Генри Олди - Сто страшных историй

– Назад! – торопливо махнул рукой настоятель.

Я, не раздумывая, повторил его жест и приказ.

Широно попятился, оступился, но все же не упал, а ловко сбежал со ступеней к подножью холма, развернувшись на ходу спиной к храму. Едва он сошел с лестницы, Мэмору перестал биться, снова безвольно обвиснув мокрым тряпьем. Он лишь тихо и жалобно скулил, будто исхлестанная плетью собака.

– До сих пор у меня были сомнения, – пробормотал настоятель, кивая в такт каким-то невеселым размышлениям. – Но теперь… Рэйден-сан, у вас найдется прочная веревка? Я, признаться, не захватил…

Веревки у меня не нашлось. Нас – уже во второй раз за сегодня – выручил Широно. Сгрузив разносчика наземь, он слегка наступил на него – чтобы снова не сбежал, если вдруг очнется! – а сам сбросил с плеч котомку и извлек из нее изрядный моток веревки, на вид вполне крепкой. Зачем понадобилась веревка, было очевидно, и святой Иссэн не замедлил подтвердить мою догадку:

– Свяжите его, чтоб не сбежал. А я пока буду готовить обряд.

– Какой обряд?

Все-таки я не сдержался. Вот ведь стыд, а? К счастью, старый монах – старший дознаватель! – ничуть не рассердился на глупого юнца, незнакомого с обходительностью.

– Обряд сэгаки , Рэйден-сан.

Храм был чист и пуст: ни пыли, ни паутины. Пол тщательно подметен. Голый алтарь без покрывала, табличек, свитков: три ступеньки из полированного темно-красного туфа. Две скромные статуэтки будд и одна – бодисаттвы Каннон. Две пустые курильницы. Две каменные чаши для подношений, тоже пустые.

Видно, что храм не заброшен, но приходят сюда редко. Зато прибираются регулярно. Или это святой Иссэн успел постараться?

– Можете задавать свои вопросы, Рэйден-сан, – в пустом храмовом пространстве тихий голос настоятеля прозвучал неожиданно гулко, эхом отразившись от стен. – Вы мне нисколько не помешаете.

– Тысяча благодарностей, Иссэн-сан! Вы очень добры ко мне, бестолковому!

Широно привязал разносчика к молодой иве в двух шагах от ручья. Нахлобучил на голову Мэмору его же шляпу – когда и подобрать успел? Начал накрапывать дождь: мелкий, нудный. Разносчик еще не пришел в себя, а может, притворялся: обвис на веревках, тихо поскуливал на выдохах, не размыкая ни век, ни губ.

Мы оставили его под присмотром Широно и поднялись в храм, сняв обувь у входа. Я предложил помощь настоятелю, но он отказался: не доверил мне свою котомку, сам внес ее внутрь и занялся приготовлениями. Я хранил почтительное молчание, не желая мешать, но святой Иссэн первым заговорил со мной.

– Вам известно, что значит обряд сэгаки [20] Сэгаки, дословно: «кормить голодных духов» – особая буддистская служба (молитва и обряд), исполняемая для тех, кто, как предполагается, стал «гаки» – голодными духами. ?

Я судорожно вспоминал давнюю науку старика.

– Это ведь «кормление гаки» , голодных духов? Я верно помню?

– Верно, Рэйден-сан.

– Значит, мать Мэмору, ее дух…

– После смерти стал гаки ? Прочтя ваше послание, я сразу это заподозрил. А сейчас, когда этого беднягу начало корежить уже на ступенях храма – убедился окончательно. Хотя есть ли в мире что-либо окончательное?

Последнюю фразу легко было списать на обычное философствование настоятеля, но по голосу монаха я понял, что оговорка существенна.

– Вам везет на редкие случаи, Рэйден-сан, – похоже, старику хотелось выговориться, поделиться своими соображениями с внимательным слушателем. – Не знаю, правда, рады ли вы сами столь сомнительной удаче… Но что есть, то есть.

Продолжая говорить, он извлек из котомки две узкие кипарисовые полочки на низких ножках-поперечинах. Полочки смахивали на подошвы слишком длинных сандалий. Это ж какая ступня должна быть, чтоб такие носить? Впрочем, на подошвах не вырезают строки из молитв. Сэгаки-дану , вспомнил я. «Подставки для гаки .» Видел похожие в храме на празднике Обон. Следом из котомки явились две простые глиняные чашки, грубые и пористые. За ними – связка ароматических свечей для воскурений.

– Обычно гаки не вселяются в людей, а донимают их, так сказать, снаружи. Мне пришлось раскопать весь свой ничтожный архив, чтобы отыскать этот свиток…

Свиток не замедлил явиться, но, как оказалось, не тот, о котором говорил настоятель. Судя по заголовку, искусно выведенному алой тушью, это был текст молитвы.

– Я отыскал запись всего об одном таком случае. Полвека назад в пригороде Киото некий нищий умер от голода на пороге лапшичной. Он просил у хозяина хоть горстку объедков, но хозяин отказал ему. Через несколько дней дух умершего вселился в хозяина – и тот, обуреваемый страшным голодом, все ел и ел, пока едва не скончался от обжорства.

– Позвольте спросить: а другие люди рядом с ним тоже испытывали голод?

– Да, об этом написано в свитке.

– Со мной рядом с Мэмору происходит то же самое! Думаю, не только со мной.

– Вы правы. Я тоже ощутил голод, когда ваш слуга принес этого несчастного.

– И что же, удалось избавиться от того духа, о котором написано в вашем свитке?

– Удалось. Но не сразу.

Настоятель извлек из котомки две некрашеные деревянные коробки: побольше и поменьше. Из большей он наполнил обе принесенные чашки вареным рисом, из другой добавил сверху несколько квашеных слив. После чего поместил чашки на «подставки для гаки », уже стоявшие на нижней ступени алтаря.

Я прислушался к своим ощущениям. Нет, голод не стягивал мои кишки в узел, а рот не спешил наполниться слюной. Есть хотелось не больше обычного. Все-таки нас с Мэмору сейчас разделяет приличное расстояние. Или это храм нас защищает?

– Хозяина лапшичной пытались отвести в храм?

– Пытались. Он согласился, но по дороге хотел увильнуть. Когда же его потащили в храм силой, с ним едва справились четверо крепких мужчин. На ступенях храма его начали бить корчи, и он едва не умер. По крайней мере, так пишет дознаватель из Киото. Пришлось отказаться от этой затеи. Но когда тамошний старший дознаватель службы Дракона-и-Карпа провел обряд сэгаки , привязав одержимого духом возле храма, где проводился обряд – голодный дух угомонился, насытился и доброй волей покинул хозяина лапшичной.

Я заметно приободрился. Если старший дознаватель из Киото справился – святой Иссэн тем более справится! А я помогу, чем смогу.

Настоятель расставил свечи в курильницы.

– Голодные духи не слишком умны. Зато они имеют редкую и неприятную способность вселяться в живых людей. Может показаться, что гаки владеют не одна, а две всепоглощающие страсти: утолить свой ненасытный голод – и отомстить тому, кого они считают своим обидчиком. Но это не так. Голод для гаки – не страсть, а наказание, посланное свыше за былые грехи. Голод без возможности удовлетворения – что это, если не наказание? Он мучит гаки , а гаки от безысходности мучит кого-то другого, на кого дух обращает свой гнев. Поэтому дух, сидящий в Мэмору, и пришел в службу Карпа-и-Дракона заявить о фуккацу. Старая женщина хотела выставить сына-изувера убийцей матери, что, в сущности, недалеко от правды. Хотела унизить, опозорить перед всеми. Получить грамоту о фуккацу она тоже не возражала. Завладей дух грамотой, утвердись в том, что теперь Мэмору – это его мать Котонэ… Это помогло бы духу оскорбленной матери закрепиться в теле сына. Дух полностью завладел бы чужим телом, истязая обидчика еще сильнее. Это вряд ли облегчило бы его собственные мучения, но духу ли задумываться о таком? Все это тоже своего рода голод, и он требует насыщения, хотя и ненасытен…