Генри Олди - Сто страшных историй

– За что?

– Что не вмешались, сына не пристыдили. Ее сторону не взяли. А кому оно надо, в чужие ссоры влезать? Никому не надо! Через время видим – исхудала Котонэ. И чем дальше, тем больше. Нищенки на базаре, уж простите, краше выглядят. Может, заболела, думаю? Мало ли? А потом слышно стало, как она ночами воет! Страшно так, жалостно…

Он дернул себя за левый ус:

– Еды у сына просила. А тот или не отвечал, или кричал: нету, мол! Нету для тебя еды! А сам-то ничего, не голодал. И жена его, и сынок…

– Так что ж он ее, голодом морил? – не выдержал я. – Родной сын?!

– Морил, еще как морил! – Сэберо непонятно почему усмотрел в моих словах поддержку и обрадованно закивал. – Не знаю, как она год продержалась-то! Видно, все-таки давал ей что-то, малость малую… А может, парнишка украдкой подкармливал…

– Внук, Арэта?

– Ну да, он самый. Он-то бабушку любил, это точно…

– А Асами?

– А что Асами? Нет, она мужа всегда боялась. Что скажет, то и делает.

– Значит, сын морил мать голодом. И что дальше?

Не давать матери еды – или почти не давать – это ведь не убийство? Могла, в конце концов, по соседям побираться, на базаре попрошайничать, воровать, властям на сына пожаловаться… Нет, не убийство. Значит – никакого фуккацу. Такой, значит, Остров Девяти Смертей внутри одной семьи, одного дома. Личный Остров для родной матери.

Меня передернуло. Очень надеюсь, что это не отразилось на моем лице.

– А что дальше? Дальше он на речку ее повел – мириться. Это сам Мэмору так потом рассказывал. Врал, думаю, но точно не скажу. Может, и правда? А она возьми и утони… Толкал он ее, не толкал – кто теперь дозна́ется?

– Я дозна́юсь. Это все?

– Все, господин. Клянусь, ничего не утаил!

То ли Мэмору устал ждать, пока мать помрет от голода, то ли всё же опасался возможного фуккацу – мало ли! – и решил подстроить дело так, чтобы мать сама упала в реку и утонула. И в итоге просчитался. Или не просчитался?

«Десять дней или больше…»

Кажется, пришла пора наведаться в обитель Вакаикуса.

С визитом в обитель у меня не вышло. Посыльный юркой ящеркой выскользнул из ворот Правительственного квартала, когда я поравнялся с ними и совсем уж собрался пройти мимо. До управы рукой подать, но делать мне там было совершенно нечего. Незаконченное дознание ждало завершения, вопросы без ответов жгли язык. Сейчас я нуждался в советах святого Иссэна, как никогда раньше.

Но судьба и господин Сэки решили иначе.

Увидев меня, посыльный просиял: воистину, и собака натыкается на столб [16] Нежданная удача или, напротив, неудача. ! Теперь не нужно бить ноги, с языком на плече искать дознавателя Рэйдена непонятно где.

– Рэйден-сан! Господин Сэки велел вам передать! Он ждет вас у себя с докладом в начале Часа Овцы [17] Час Овцы – с 14 до 16 часов дня. !

Резко остановившись, я ощутил себя той самой собакой, налетевшей на столб. Всеми мыслями и чаяниями я был уже в обители Вакаикуса, излагал историю этого дела, выслушивал мудрые советы…

Но с начальством не поспоришь, особенно если у тебя их два.

– Да, я понял.

Пришлось идти в управу. Час Лошади уже пробил, до начала Часа Овцы оставалось не так много времени. Раз не удалось навестить святого Иссэна лично, напишу ему записку. Кратко изложу все самое существенное и спрошу совета. Пусть назначит время, когда мне к нему явиться, или ответит письмом – как сочтет нужным.

Закончив писать, я вложил послание в бамбуковый футляр и вручил его Широно.

– Быстро отнеси это в обитель Вакаикуса святому Иссэну. Дождись ответа и сразу ко мне. Все ясно?

– Да, господин.

«Господин»? А ведь верно! Он… она ни разу…

– Стой! Дай сюда письмо.

Я торопливо сделал приписку внизу послания и вернул письмо Широно.

– Теперь иди. Поспеши!

Далекие удары храмового колокола, возвещавшие начало Часа Овцы, застали меня в приемной господина Сэки.

– Рэйден-сан? Ваша точность делает вам честь. Надеюсь, с делом, которое вы ведете, все обстоит так же хорошо, как с вашей пунктуальностью. Отчет готов?

Можно подумать, он не заметил, что я заявился к нему с пустыми руками. Карп, высунувшись из волн на стене, наблюдал за мной с насмешливым интересом: как-то я буду выкручиваться, не оправдав высоких ожиданий?

Выкручиваться я не стал.

– Виноват, господин Сэки! – я ткнулся лбом в пол. – Дознание еще не закончено.

– Я был о вас лучшего мнения, Рэйден-сан.

– Виноват!

– Вы тянете с вердиктом третий день!

– Я достоин самого сурового наказания!

– Это уж мне решать, чего вы достойны. Докладывайте, почему затянули расследование?

В брюзгливости вопроса прятался интерес. Кто другой и не заметил бы, но три года службы под началом Сэки Осаму сделали меня знатоком перемен начальственного настроения. А еще я прекрасно понимал, что господин Сэки намеренно позволил мне услышать его интерес. Уж чем-чем, а голосом этот человек владел не хуже ведущих актеров Кабуки – и сейчас счел возможным слегка ободрить меня, ничтожного.

Я с готовностью ободрился и изложил.

– Значит, все-таки Дракон-и-Карп, – задумчиво подытожил господин Сэки после долгой паузы. – А ведь выглядело как заурядное фуккацу… Вам следует поставить в известность святого Иссэна.

– Да, Сэки-сан! Это воистину мудрое решение!

– Не морочьте мне голову, льстец. Уверен, вы уже были у него или вот-вот собирались.

– Я отправил в обитель слугу с посланием. Жду ответа.

– Хорошо. Не вздумайте предпринимать какие-либо действия без его одобрения!

– Да, Сэки-сан! И без вашего?

– Когда это вас интересовало мое одобрение? По-моему, это дело необычно даже для Дракона-и-Карпа. Я требую от вас предельного внимания и осторожности!

– Слушаюсь, Сэки-сан!

Широно вернулся так быстро, что ввел меня в заблуждение. Я уж было решил, что он не нашел святого Иссэна, а то и вообще не добрался до обители – и собрался устроить слуге хорошую взбучку. Но он, поклонившись, вручил мне футляр с ответом настоятеля. Широно, хитрец, ты что, на лошади скакал? Кто позволит разъезжать на лошади слуге, да еще и в маске каонай?! Или ты умеешь летать, как говорят рассказчики удивительных историй?

Я вскрыл футляр.

Уважаемый Рэйден-сан,

Сообщите, где похоронена эта женщина, есть ли рядом с местом ее погребения храм – и, по возможности, ручей при нем.

Вот оно, свидетельство истинной святости! Законы кармы и суть милостей будды Амиды непостижимы для простых смертных. Точно такой же загадкой оказалось для меня и ответное письмо настоятеля Иссэна. Храм? Ручей? Святой человек, никаких сомнений!