Георгий Юров - Матильда

Королевство пришло в движение. В Скайхол устремились люди искренне преданные сыну строго короля, искатели приключений и авантюристы, а отсюда в города вольных провинций те, кому было не по пути с новой властью. Которую, впрочем, нужно было ещё взять. Долгая слабость государственной власти угрожала социальным устоям королевства зарождающейся анархией. Шайки разбойников, сбиваясь в отряды, грабили сторонников короля под флагами дуумвирата, а тех, кто поддерживал покойных вождей под королевскими штандартами. Часть городского гарнизона, стаявшая на Подоле оказалась захвачена в своих казармах сторонниками Спарбэриана и теперь безоружные солдаты, ожидавшие решение своей участи, выстроившись в длинные шеренги, стояли на виду городской черни и укреплений Цитадели.

Заявивший о праве на трон наследник сидел на равнодушно щипавшей траву лошади, с почти сползшей ему на глаза короной наследного принца на голове, в основном слушая то, что ему говорил встретивший его во главе отряда воин. Залечивший рану, но так и не сменивший потрёпанную в бою амуницию, видимо считая, что она приносит ему удачу. Воин был довольно высок и сейчас оказался вровень с сидящим в седле мальчиком. Выслушав его, сын сверженного короля согласно кивнул и тогда ветеран, повернувшись к ожидавшим своей участи солдатам прогремел громовым голосом, чтобы каждый мог слышать его:

– Моё имя Валериан, если кто-то не знает этого. В прошлом я был командором личной гвардии законного владыки Фрайгарии и всех земель от южного моря до северных льдов и теперь, с милости наследника престола короля Спарбериана назначен его Маршалом. Каждый из вас сегодня, сейчас должен сделать для себя выбор с кем он – с узурпатором или с законным королём. Люди, объявившие себя хозяевами королевства мертвы, вот они, – не оборачиваясь Валериан, указал вытянутой в сторону рукой на две чаши с отрубленными головами Олафа и Бредфорда, чьи не закрытые глаза слепо смотрели на стоящих солдат. – Их смерть снимает с вас узы клятв данных им, и теперь вы должны решать сами, с кем вы. С законным королём или с предателями. Те, кто спустя годы узурпации по-прежнему верен своему суверену, пусть сделают шаг вперёд и либо пополнят королевское войско, либо пойдут домой. Что сейчас равносильно бегству с поля боя.

– Что будет с теми, кто не выйдет? – спросил кто-то и оратор ответил, взглянув словно выцветшими серо-голубыми глазами на почти очистившееся от туч небо:

– Те получат шанс.

Из нескольких сотен пленников, выстроенных перед пытавшимся отвоевать свой престол королём лишь, несколько десятков остались на месте, надеясь, что Боги не будут к ним слишком жестоки. Спарбериан медленно ехал вдоль строя вставших под его знамя солдат и каждый, присягая ему на верность, преклонял перед ним колено. Воспользовавшись возможностью, Рейнгольд спросил новоявленного Маршала:

– Как же вышло, что тот, кого ты клялся, защищать ценой свей жизни, давно мёртв, а ты выжил?

– Вот именно что выжил. Не спрашивай меня о том, чего не могу объяснить, и уж тем более не упрекай в трусости – так решили Боги, – ответил Валериан с затвердевшим лицом внимательно глядя как мальчик едет вдоль строя опускающихся на колено мужчин, на что островитянин заметил вполне миролюбиво, не желая лезть ни в своё дело: – Пусть будет так. Скажи лучше как оказался за стеной со своим отрядом в самое подходящее для этого время.

– Он сказал мне, – повернувшись, Маршал кивком головы указал на Карстона и тот недоумённо спросил: – Я?

– Да, ты был здесь в день полнолуния, сказав, что король вскоре прибудет на корабле с чёрным парусом, а сигналом к атаке послужит звук походного рога на рассвете. С тех пор луна потеряла половину своей плоти, но я не забыл ни тебя, ни твоей глупой соломинки. Вот только говорил ты тогда не так хорошо на фрайгарском.

– Но как такое возможно? – негромко спросил Ренгольда Грант, недоумённо глядя на Карстона. – Ведь в это время мы стояли ещё в Виеноре, и проводник всё время был с нами, за полтысячи миль отсюда? Кто мог знать, что мы окажемся здесь, и ты протрубишь в чёртов рог, когда мы сами ещё не ведали этого?

– Что толку гадать о том, чего уже не свершилось? Я знаю лишь что зовут его Мастер Тысячи Лиц и то, что дорога домой не будет скучной, – так же в полголоса ответил Военный вождь, глядя как Спарбэриан, дойдя до конца шеренги колено приклонённых пленников развернул лошадь и доехав до середины остановился.

– Все вы нарушили данную прежде клятву, но истинный король этих земель, милостивый и справедливый прощает вам этот грех. Принимая его на себя перед Богами. Вы преданно служили узурпаторам, но вы служивые люди и ваш долг защищать спокойствие граждан Фрайгарии. И если не запятнали себя кровью невинных, а храбро сражались с дикарями и людоедами, король видит в вас не преступников, а лишь заблудших чад, вернувшихся в семейное лоно. Слава Фрайгарии и её королю! – закончил свою речь присоединившийся к юному монарху Валериан и помилованные солдаты, поднявшись, покинули это место. Воинов же не пожелавших преклонить колено перед Спарберианом ждало обещанное Маршалом испытание, и они по-прежнему стояли на огромном пустыре перед Цитаделью.

– Вам нет места в нашем кругу, но и просто так мы не можем отпустить врагов своих. Пусть Боги рассудят нас и либо возьмут под свою защиту, либо отвернуться от вас, – обратился к ним сидя на гарцующем жеребце Валериан, в то время как перед ним выстраивались лучники, в количестве равном стоящих мятежников. То были не простые солдаты, которым особо нечего терять при смене власти, а командиры среднего звена из знатных семей, поддержавших свержение Спарбэра, для которых на кону стояла не только собственная жизнь, но и честь рода.

Для них приготовили испытание стрелой, по сути, казнь, дававшее лишь призрачный шанс на спасение. По звуку горна, осуждённые, стоя в тридцати шагах от лучников должны были бежать к воротам крепости, находящейся от них примерно в восьмистах ярдах. Придельная дальность полёта стрелы из длинного боевого лука состояла ярдов триста-четыреста, а прицельная и того меньше. Поэтому шанс на спасение, пусть и мизерный всё-таки был. Каждый стрелок имел в колчане пять стрел и должен был стрелять только в своего человека.

Увидеть кровавое зрелище пришли толпы людей с Подола и, наверное, все кто оказался сейчас в осаждённой крепости, стоя на её стенах. Воины наспех собранной армии Спарбэриана растянулись редкой цепью по внутренней части пустыря, отделяя пленников от зевак, и когда всё было готово, горнист подал сигнал.

Добрых три десятка несчастных побежали по открытой местности к крепостным воротам. Самыми опасными были первые триста ярдов и воины, сохранившие верность убитым вождям старались как можно быстрее преодолеть их. Лучники натягивали тетиву с заложенной стрелой, расстояние было ещё небольшим, и пока стрельба велась почти прямой наводкой. Засвистели стрелы, их калёные наконечники впивались в спины беглецов и те падали на поросшую травой землю. Половина из них оказалась убита или ранена первым выстрелом и лишь немногим удалось выбежать из опасной зоны. Теперь увеличивая дальность, луки держали, подняв вверх и, хотя стрелки были закалёнными в боях бойцами, точность выстрела уже была приблизительной.