Галина Губайдуллина - Эльфы-лжецы и паук-тиран

Гарпия удовлетворённо наблюдала за мимикой соперницы, подначивая:

– Лесной народ знает толк в унижениях.

Совладав с эмоциями, человечка подобострастно проговорила:

– Рада воссоединению мужа и жены. Пойду я. Счастливо оставаться.

Не успела договорить, как вспыхнул зелёный свет эльфийского портала, унося из этих мест Тэрриэля с женой.

И всё же Грета оказалась не готова к разбитому сердцу. Потому, что в душе теплилась надежда на любовь, на лучшую жизнь среди эльфов…Да и не ждёшь от такого красавца подвоха, тем более на столько гадких поступков.

Сёстры в спальне опешили, завидев Грету всю в слезах.

На их немой изумлённый вопрос она отвечала:

– Я думала мой эльф о-го-го, а он оказался фу и тьфу…

Трища подвела итог:

– У кого-то есть, что вспомнить, у нас же лишь то, что хочется забыть.

И все трое всхлипнули, обнявшись.

Отец заглянул к ним и сокрушался:

– Беда с этими сверхэмоциональными женщинами! Каждый день то гвалт, то слёзы, то истерики… Что, бросил эльф и Грету? Ну и замечательно! Интрижки ни к чему хорошему не приводят.

Средняя дочь изумлялась себе:

– Как я могла на что-то рассчитывать в наших отношениях? Как я могла ошибиться в его словах и помыслах?

Родитель пояснял:

– Чем больше в человеке хорошего, тем меньше плохого он замечает в других. А эльфы – лжецы. И вообще многие мужчины лгут женщинам.

Триша узнавала:

– Па, ты тоже лгал маме?

– Было дело…– вздохнул Йорик,– Родиться человеком – чудо. Остаться человеком – это труд. Надеюсь, вы все осознали свои ошибки, и в будущем не совершите подобное…

Разочарование навалилось на младших Уивинг тяжестью. Уныние сковало оковами все проблески радости, заточив ту в темницу апатии.

Прошёл месяц. Деревья вокруг растеряли половину своего осеннего наряда.

Дана раскидывает семена анютиных глазок в рядки на клумбе под зиму.

Грета ей буркнула под руку:

– Эзотерики предупреждают: чтобы не стать одинокой – фиалкам не место в огороде!

Младшая сестра зашаталась и бухнулась на задницу.

Жаловалась:

– Что-то в глазах потемнело.

Её стошнило.

Стоящий у крыльца глава семьи вынес вердикт:

– Похоже, ты стала матерью…

– А почему я сразу этого не заметила?– глупо переспросила бледная Дана.

Йорик завёл младшую дочь в дом, утешая словами:

– Даже не думай избавляться от ребёнка. Работа не позаботится о тебе, когда ты заболеешь. Обязательно надо заводить детей.

– Грета,– окликнул кто-то от калитки.

Та обернулась и застыла. Тэрриэль!

Эльф улыбался и спрашивал:

– Рада меня видеть?

– Сейчас в обморок упаду от радости,– грубым голосом ехидничала она.

– Я ночей не спал, всё думал о тебе. Я плохо ел, извёлся весь.

– А жену не бросил,– подвела итог за него девушка.

– На то политические накладки ложатся…– пытался оправдаться бывший любовник.

– Вы не перед публикой выступаете, уважаемый дипломат. Свои фальшивые эмоции и чувства распространяйте на других. И оттачивайте мастерство соблазнения тоже в другом месте!

– Милая, хочешь я подарю тебе своё сердце?

– Ты мне нервы верни, козёл. И сердце своё обратно жене отнеси.

– Испугалась её? Не бросай меня. Мы будем аккуратней…

– Голова у меня одна. Да и не люблю я тебя, прости. Моим ты был какой-то краткий миг. Мне легко было забыть тебя. Ты думал лишь о благополучии семьи, я была тебе не нужна. Ты же предупреждал сразу… Я так поняла, что я для тебя лишь забава на пару дней.

– Я всё придумал и подготовил… Нас не раскроют…

– Ищите себе другую игрушку, Светлейший эльф. Одна моя сестра уже связалась с эльфом: теперь вот племянника жду.

Грета убежала в дом.

Тэрриэль с мрачным и безнадёжным выражением лица исчез в зелёном портале.

Начало мая. Вечером с огорода зашёл злой Йорик Уивинг.

Заворчал на стайку своих дочерей:

– Так, сидим у очага – зады парим!

– Фу, папа, как Вы выражаетесь!– скривилась старшая дочь.

Отец не унимался:

– А вы знаете: сколько я плачу дровосекам за дрова?! В доме столько женщин, а окна не мыты! Беспредел…

Жена Обигейл позвала:

– Родня, давайте-ка за стол.

Их ждал ужин из лепёшек, сделанных из муки камыша рогоза узколистного, густой похлёбки из гороха и каши из травы манник.

Мать семейства сетовала:

– Минигномы опять подъели в погребе все овощи, хуже мышей эти твари!

– Рецидивисты,– ругнулась на окаянных существ Триша.

Из дырки в полу для кошачьих дел вылезла голова минигнома.

Мелкий передразнивал:

– Сами рецидивисты. Да мы, гномы, вегетарианцы! Причём: испокон веков. Это же очевидно: корешки ведь под землёй растут!

– Брысь! А то кипятком ошпарю!– заругалась на него Обигейл.

Минигном засопел и скрылся под полом.

Дана делилась ощущениями:

– Как странно…у меня изменились вкусовые приоритеты. Я так любила лепёшки из камышовый муки…а ныне они мне горло дерут.

К ним, постучавшись, вошёл детина метра два роста с мечами по бокам.

– Привет, Йорик, дружище!– поздоровался бугай с главой дома,– Что делаешь?

– Не видишь? Жена сварила суп, вот намазываю на лепёшки и ем,– ухмыльнулся хозяин.

– Пришёл звать тебя на охоту на медведя. Мэру дома не сидится. Подмогёшь?

– Запросто,– кивнул Уивинг-старший, дал распоряжение Обигейл,– Жена, тормозок собери, в лесу доем.

Пока Йорик собирался в дорогу, гость сверлил взглядом его среднюю дочь-красавицу.

Наконец, не выдержал, спросил:

– Грета, всё без любовника дома сидишь…

Та оторвалась от лепёшки, покрутила камышовый хлеб в руках и отвечала, потупив взор в стол:

– Я не могу предложить себя первому встречному.

– А соседи что же или сослуживцы отца?– намекал на себя детина,– Никто не нравится?

– Нет,– была категорична Грета.

– О, да, Вам сложно угодить. Видимо, ищите идеал.

– Мне любовники не нужны. Может, мужа найду.

Сослуживец отца хмыкнул и поспешил уверить:

– С подмоченной репутацией жёны никому не нужны. А то прибегала бы ко мне покувыркаться… Мамаша моя с сёстрами про тебя никому не скажут.

– Женщины, нет сомненья, умеют хранить тайны и секреты…сообща,– нервно хихикнула Грета.

Йорик увёл напарника, и сёстры принялись убирать со стола.

Расторопно с маленькими и большими тяпочками женщины семейства Уивинг боролись с первыми сорняками между грядок. Вдруг Обигейл упала. Дочери с визгом бросились к матери. Но женщина стремительно холодела. Дана упала на колени и заголосила, схватившись за низ живота.

Триша помертвевшими бледными губами, отбросив здравомыслие, уговаривала её:

– Сестра, тебе ещё рано рожать.

– Я за лекарем,– сориентировалась Грета.

Дана промучилась двое суток. Старшие сёстры успели похоронить мать, оставляя её на попечение знахарки, лекарь затребовал слишком много денег, пришлось искать ведунью-повитуху для бедных.