колчаковских фронтах.

[1] исп. — Да, любимая.

…Корабли приближались, снижались. Навстречу им из темноты улиц взвился огненный шар, — второй, третий. Это стреляли круглыми молниями машины повстанцев. Вереницы крылатых галер описывали круг над площадью и, разделяясь, плыли над улицами, над крышами. Непереставаемые вспышки выстрелов озаряли их борта. Одна галера перевернулась и, падая, застряла изломанными крыльями между крыш. Иные садились на углах площади, высаживали солдат в серебристых куртках. Солдаты бежали в улицы. Началась стрельба из окон, из-за углов. Летели камни. Кораблей налетало все больше, не переставая скользили багровые тени по площади.

Найденная мой в школьной парте книга, точнее, огрызок книги без обложки, примерно трети начала и финальных страниц была на русском. Причем на послереформенном, без ятей и прочей церковно-славянщины. Жаль, роман интересный, я бы его и целиком с удовольствием прочитал. Узнать бы название или хотя бы автора… но для испанцев что русский, что китайский одинаково странны и эта книжка для них являлась просто источником бумажек — на самокрутки, да и в отхожее место сходить можно.

Тереса ткнула меня локтем в бок, да я уже и сам расслышал шаги в коридоре — тяжелые, уверенные. Когда же дверь в класс распахнулась, сидевшие возле неё испанцы торопливо вскочили, разве что не кланяясь по привычке.

Первого вошедшего — невысокого испанца, с усами и козлиной бородкой в стиле вождя мирового пролетариата — я уже сегодня встречал, хоть и мельком. В порту, в штабе местных коммунистов. А вот второго, здоровяка лет сорока с соломенными волосами и кучей тонких шрамов на лице, видел первый раз. Нет, не так. Именно этого человека я видел в первый раз, а таких как он, повидал немало. И встречный взгляд бледно-водянистых глаз, которым он "ощупал" всех, едва переступив порог, тоже мне был хорошо знаком. Боевик-спартаковец, начинал еще в штосструпен, скорее всего, там же "поймал" разрыв гранаты перед лицом, шрамы уже старые, бледные. Сейчас-то он уже заматерел, погрузнел… но в любом случае в эти узловатые ручищи лучше не попадаться — свернет шею, как цыпленку.

Начал, как я и ожидал, местный Троцкий. Вообще я опасался, что нам предстоит выслушать лекцию о международном положении — большинство политических говорунов, хоть левых, хоть правых, настолько любят звуки собственной речи, что практически никогда не могут удержаться от соблазна начать фонтанировать на общие темы. Этотхотя бы сразу перешел к местным реалиям.

— Товарищи! Революция в опасности!

Тут он сделал картинную паузу, видимо, чтобы все прониклись напряженностью момента. Я же с трудом сдержал зевок.

— Выступление наших соратников по борьбе, как мы и предупреждали, оказалось поспешным и преждевременным. Хотя известие о восстании всколыхнуло всю Испанию, реакционные силы пока сохраняют контроль над большей частью городов. По последним сведеньям, уличные бои начались в Мадриде, Валенсии, Севилье… но пока что правительство еще надеется задушить восстание. Используя поддержку империалистов других стран, они стягивают силы к нашей родной Барселоне, ставшей символом борьбы. Товарищи… судьба революции зависит от вас, и она решиться в ближайшие часы.

– ¡No pasarán! — заорал кто-то с задней парты и другие испанцы тут же принялись дружно скандировать "Они не пройдут! Они не пройдут!". Козлобородый дал им полминуты на выпуск пара и затем, словно священник простер ладони, заставив паству замолкнуть.

— Конечно же, он не пройдут. Но, чтобы это случилось, недостаточно лишь решимости. К счастью, у нас тоже имеются друзья, которые пришли на помощь в этот трудный час. Я знаю, здесь собрались лучшие из лучших наших командиров. Сейчас товарищ Гельмут объяснит вам план действий. Судьба восстания отныне в ваших мозолистых руках, товарищи!

Мысленно я поставил ему четверку с минусом по пятибалльной. Видел я ораторов и получше… даже сам подобные речи толкал. С другой стороны, здесь все же не площадь, да и наверняка он подвыдохся за день.

Гельмут поставил на учительский стол небольшой портфель, неторопливо взял широкую деревянную линейку и подошёл к приколотой на доску широкоформатной карте Барселоны. Карта была датирована 1910 годом, не очень-то свежо. Но насколько я помнил путеводитель из отеля, город не слишком радикально изменился с тех пор.

— На данный момент блокаду города ведут подразделения генерал-капитанства Каталонии, 7-я — Гельмут постучал "указкой" по верхней части карты — и 8-я пехотная бригада.

По-испански он говорил вполне бегло, но все же с каким-то легким акцентом. Похоже, учителя у него были родом из Латинской Америки. В общем-то и здесь в Барселоне каталонцы свой жаргон считают отдельным от испанского языком…