Георгий Юров - Матильда

Капитан прикрывавшей бегство дромона триеры был опытным моряком; уклоняясь от сближения с Драконами, солдаты с его бортов поливали ливнем стрел краснобородых воинов всякий раз, когда те выходили на удобную для абордажа дистанцию, и снова поймав парусами ветер, начинали лавировать между сошедшихся в смертельном клинче кораблей. Но и он допустил ошибку, уповая на волю морского Бога, сегодня явно бывшего на чужой стороне. Подгоняемое ветром судно шло своим курсом и вдруг из дыма горящей триеры, вынырнул Дракон, своим окованным железом мощным килем целясь в середину торговца. Остановиться было уже нельзя, и всё что способен был сделать капитан, это несколько изменить курс, но не избежать столкновения. Разрубая триеру примерно напополам железным носом «Серебряный Змей» Рейнгольда со скрежетом ломаемой обшивки вошёл в борт торговца, убрав вёсла и двигаясь лишь силой инерции. Привлечённые запахом крови акулы довершили начатое пиратами, не оставляя в живых оказавшихся в воде бедолаг.

Теперь дромон остался один и, хотя судно порядком оторвалось от преследователей, нагнать его не составляло труда. Два судна, из торговой флотилии воспользовавшись затянувшейся битвой, давно скрылись из вида, но даже если они и вернутся с подмогой, к этому времени спасать будет некого. Небольшие лёгкие Драконы нагоняли тяжелый дромон и, хотя благодаря четырём рядам вёсел и двум косым парусам он набрал приличную скорость, расстояние неумолимо сокращалось.

Поняв, что сбежать, не получиться капитан торговца готовился к обороне. Было видно, как гребцы верхнего ряда, отложив вёсла, занимают места с арбалетами на галереях лучников. Катапульт не было, но это не значило, что на судне нет Дьявольского огня, воистину ужасного творения человеческого разума, которое нельзя потушить водой, и попадание его на просмоленный деревянный корабль было равносильно гибели. Дромон был длинною в семьдесят ярдов и экипаж его состоял из не менее двух ста человек, когда на каждом Драконе находилось не более пятидесяти воинов. Разрезая килем волны Драконы, как преследующие добычу волки мчались за торговым кораблём и дельфины, выныривая из бирюзовой глади, плыли ярдом, принимая происходящее за увлекательную игру.

Из десяти Драконов, принявших по зову Военного вождя участие в походе на плаву осталось лишь шесть. Два оказалось потоплено, ещё один спешно латал пробоину в борту, пытаясь удержаться на плаву, а четвёртое судно, в меньшей степени пострадавшее в ходе сражения оказывало им помощь, не имея возможности продолжить погоню.

Главным оружием гребных галер являлся шпирон – надводный «бивень», которым крушили вёсла вражеского корабля и потом уже сходились на абордажную дистанцию с обездвиженным судном. Перед боем мачту обычно срубали, во избежание падения и разрушения корабля и приближались к противнику уже на вёслах. Когда Драконы решили применить излюбленную тактику, в этот раз им приготовили неприятный сюрприз. Абордажные команды ждали момента и крючья, которыми цеплялись за деревянные борта, уже держались наготове, но в этот момент выталкиваемая кузнечными мехами горящая смесь вылетела из медной трубы, что держали моряки дромона. Объятый пламенем Дракон ещё сближался, но горящие люди теперь думали лишь о собственном спасении, прыгая в воду. И кто-то попал под вёсла, отгребающей прочь галеры, кто-то под тяжестью доспехов ушёл дно, сгорел заживо или был убит вражескими стрелами. Драконы пылали один за другим, но эта судьба миновала «Серебряного Змея», с борта которого Рейнгольд наблюдал за происходящим, выжидая и когда шанс представился, Военный вождь протаранил мощным носом своего корабля дромон, врезавшись в его середину. Используя свес на киле как трап, морские разбойники устремились на загарпуненное галерой торговое судно, сквозь пролом в корме выше ватерлинии. Число бойцов на дромоне в несколько раз превышало количество островитян, но обстоятельство это совсем не пугало пиратов, ведь каждый из них был свирепым воином, стоящим нескольких моряков.

Из шести принявших участие в погоне Драконов уцелело кроме «Серебряного змея» лишь два корабля, три других догорали коптящими свечами на ровной глади притихшего моря. Бросившись в самую гущу неприятеля, дети Каргарона прорубались сквозь стену ощетинившихся копьями солдат и там где они падали бездыханно, рядом лежали груды тел их врагов. Кровь текла рекой, казалось ещё немного и численное превосходство сыграет роль, но вот со стороны противоположной послышались воинственные крики воинов со второго Дракона, а потом и с третьего, зацепившихся абордажными крючьями за борт торговца. Погоня за купеческим караваном началась около полудня и вечером, всё было кончено. Обозлённые понесёнными потерями островитяне сеяли смерть, не оставляя ни кого в живых.

Массивный дромон всё ещё держался на плаву, не смотря на дыру в левом борте, но при первой волне он бы неминуемо ушёл на дно. Густо залитый своею и чужой кровью Рейнголд надеялся на большие трофеи, но не нашёл ничего кроме вина и провизии рассчитанной на команду. Не было ни золота с драгоценными камнями, ни ценных товаров, которые обычно перевозили торговцы, лишь в носовой части пираты обнаружили каюту, запертую на несколько увесистых замков.

Своим воинам он обещал неслыханные богатства, но пока не обнаружил ничего, что могло бы оправдать колоссальные жертвы. Человеческий ресурс на Железном архипелаге не был безграничным и, хотя сейчас людей хватало из-за жителей, ушедших под воду островов, для которых пиратство было единственной возможностью заработка, вечно так продолжаться не могло. Если участие в авантюре Рейнгольда не оправдает себя, больше с ним в набеги никто не пойдёт. Вождь ощущал на себе неодобрительные взгляды воинов потерявших в этом бою друзей и братьев, поэтому возлагал надежды на сокровища скрытые за дубовой дверью, что позволят ему щедро вознаградить оставшихся в живых, собрать новую команду и построить Драконы.

Морёное дерево плохо поддавалось ударам топоров, но всё же дверь удалось сорвать с петель и взорам морских разбойников предстала богато обставленная каюта с тремя огромными яйцами, в рост взрослого человека. Это зрелище так потрясло островитян, что они не сразу заметили мужчину тщедушной комплекции, сидящего в стороне за красиво инкрустированным столом из красного дерева, и как ни в чём не бывало читавшего рукопись в падающих из окна под потолком лучах света. Мельком взглянув на огромных бородачей, почти упиравшихся шлемами в перекрытие палубы, он снова вернулся к чтению и вёл себя так, словно происходящее его не касалось.

Рейнгольд смотрел то на него, но на огромные яйца, аккуратно уложенные в окованные железом выложенные войлоком деревянные подставки, просто не зная, как быть дальше и что сказать стоящим за его спиной землякам. Он ощущал, как между ними расходится огромная пропасть, на одной стороне которой стоял он, а на второй все те, кто выжил в этом походе и те, кто погиб.