Георгий Юров - Матильда

– У вас нет шансов, а без них Виенор не станет сражаться за вас и всё, что я могу для вас сделать, это отвезти мальчишку туда, где взял на свой корабль. Ведь это не наша война.

– Тогда придётся заставить господ в Аль-Ватане изменить своё отношение. Спасибо за прямоту, милорд. Значит ли это, что вы покидаете нас? Не знаю только, как вы сделаете это, разве что пролетите над речным горлом, где вас с нетерпением ждут людоеды. Всё так бы и было, если б вы по неосторожности не нарушили с трудом поддерживаемое равновесие. – Рейнгольд коротко переговорил со своими людьми и ответил: – Раз мы нарушили равновесие, мы и вернём его на место, отдав девчонку дикарям. Всё что мы можем сделать для вас, это помочь в захвате замка на горе. Но потом мы уйдём.

– Ну что же, спасибо и за это. Не будем больше терять времени. Корнелиус, пошли весточку в Виенор и проследи, чтобы не один голубь не вылетел больше из Цитадели и не сел в тамошней голубятне. А мы займёмся её освобождением. Пришла пора призвать к себе Хариуса.

– Кто этот Хариус? – спросил Карстона Рейнгольд, когда они возвращались с совета к кораблям.

– Его заточили где-то в недрах горы сразу же после убийства Спарбэра. Он и лекарь, и философ, и мудрец, и провидец, к тому же ещё слепой от рождения. Но как по мне так обычный колдун.

– Маршал решил победить своих врагов магией?

– В основном так при помощи наших мечей и лишь самую малость колдовских чар.

– Куда же сможет привести их слепой? – удивился военный вождь, на что Карстон заметил, перебросив соломинку из одного уголка рта в другой: – Провидцу не нужны глаза, он видит сердцем.

– Почему же такого могущественного врага мятежники оставили в живых?

– Не знаю. Но вообще-то они с убитым тобой Олафом были сводными братьями. Я видел его однажды во время приёма в королевском дворце, как по мне, так ничего общего.

Как уже говорилось, Подол населяли в основном небогатые люди, ютившиеся в деревянных мазанках, с соломенными крышами. Пожары здесь были не редко и тогда выгорали сотни построек, а на их месте, спустя какое-то время появлялись новые жилища. Все кому позволяли доходы стремились наверх, как в прямом, так и переносном смысле. Дома из камня тут были редки, в основном здания королевских построек, культовых сооружений да у десятка местных богачей, разбогатевших на торговле лесом, зерном и рыбой, но не уехавших отсюда. Не потому что так любили эти места, просто боялись оказаться чужими на новом месте.

На Подоле находился городской рынок с торговыми рядами, где купцы и ремесленники продавали свои товары, либо меняли на то, что было им нужно. Река кормила город рыбой и зерном, что поднималось вверх по течению из южных земель. Она давала влагу в засушливые годы и служила дорогой для купеческих флотилий. Здесь была торговая пристань, тут же стояли боевые галеры, на которых войско Фрайгарии время от времени совершало походы в окрестные земли.

Район бедноты лежал чуть южнее нависшей над ним горы, в скатывающейся к реке ложбине между двумя холмами, разделёнными впадающим в Ламберту притоком. Крутые песчаные склоны были изрыты с незапамятных времён длинными тоннелями, то приводящими к склепам с мощами усопших праведников, то заканчивающейся тупиком из-за обвалившегося грунта, то пересекающимися с множеством других. Это был целый подземный город и хаотичный теперь лабиринт, возможно, имел когда-то чёткую планировку. В пещерах испокон веков жили отшельники, жрецы Сигура – Бога Молотобойца, возглавлявшего местный божественный пантеон, в отречении от внешнего мира. Здесь же обычно их и хоронили в лишённых удобств кельях. И без того нелёгкая жизнь тут была ещё труднее и люди добровольно расставшиеся с миром через несколько лет такой жизни покидали его навсегда. От святости молящихся или от особенностей климата подземелий тела покойников не разлагались, их, словно вжимало внутрь, и свисающая кожа висела на их телах, будто лохмотья одежды нищего.

С годами мумии начинали светиться. Нет, не в привычном понимании зажжённого фонаря, а исходящим изнутри серебристым сиянием кожи, что было истолковано святостью затворника, тем более что светились отнюдь не все. К их склепам теперь приходили люди со всего королевства, исцелиться от недугов близостью святого, испросить у него совета и сны, которые паломник видел по посещению пещер, считались в народе вещими.

Обе противоборствующих стороны использовали подземные ходы для своих нужд. Человек посторонний мог не выйти из лабиринта, но были и те, кто легко ориентировался в хитросплетении рукотворных тоннелей. Маршал готовил штурм неприступных стен, строя тараны и длинные лестницы, собирая осадные машины и роя подкопы под укреплениями, Рейнгольд со своим отрядом должен был, пройдя лабиринтом подземелий ударить в тыл оборонявшихся. Что было из этого основным ударом, а что лишь отвлекающим маневром никто не знал, ведь предсказать ход битвы было нельзя. Выбор Валериана легко объяснялся тем, что не говорящие на местном языке чужаки не разболтают секретов и не станут испытывать жалости к осаждённым, среди которых у местных были друзья и родичи, а поэтому не предадут.

К вечеру на берегу возле своих Драконов островитяне выкрасили бороды в красный цвет, проверили и наточили оружие. Грант затянул длинную песню, что пел обычно во время долгих переходов и воины на разных кораблях подхватили её, коротая время и на всякий случай прощаясь с этим миром. С закатом сборы были закончены; когда безлунная ночь накрыла город, краснобородые воины неслышно спустились на берег и невидимые во мраке зашли в подземелье. Провожатый из местных совсем ещё молодой человек, но с густой бородой, в которой, не смотря на возраст, поблескивала седина, шёл впереди, освещая дорогу светом горящего факела. Город не спал, готовясь к сражению. Над ними собирались на штурм воины юного Спарбэриана, а где-то совсем рядом его противники укрепляли свою оборону, надеясь отразить этот штурм. Лишь покойники, бывшие когда-то мудрыми благочестивыми людьми, равнодушно смотрели на них пустыми глазницами мёртвых глаз.

***

Все, кто хотел, покинули Гору, ночью пройдя лабиринтом подземелий к реке, а дальше шли вверх по течению, либо прятались где-то в Скайхолле. Остались лишь те, кто не мог рассчитывать на прощение Спайбэриана. Фарлан, как и принесённый им в крепость юный лорд Рейгар тоже были здесь. Три полученных раны не были смертельны, но первая лишила возможности говорить, а третья, попавшая в позвоночник стрела, обездвижила его. Не теряя сознания, молодой мужчина всё это время лежал неподвижно окружённый сиделками. Лекарь только беспомощно разводил руками, поил укрепляющими травами, да пускал ему кровь. Всё ещё могло измениться в лучшую сторону, жаль процесс этот был не быстрым, а вот времени то у них как раз и не было.