Александра Турлякова - Когда магия покидает мир

– Вот Кревис, тот верил… – немного помолчав, добавил со вздохом Мэйвин.

– Ну и где он теперь, твой Кревис? Повесили его, да и всё! – Не выдержал Ангус, не справился-таки со своим раздражением. – Ты тоже так хочешь? Пожалуйста! Но мальчишка тогда со мной останется. Я сам проведу обращение…

– Ну, уж нет! – Мэйвин на коленях привстал, брови седые нахмурил сердито. – Может, ты ему и отец, не буду спорить, но наставником ты ему никогда не будешь. Не позволю!

– А тебе самому всё равно нельзя, – ехидно ухмыляясь, заметил Ангус. – Кому-то другому так и так придётся проводить обращение. Мне, конечно, тоже запретили, – вздохнув с напускным сожалением, Ангус принялся разглядывать ногти на пальцах, – но запреты Совета магов, сам знаешь, для меня, – хмыкнул громко, – пустой звук. Я без них и их помощи все эти годы справлялся.

– Ты будешь последним, кому я позволю быть его наставником. Пусть лучше он просто человеком останется.

– Да ладно тебе. Чего уж там? – уступил Ангус со смехом. Посидел в молчании, глядя на носки своих сапог, переложил ногу на ногу: кожа громко скрипнула при этом движении. – Твои знания и опыт когда-то стали моими. Сейчас я поделюсь ими со своим сыном. Это будет почти то же самое, как если б ты обратил его сам… Разницы почти никакой не будет!

– Нет! – крикнул Мэйвин. Он смотрел на Ангуса, а сам держал мальчика за руку; почувствовав, как тот вздрогнул вдруг всем телом от его громкого голоса, опустил взгляд.

Эйнард лежал с открытыми глазами, моргал медленно, будто никак не мог сообразить, где он, и что он здесь делает.

– Эйн, слава Всевышнему! Ну, как ты, а? Голова болит, наверно, да?

Склонился над ним, радостно смеясь, а сам подумал со страхом: «Давно ли он в сознании? Как много слышал? Всё ли знает теперь?»

Опять будет целая гора вопросов. И выкручивайся, как хочешь.

А может, не мучиться и сказать всю правду? Пусть знает о себе всё. Он уже достаточно взрослый, чтоб самостоятельно принимать решения.

Г Л А В А 1

Как мало стало в современном мире магии. Магических животных и растений вовсе не осталось, да и людей со способностями встречается всё меньше. Книга Маррега «Магический мир» рассказывает про всё это много интересного, с чем сложно не согласиться. Так, например, древний маг и учёный писал, что изначально весь существующий мир магия наполняла так же просто и естественно, как сейчас этот мир наполняет воздух, «коим дышит всякая живая тварь».

Также Маррег в своём сочинении рассказывал и о людях прошлых, древних времён. «Магами великими, могучими силой своей и знаниями» называет он их с почтением и страхом. Но как много лет прошло уже с тех пор, очень много лет. Ни имён тех великих не сохранилось, ни собранных ими магических знаний. Одни пересказы от одного потомка к другому, с такими преувеличениями, что в них и поверить сложно.

Спаситель наш, Сын Божий – вот Тот, чья сила сопоставима с силой сгинувших предков, но и она по природе своей далека от магии. Даже средней руки маг нынешних времён ещё сумеет превратить воду в вино. Но чтоб из ничего сотворить что-то, тот же хлеб и рыбу, например? Воскресить умершего? Восстать самому после казни? Нет, такие чудеса под силу лишь Сыну Божьему. И ещё, возможно, магии древних, если, конечно, верить всему тому, что о них писано и сказано в легендах и сказках.

Сила Божья в другом. Она иной природы, потому любая магия бессильна на освящённой земле. Но и силой молитвенного слова лишь очень немногим удаётся сделать что-то. И тогда это всё называется чудом, а не волшебством.

Где же тогда та тонкая грань между святым человеком и магом? Между магией и силой Всемогущего Господа? Как разграничить их в этом мире? И как не ошибиться при этом? Допустимо ли одновременное их существование? Или всё-таки приход Спасителя в этот мир запустил необратимый процесс? Что будет в итоге в самом конце? Все маги исчезнут, а сила останется в руках лишь набожных служителей Господа? Таких, как епископ Крисби и его братья-микаэлиты?

Мысли и вопросы, остающиеся без ответов, перетекали в голове так же плавно, как и серебристый песок в тяжёлых настольных часах. Когда упадёт последняя песчинка, дворцовый гонг пробьёт шестую стражу. Осталось совсем немного, сентябрьские сумерки уже скрыли завесой тумана шпили собора в окне напротив.

Камин давно прогорел, и почерневшие угли лишь кое-где подмаргивали золотыми искорками. Колени и ноги, укутанные накидкой, подбитой горностаевым мехом, отзывались на тепло горячим жаром в венах.

Хороший вечер: по-осеннему тихий и покойный. Дождик прошёл ещё до полудня, окна на ночь решено было ставнями не закрывать, и вот теперь прохлада едва-едва ощущалась свежим дыханием и кожей лица.

И посыльный сегодня привёз хорошие новости: вспышки недовольства в провинции Риддер, вызванные ростом налогов при общем неурожае на хлеб, посланными войсками подавлены меньше чем за неделю. Ответные указания о размещении солдат на зимние квартиры в той же провинции Его Величество отправил немедленно, без всяких проволочек. Пускай теперь наместник Лантли думает, как прокормить гарнизон из восьми сотен воинов в полуголодной провинции. Это будет для него подходящим наказанием за собственную вялость и глупость, за неспособность решить проблему имеющимися силами. Пусть хоть из своих кладовых выдаёт продукты на довольствие и фураж для лошадей.

Мысли приходили и уходили, сменяя друг друга, казалось бы, без всякой связи. Почти с такой же быстротой и без видимого смысла появлялись и исчезали картинки на настенной вышивке, занимающей почти половину стены в крошечном кабинете короля Лиан-Мун.

Этот гобелен с уникальной способностью показывать всё, что происходило, происходит или произойдёт, был тем немногим, что хранило след могущественной магии древних. Возможно, изображениями можно было как-то управлять, по личному желанию заказывая то, что важно знать, но Его Величество не умел этого, хоть и перепробовал все магические способы и приёмы от заклинаний до открытых просьб и мысленных приказов.

Цветные яркие нити, нисколько не поблекшие за прошедшие сотни и сотни лет, казалось, живой водой струились непрерывно, образуя всякий раз новые картинки.

Так при мысли о Риддерском восстании, вышивка отобразила мрачную безрадостную картинку с крестами и висельниками вдоль просёлочной дороги, тучи ворон, грязные колеи, наполненные дождевой водой, и над всем – затянутое тучами небо с тусклым бледно-жёлтым солнцем.

О том, что восстание подавлено, Его Величество знал ещё до появления посыльного от Гаррэта, начальника королевской Гвардии. Видел саму казнь во всех подробностях, даже видел лица зачинщиков и участников мятежа. Он очень многое знал, не покидая при всём при этом стен своего кабинета.