Александр Верт - Урод

– Сир, – заговорила Мо неуверенно. – С вами все хорошо?

Антракс опомнился, моргнул и взглянул на девушку. Он совсем не заметил, как она вошла, а теперь безмолвно стояла перед ним в прозрачном платье, едва прикрывающем ее юную едва выдающую себя грудь.

Окинув ее беглым взглядом, уделив особое внимание разве что крепко сцепленным в замок рукам, он уверенно кивнул.

– Извини, я немного увлекся размышлениями, – признался он.

– Конечно, вы ведь наверняка не в настроении, – грустно сказала Мо.

Она разомкнула пальцы, только чтобы скользнуть правой рукой к плечу левой, смущенно его сжимая, затем опустила глаза и тут же вновь заговорила:

– Вам сейчас не до меня, я знаю.

– Мо, мое настроение не имеет никакого значения, – спокойно сообщил принц, так и не сменив расслабленной позы.

– Просто раз уж у меня есть возможность, я хотела сказать, что я, да и все мы на вашей стороне, и вся эта…

Принц остановил ее властным жестом руки, разрезав ладонью воздух, словно взмахнув ножом.

– Мы не будем это обсуждать, – уверенно сообщил он. – Напомни мне лучше, какое имя забрал у тебя мой брат, когда ты пришла к нему на службу.

Мо поджала губы, поерзала ногой по ковру и только потом тихо ответила:

– Молиренна.

– Молирен-на, – повторил Антракс выделяя последний слог, словно пробуя имя на вкус. – Красивое имя. Что ж, теперь я возвращаю его тебе, Молиренна, отныне ты будешь носить имя, данное твоей матерью.

Девочка улыбнулась, подняла на принца глаза и тут же низко поклонилась, прижимая обе руки к груди. Она выглядела действительно счастливой.

– А теперь присядь, Молиренна, как тебе будет угодно, можешь даже лечь, потому что я хочу поговорить с тобой, – тихо, можно даже сказать вкрадчиво, проговорил Антракс.

Мо села, поджав под себя колени именно там, где и стояла. Антракс возражать не стал.

– Ты знаешь, как твоя мать стала женщиной? – спросил он.

– Да, – Мо кивнула и без просьб рассказала все, что ей было известно. – Ей было двенадцать, когда у нее появилась первая кровь. На следующий день ее отец, мой дед, позвал четверых своих друзей в свой дом, чтобы те сделали ее женщиной.

Антракс подался вперед, оперся левым локтем о свое колено, но не сказал ни слова, только слушал.

– Она говорила, что это было очень страшно. Ей все говорили, что это настоящий праздник, что Рах – начало ее рассвета, – продолжала Мо, глядя на пол. – Но в действительности ей было просто очень больно, когда один из мужчин взял ее. Она плакала, а он не щадил ее. Когда боль начала стихать, он вышел и взял ее снова, но уже там, сзади, и был в ней, пока не излилось семя. Тогда следующий мужчина взял ее сначала спереди, потом сзади, и, прежде чем он излил свое семя, следующий друг ее отца вошел в нее. Четвертый же, говоря, что она слишком шумит, заткнул ей рот собственным членом, а потом они долго менялись местами, и все что она помнила, сводилось к сильной боли и страху. Она даже пообещала себе, что никогда не будет спать с мужчинами, но потом ее взял мой отец и дал ей семя так, чтобы оно могло зародить жизнь, и сделал ее своей наложницей. Так на свет появилась я.

Мо смущенно подняла глаза на принца.

– Она рассказывала мне все это, когда я была еще совсем маленькой, чтобы я была готова к этой ночи. Она просто не знала, что к тому времени старый Рах запретят, впрочем, не везде же это соблюдают, правда?

Антракс едва слышно вздохнул, улыбнулся и кивнул.

– К сожалению.

Он помолчал немного, изучая тело Мо взглядом. Высокая, тонкая, на вид вчерашняя девочка – как не зрелый, лишенный сока плод, а ведь всему виной мог быть ужас ее матери. Как врач он плохо понимал, как именно одно связано с другим, но у женщин, прошедших через особо жестокий Рах, чаще рождались нездоровые дети, вот такие тонкие, высокие и слабые здоровьем. Еще чаще дети у таких женщин и вовсе не рождались.

Прикрыв на миг глаза, Антракс не стал об этом говорить, а просто спросил тихо и спокойно:

– Ты знаешь, почему ей было больно?

– Потому что она была слишком узкой, – предположила Мо без малейшего смущения.

– Нет, женщина после первой крови способна принять мужчину. Ее тело предназначено для этого, но неопытной женщине нужно больше времени, чтобы быть готовой к любви. Боль твоей матери – вина ее отца, он не позаботился о нетерпении собственных друзей, а практически все мужчины не обладают достаточным терпением. Поэтому, если будет необходимо в будущем, ты должна сама остановить порывистого мужчину, право на это ты имеешь.

Мо кивнула.

– Хотя разрыв девственной плевы не самое приятное ощущение, но и не самое страшное, это ты и сама скоро поймешь; ну и конечно, женскому телу нужно время, чтобы восстановиться после первой крови.

– Вы так и с советом говорили, когда выдвигали реформу? – спросила Мо, отводя глаза.

– Нет, совету нужны цифры, статистика и увеличение здорового потомства, что, впрочем, они и получили, но сейчас вопрос не о законах, а о том, насколько ты духом своим готова стать женщиной.

Мо улыбнулась, мило и кокетливо. Впервые на ее щеках появились ямочки. Девочка вновь поджала губки, потом закусила нижнюю и подняла на принца глаза.

– Я давно хочу этого. Я уже боялась, что этого никогда не случится, – призналась она. – Столько девочек при мне за эти годы ушли от вас женщинами, а Солина даже замужем уже, вы знали?

– Нет, – признался Антракс, даже не пытаясь вспомнить, кто такая Солина.

– Ну вот, и принц Мэдин явно не просто так всех служанок, ожидающих красную звезду, отдает именно вам, поэтому я…

Она взглянула на принца большими глазами.

– Мне совсем не страшно, только волнительно немного.

– Значит, ты готова довериться мне?

– Конечно, – ответила Мо, вновь опуская глаза, но не переставая улыбаться. – Вот только… вы будете один?

– Нет, мужчин должно быть двое. Я не успел сообщить тебе, но выбранного тобой стражника зовут Огард, он киварец и придет ближе к полуночи, а до этого времени у тебя будет возможность немножечко познать себя.

Мо удивленно посмотрела на принца.

– Скажи, ты когда-нибудь прикасалась к себе сама? Искала места, более чувствительные, чем остальные? Или в суете будничных дел ты никогда не задумывалась над этим?

Мо снова смутилась, залилась краской, которая покрыла ее щеки и скулы прерывистыми багровыми пятнами.

– Когда там внизу появились волосы, я иногда теребила их, и по телу проходила странная приятная щекотка, мне нравилось это ощущение, но больше ничего такого я не делала.

– Тогда потрогай себя сейчас. Начни с груди. Прикоснись к ней.

Мо посмотрела на принца, затем на свою небольшую грудь с едва различимыми коричневыми сосками, выделяющимися едва различимой выпуклостью, а потом резко положила свои маленькие ладошки на обе груди и с силой их сжала, приподнимая.