Георгий Юров - Матильда

– Как тебе будет угодно, Владыка, – внешне спокойно произнёс Рейнгольд, хотя внутри него всё клокотало от незаслуженного оскорбления. Он также как и все рисковал жизнью во время захвата Дромона и разве его вина, что Каргарон оставил ему жизнь? Развернувшись, он вышел из замка, и Вороний Клюв произнёс, с трудом скрывая явное неудовольствие:

– Он не вернётся. Ты неоправданно милосерден Владыка к тому, кто совершил тяжкий грех, за который другого уже давно бы лишили жизни, и кто открыто заявил о претензиях на твой трон.

– Ты недооцениваешь меня, Хранитель. За Рейнгольдом стоят преданные ему воины, что лишь на словах подчиняются мне – клан Змея поддержит его, да и многие другие. Междоусобная война это то, что меньше всего нужно сейчас, когда впервые за долгие годы все островитяне едины как никогда, напуганные общей бедой. Если он не вернётся то, поставит себя вне закона: он больше не будет героем, а станет преступником, которого начнут травить все и всюду. Наши враги, за то, что он кранобородый, а наши друзья, за то, что стал изгоем. Я его изучил так, как не знает он себя сам; Рейнгольд никогда не избавиться от этой твари, которую зовёт человеческим именем, а значит не найдёт он и денег на новые корабли. И когда он вернётся, а он обязательно вернётся, вот тогда мы и сможем предать его смерти, не преступая закон.

Едва утро окрасило багрянцем скалу утёса нависшего над бухтой, «Серебряный Змей» отошёл от причала, вспенивая вёслами морскую гладь. Рейнгольд заменил косые паруса, которым порядком досталось от ветра и вражеских стрел во время минувшего похода. Теперь они были чёрного цвета и, хотя это являлось дурным знаком и сулило беду, для молодого вождя значило лишь то, что он рискует всем. И вдруг крики петухов, прочищающих горло на насестах, заглушил отразившийся от воды рёв самки дракона прикованной цепью к мачте корабля и окрестные псы, вначале завыв от ужаса, огласили округу неистовым лаем своей бессильной злобы.

***

Градираль, столица Ахерона изнывал от зноя. Хотя было ещё начало лето, солнце весь день нещадно палило, раскаляя дышащие жаром камни крепостных стен, брусчатку улиц, крыши домов и казалось, густел не только воздух, а даже кровь в человеческом теле. Было так жарко, что всё живое пыталось укрыться в тени, лишь шустрые ящерки совсем не замечающие этого, грелись, а точнее ужаривались на камнях. Северным краем Ахерон лежал на побережье Азгорского моря, южной же расширяясь, уходил в Нимейскую пустыню, что по слухам упиралась в огнедышащий ад, разверзнувшийся в чреве земли.

Судно с чёрными парусами вошло в изогнутую полумесяцем гавань порта, где у причальной стены пришвартовались десятки торговых галер разных государств. Это была нейтральная земля и непримиримые противники на время пребывания в гавани вынуждены были сосуществовать мирно, а потому Дракон с Железных островов не вызвал здесь настороженности. Даже самым свирепым разбойникам нужно было где-то пополнять припасы, закупать провиант и товары, которые не встречались в их землях. Возможно, это казалось аморальным, но каждый старался выживать, так как он умел, не видя беды в таком вот содействии. Единственным условием пребывания в городе, за которым пристально следили городские стражи, являлось отсутствие оружия у сошедших на берег корабельных команд. Городские власти старались поддержать статус мирного города, и нарушителей правила ожидало строгое наказание, от крупного штрафа до водворения в подземелья местной тюрьмы.

На сегодняшний день этот город являлся единственным местом в Серединном мире, где можно было выкупить свой товар или обменять пленников. Всё захваченное пиратами в акватории Азгора рано или поздно появлялось на рынках Градираля и купцам нередко приходилось платить дважды за один и тот же товар. Говорили здесь на нескольких диалектах – специально придуманных мудрецами языках вобравших в себя слова из наречий основных государств Серединного мира. И хотя за чертой города этим языком практически не пользовались, здесь он давал возможность общаться между собой людям разных народов без помощи переводчика.

– У вас траур, Мастер? – спросил сошедшего на берег Рейнгольда портовый матрос, получая мелкую монету – оловянный обол – за намотанный на кнехт швартовочный трос. Хотя « Серебряный Змей» не шёл в военный поход, бороды его моряков были всё так же выкрашены в красный цвет, в силу традиций и военного форса.

– Мой корабль попал в сильную бурю и прежним парусам изрядно досталось.

– Ты видно издалека Мастер? В здешних краях давненько не было серьёзных штормов, – продолжил расспрашивать его немолодой кряжистый дядька. Военный вождь оставил вопрос без ответа и вдруг спросил: – Не знаешь ли кому можно продать дракона?

– Продаёте свою галеру? – удивился матрос. Всю жизнь, посвятив морю, он относился с трепетом ко всему, что связано с ним, обожествляя корабли, и такая кощунственная мысль привела его в ступор. Рейнгольд поднявшись по каменной лестнице, вышел на набережную, удивлённо взглянув на него:

– Разве я это сказал? – и моряк, почесав загорелую плешь на темени, бросил в след: – Пожалуй, тебе к «Розе ветров», Мастер. Если где и смогут помочь, то только там. Спроси Адория.

День прошёл в торговых заботах. В корабельной казне давно не было даже серебра, не говоря про золото и добывать его приходилось, продавая овечью шерсть, пеньку, прошлогодний мёд диких пчёл, меха, изделия островных кузнецов или резчиков по дереву и кости. Когда с наступлением вечера базар опустел, Рейнгольд отправился к «Розе ветров», постоялому двору на западной окраине города, где обходя заросший лесом горный массив, сходись дороги с трёх направлений. Благодаря своему положению город являлся перевалочной базой, откуда товары, доставленные из-за моря, расходились вглубь материка. Рейнгольд знал это место по прошлым посещениям свободного города или точнее с местного языка «Дома вольных людей» и с тех пор дороги туда не забыл. Путь был не близким и опальный вождь прибыл к указанному месту, когда уже начало смеркаться.

Увидев стоящего чуть в стороне мужчину средних лет, казалось ожидавшего кого-то, Рейнгольд спросил, оглядываясь по сторонам: – Приятель ты не Адорий часом?

– Я нет. А это не ты продаёшь дракона?

– Мой корабль не продаётся, – проходя мимо, ответил островитянин, подумав, что слухи подобно ветру разлетаются по этому городу.

– Причём здесь твоё старое корыто? – удивился тот. – Я говорю о драконах из мяса, огня и ярости.

– Драконы это миф, глупые сказки которыми старухи пугают непослушных детей.

– Если это так, то, что они делают на твоём корабле?

– Не они – у меня только драконья самка, – ответил Рейнгольд незнакомцу, подходя ближе и разглядывая его. – Кто ты, дьявол тебя возьми? Слова драконьего Всадника не идут из моей головы: он встречался всё время с разными людьми, но утверждал, что каждый раз это был один и тот же человек с разными лицами.