Александр Тапилин - Я люблю тебя, Солдат

Евгений, всегда бережно относившийся к своим поисковикам, особенно к поисковикам женского пола, понял, что немного «перегнул палку». Он почувствовал, что вполне вероятно, Настя здесь совсем и не виновата. Поэтому, приблизившись к девушке, и, легонько дотронувшись до её плеча, он попытался успокоить Настю, размышляя про себя:

«Она ведь ещё совсем юная. Что она, собственно, видела в жизни? Да, мало что успела. Ещё многое ей в нашем жестоком мире непонятно, многое она объяснить ещё не в состоянии. Ну и пусть даже мы немного опоздаем к месту сбора. Я сейчас позвоню поисковиками и всё объясню. Ну, обидятся на меня некоторые из них, ну почертыхаются немного, что домой позднее отправляемся, ну и что в этом, собственно, такого особенного? В поисковой экспедиции всякое бывает, всё не предусмотришь. Если мы двинемся к лагерю даже на полчаса позднее, всё равно до темноты вполне успеем добраться. А сейчас я просто обязан её внимательно выслушать, даже если она будет пороть полнейшую ерунду. Необходимо набраться терпения и выслушать её до конца, раз так получилось, что она не может рассказать дорогой. Хотя это всё, конечно, очень странно. Девчонка явно не в себе. Такой я её раньше никогда не видел. А раз так, то, бесспорно, что-то с ней в её отсутствие произошло, потому что врать или шутить она, конечно же, не будет. Не из породы она шутников и врунов. Поэтому, я должен проявить к ней максимальное внимание. А наказать мы её всегда успеем, это сделать не трудно. Только заслуживает ли она наказания? Вот это мы сейчас с ней вместе и выясним».

Евгений посмотрел Насте прямо в глаза и очень чётко и внятно произнёс:

«Ладно, Настя. Давай говори не торопясь. Я тебя внимательно слушаю. Только говори всё как есть. Ничего не пропуская, и ничего не приукрашивая. Единственная просьба. Постарайся по возможности покороче, хорошо?»

Настя, немного волнуясь, решила максимально сосредоточиться и изложить кратко, но по существу, всё происшедшее с ней, когда она «потерялась».

«Евгений Николаевич, я сейчас расскажу вам только самое главное, самое основное. Почему я заблудилась, я сама не знаю и не понимаю. Просто шла, задумавшись, а затем, неожиданно обнаружила себя в незнакомом месте, в полном одиночестве. Никаких ваших свистков и криков я не слышала, это правда. Я сама сначала сильно испугалась. Особенно тогда, когда увидела перед собой огромное болото, напоминающее целое озеро. Я сразу поняла, что болото это непроходимое и, что забрела я сюда совершенно случайно и непонятно каким образом, вообще, это произошло».

Здесь Евгений не выдержал:

«Настя, неужели всё это, что ты мне сейчас рассказываешь, ты не могла мне изложить дорогой? Зачем мы торчим здесь сейчас, когда каждая минута нам дорога. Давай, лучше, пойдём быстрее, а пока мы в пути, ты мне всё расскажешь, а я тебя внимательно послушаю. Я тебе обещаю, что даже перебивать не буду, а выслушаю весь твой рассказ до конца».

Здесь руководитель приготовился было идти, но Настя торопливым жестом остановила его.

«Евгений Николаевич, а теперь я вам расскажу самое главное, а для этого нам с вами просто необходимо находиться именно здесь и никуда не уходить. В этом-то как раз и заключается весь смысл того, что я видела и срочно должна вам рассказать, хотя для меня это очень даже нелегко».

В этот момент она окончательно поняла, что больше говорить слишком неопределённо она не имеет права и, пусть непонятно, несуразно, пусть, как получится, но она должна быстро, за несколько минут изложить всю «суть дела» командиру отряда. И Настя, буквально, затараторила, да так быстро, что Евгений в самые первые секунды её «болтовни» ничего не мог понять. То есть, повторилась аналогичная ситуация, как у Насти с солдатом. Но, постепенно, Настя освоилась и стала говорить более уверенно и более понятно.

«Понимаете, Евгений Николаевич, когда я заблудилась, то почти сразу вышла к болоту, которое потом исчезло. Через некоторое время я, как будто, услышала чьи-то шаги, которые, словно хлюпали по болоту. Я считала, что болото непроходимое и, поэтому, очень удивилась и даже испугалась, потому что совершенно не могла себе представить, кто бы это мог быть. Так я прождала минут десять, всё время прислушиваясь. Вскоре вроде всё прекратилось, и я уже было подумала, что мне это просто показалось, что не может по непроходимому болоту кто-то идти. Но, оказывается, я ошиблась. Ещё минут через пять-семь кусты, растущие около болота, медленно раздвинулись, и я увидела выходящего из этих кустов человека. Сначала я не поняла, что это за человек, и откуда он, вообще, взялся. Но затем я с удивлением разглядела, что передо мной находится самый настоящий красноармеец времён первого периода Великой Отечественной войны, а точнее 1941 – 1942 годов».

Евгений с огромным удивлением посмотрел на неё, затем легонько взял её за руку и спросил:

«А ты в этом уверена, что это был именно красноармеец времён войны, а не переодетый в красноармейскую форму какой-нибудь современный шутник?»

«Евгений Николаевич я, конечно, не знаю и многое в этой загадке не могу понять. Но вёл этот человек себя, поверьте, очень даже странно».

«А в чём, по-твоему, эта странность заключалась? В чём она, конкретно, проявлялась?»

«В чём заключалась его странность? Да, буквально, во всём. Во всех его действиях, во всех его манерах. Во-первых, он почему-то очень тяжело дышал, почти задыхался, как после быстрого бега. А, может быть (здесь Настя сделала довольно значительную паузу) после тяжёлого кровопролитного боя».

«Чего, чего ты Настя сказала, или я ослышался? Повтори последнюю свою фразу, или я что-то не так понял?»

«Нет, вы меня правильно поняли, Евгений Николаевич. Но я ведь не сказала, что он был в бою. Я только имела в виду, как выглядел этот человек. То есть вы, пожалуйста, не подумайте, что я окончательно спятила».

«Ладно, Настя продолжай, потом разберёмся во всём».

Евгений произнёс эти слова довольно уверенно, но Настя сразу обратила внимание на его взгляд, который постепенно менялся и становился довольно подозрительным, с определённой долей какого-то застывшего испуга. Но Настя решила не обращать на это внимание и быстро продолжила:

«Странность заключалась также в его рваной помятой грязной одежде. Я, даже, сначала подумала, что передо мной просто пьяный алкаш. Но затем какое-то чутье мне подсказало, что это не пьяный алкаш и, даже, не какой-нибудь местный современный житель, а, именно, настоящий красноармеец времён войны. Я даже считаю, что он появился именно из того времени, когда в этих местах шли кровопролитные бои. А точнее он пришёл ко мне, или, скорее всего, ко всем нам из весны 1942 года. И пришёл он к нам, я думаю, не случайно, а чтобы сообщить определённые сведения, которые уже много лет не дают покоя не только ему, но и его родной дочери».