Ника Маслова - Хрустальное счастье

Сейчас же у него имелось важное дело, и исполнить его следовало хорошо.

В этот час – всё же не вечер, да и уже не обед – в таверне собралось немного народу. Двое краснолицых, громогласных, с блестящими глазами грелись у открытого огня, видно, добрались сюда, как и Ариэль с братьями, совсем недавно. Большое семейство с многочисленными детьми, половина из которых – девочки всех возрастов, заняло стол у окна, стучали приборами и посудой. Выглядящий важным старик сидел в полном одиночестве в центре комнаты, с поверхности его глиняной кружки поднимался дымок. Единственный одарил вошедшего цепким – охотничьим – взглядом, но, разглядев короткие волосы Ариэля, быстро потерял интерес. Ариэль тоже отвёл взгляд, не стоило дразнить судьбу.

У стойки трактирщика собрались несколько местных, пили из больших деревянных кружек, судя по кислому запаху – сидр. Ариэль вежливо поприветствовал всех, включая рыжеволосого, круглолицего, в относительно чистом белом переднике трактирщика.

Бета вежливо наклонил голову, приветствуя, и Ариэль поступил так же.

– Комнату с камином на троих, – сказал Ариэль, когда дело дошло до заказа. – Лошадям – овса. Поесть горячего здесь и запас на всех с собой – дня на три, чтоб до Кирчестера добраться.

Бета кивнул несколько раз, потом заметил:

– В такие погоды до Кирчестера можно и пять дней добираться. Снежные облака пришли из Ардана, совсем закрыли вершины. Знающие люди, – он кивнул на пьющих сидр, – пророчат большую метель.

– Тогда мы возьмём еды на пять дней, – тотчас согласился с предложением Ариэль. Похлопал себя по поясу, пожал плечами. – Последние деньги, но возьму, мало ли, вдруг непогода застигнет в пути. – Он вздохнул. – А сейчас вина с пряностями две, нет, три кружки, а лучше кувшин. И поесть сытно. Всё на троих.

Трактирщик предложил жареного кабана – тот как раз скворчал на вертеле, и Ариэль кивнул несколько раз. Аромат жаркого щекотал нос, и есть хотелось зверски.

Расплатился Ариэль одной серебряной монетой и медяками. Демонстративно достал плоский кошель из кармана, долго перебирал монеты всё ещё плохо гнущимися, но успевшими покраснеть в тепле пальцами. Кошель убирать не спешил – давал чужакам в подробностях рассмотреть, что даже одним золотым здесь не поживишься. Практика показала, что худым потрёпанным кошелькам внимания уделяли меньше, в комнату под покровом ночи не лезли, спаивать, чтобы получить хоть какую-то выгоду, не пытались.

Предосторожность была не лишней: уже во второй по счёту гостинице им пришлось с оружием в руках отвечать на вопрос: кошелёк или жизнь. Ответить-то они ответили, даже Кай поучаствовал, но после золото перекочевало в плотный чулок, крепко-накрепко завязанный на талии Ариэля. Кай и Томи спрятали в одежде тоже по горсти золотых – мало ли что бывает в дороге, вдруг придётся разминуться. Но с той первой, многому научившей стычки с злодеями, сражаться за жизнь им не приходилось – только если с морозом.

Ариэль подошёл к камину, протянул ладони к огню, правую – в перчатке с обрезанными пальцами. Показывать обручальное кольцо тоже не стоило, можно было не только без золотого кольца, но и без пальца, руки, а то и без головы всем троим остаться.

Снять бы его – и дело с концом, но Ариэль не решился. Мало ли какие защиты и проклятия, помимо благословений, вплели в брачные клятвы, недаром колдовство продолжалось несколько дней и исполнялось лучшими в королевстве артефакторами. Пока кольцо не беспокоило, Ариэль выбрал не беспокоить его.

Кай подозревал, что среди прочих на кольце может находиться следящее проклятие – как на особо ценных предметах из королевской сокровищницы. Колдовство это тонкое, сложное, исполнить его могут единицы, но Фер ради власти над несговорчивым супругом, несомненно, мог пойти на такие хлопоты.

Томи предполагал, что беспокоиться нет нужды, иначе бы их выследили ещё до исхода первой ночи после побега из замка.

Ариэль предпочитал об этих вопросах и вовсе не думать.

В последние дни он много раз и по разным поводам повторял себе: «Подумаю об этом позже». Эти слова стали его молитвой: он делал всё, что мог, ради собственного и братьев спасения, выживания, благополучия, а опасения и сожаления отодвигал на потом. Кольцо его не беспокоило – и о кольце он не думал.

Лорд Дэфайр назвал бы его дураком, только, конечно, другими словами. И Ариэль бы с бывшим учителем даже согласился, но уж слишком много всего случилось, слишком многое требовало его внимания и душевных сил. Ариэль подозревал, что если бы позволил себе всего лишь задуматься о тех несчастьях, которые с ним уже произошли и, несомненно, могли произойти в будущем, то встал бы, как дошедшая до крайней степени истощения лошадь, зашатался и бессильно упал.

А так, не задумываясь, он отодвигал ту злую минуту, когда силы совсем покинут его. Ещё немного – и они с братьями окажутся в убежище, где их никто не найдёт. И уж тогда он позволит себе подумать обо всём произошедшем, включая обручальное кольцо, спрятанное от чужих глаз под изуродованной перчаткой. О коротко, как у бет, обрезанных волосах. О прошлой, будто сказочной, и будущей сложной – реальной – жизни. О том, что он забрал обоих братьев с собой, хотя возможно там, в королевском замке, Каю жилось бы лучше, и пусть он пока молчал, но когда-нибудь выставит счёт… Ай, ладно, всё! Пока, слава богам, их путь слишком труден, чтобы задумываться о чём-то большем, чем драгоценное тепло, питьё и еда, да ночлег хоть под какой-нибудь крышей.

Ариэль закусил губу, глядя на огонь сухими, будто в них песка насыпали, глазами. Его ошибки – если, конечно, он их допустил – будут стоить очень дорого и ему самому, и его братьям, и даже, не дай боги, стране. Чем дальше они отъезжали от столицы, тем меньше восторгов слышали в речах обывателей о королевском бастарде, сменившем на троне старого короля – пусть сумасшедшего изверга, но законной – древней, чистой, правильной – крови. Отсутствие восторгов не означало ни готовности бунтовать, ни даже неприязни, но о королевской свадьбе все слышали и появления законного наследника королевской крови ждали, а Фера воспринимали, скорей, как регента при будущем короле.

Пройдёт время, и наследника как не было, так и не будет – и что все эти люди станут говорить?

Ариэль потряс головой и приказал себе: хватит!

«Я подумаю об этом потом».

– Ты здесь один? – спросил задумавшегося о «подумаю об этом потом» Ариэля стоящий неподалёку мужчина: коренастый бета с обветренным красным лицом и руками, маленькими бегающими глазами. Один из тех, кто недавно добрался до таверны: он тоже грелся у огня, да и лицо с холода совсем раскраснелось. По виду – человек простой, в добротной одежде без изысков, а вот взгляд – неприятный. Внимательный слишком.