Теодор Фрайзенберг - Парижский РоялистЪ

– А что видишь ты, интересно? – ехидно парировал Жданский.

Менестрель моментально перестал смеяться.

– Тебе лучше не знать… – тихо произнес он, провожая взглядом что-то в небе. – Ладно, пошли, надо выбираться из этого чертова места.

Паоло, понурившись, а Евстахий смешно семеня, тяжело ведь передвигаться со сжатыми ягодицами (сами попробуйте), не спеша двинулись внутрь квартала.

Квартал “ужасал” Жданского аккуратно мощеными улицами (во дворе у Евстахия дело с дорогой обстояло куда хуже) и вычурными домами, затейливо украшенные разными завитушками и выкрашенными в разноцветные цвета, если бы строения были людьми, то можно было бы сказать, что они излучают манерность и праздность. От этого он чувствовал себя вдвойне неуютно, представляя, как ничего не подозревающие прохожие могут войти в такой вот домишко и покинуть привычный мир традиционных ценностей навсегда.

– Ты вот что, – прошептал Паоло своему понурому спутнику, – Держись поближе, а лучше возьми меня за руку.

– В ловушку решил меня заманить?! – возмущенно зашипел Евстахий. – Завел в этот квартал, сейчас уронишь пару су и предложишь поднять и всё, прощай честь купеческая?

– Не шуми, болван! – шикнул Паоло. – Помни, что я говорил про наваждение. Мне самому твоя мозолистая рука не нравится. Нас тут быть не должно и, если нас примут за чужаков, то могут схватить и поволокут разбираться к префекту, а так хоть увидят, что мы в месте и, возможно, обойдется. А префект, по слухам, очень “любит” русских купцов. – Фарфаллоне подмигнул передернувшемуся Жданскому.

– А вдруг префект сменил вкусы и теперь тяготеет к деятелям искусства, к менестрелям, например? – Евстахий гнусно ухмыльнулся в ответ, но таки взял менестреля под ручку и изобразил на лице расслабленно-скучающую мину. Менестрель пропустил комментарий мимо ушей и они молча продолжили свой путь по кварталу.

– Пока нам везет, – несколько минут спустя Паоло решил нарушить тишину, – Уже большую половину квартала миновали. Еще немного и покинем это дрянное местечко, а там можем разойтись каждый по своим делам.

"Большую половину”, – мысленно хихикнул Евстахий, – “Видно церковно-приходскую школу поэт-песенник посещал через раз”.

Впрочем, перспектива оказаться одному быстро заглушила эйфорию от саркастических мыслей, ведь он толком то ничего и не знал о Париже 17-го века, примерно так он оценил время, в котором оказался. Хотелось бы понять, как он тут очутился и, самое главное, как отсюда выбраться. Поэтому расставаться с так удачно подвернувшимся пронырой-менестрелем ему ой как не хотелось.

– Вот что, – дружелюбно ответил Евстахий, – А давай-ка я тебя пивом угощу, а то из-за твоей этой графини даже толком выпить, да поболтать не вышло…

Услышав про перспективу халявного пойла, менестрель внутри изрядно приободрился, но не подал виду.

– Ну, в принципе, часик-другой я могу на это выделить. Тем более сразу за этим кварталом есть отличное местечко, с отменным пивом и прекрасными официантками, – ответил он.

Позабыв где находятся, они тут же завели оживленный спор о преимуществах сидра и светлого пива, который прервал внезапный грубый окрик:

– Ruffians, qu'est-ce que vous cherchez ici? [12] Оборванцы, вы что здесь ищете (фр.).

Паоло и Евстахий замерли как статуи и очень медленно повернулись на голос. Прямо перед ними, как два черта из табакерки, материализовалась пара рослых бородатых стражников, в диковинных женоподобных нарядах, во всяком случае так их видел Жданский. Нечто подобное Евстахий лицезрел по телевизору, на одном известном музыкальном конкурсе: длинные волосы торчали из-под бургонетов [13] Бургиньот, бургонет (фр. bourguignotte – бургундский шлем). , украшенных плюмажем, кирасы же были окрашены омерзительной розовой позолотой. Аккуратно подстриженные бородатые лица стражников выражали манерность и лёгкое презрение к окружающему, но не очень походили на мину Евстахия, впрочем, и бороды у последнего не наблюдалось, лишь жидкая щетина клочками кучковалась по подбородку, да смешной букет из волосков, торчащих из родинки на щеке.

Служители порядка оглядели их с головы до ног и один с подозрением спросил:

– Vous-êtes clochards ou quelque chose? [14] Вы бомжи какие-то или кто вообще? (фр.). Что-то мы вас тут раньше не видели.

Евстахий перевел взгляд на Паоло. Его лицо не выражало ничего конкретного, лишь зрачки были расширены, будто бы он видел что-то сверхъестественное. Фарфаллоне сморгнул, отводя наваждение.

– Месье капитан! – внезапно хнычущим голосом произнес менестрель. – Мы всего лишь бедные артисты. На рынке к нам подошел солидный господин и попросил нас устроить выступление в хозяйском доме, дал экю и пообещал еще полтора ливра по окончанию. Он должен был нас встретить у “Пряничного домика”, сказал, что это через два квартала от таверны “Le Caméléon Joyeux” [15] Веселый хамелеон (фр.). , обещал встретить, но мы ходим тут уже битых полчаса и никак не можем найти.

Стражники заржали:

– Ты слышал, Пьер, они ищут “Веселый хамелеон”. Вы вообще в курсе, полудурки, что это за место вообще? И вообще – я сержант!

– Никак нет, мой сержант! – подобострастно заявил Паоло. – Мы бродячие актеры и впервые в Париже, вот решили немного подзаработать. К тому же мой брат-дурачок неплохо танцует, хотя вы видите, как он странно себя ведет при виде уважаемых господ стражников.

Во время разговора Евстахий стоял, отвесив челюсть, и бешено вращал глазами, тонкой струйкой пуская слюну, а также издавал звуки, которым позавидовал бы сам Шариков, в период метаморфозы из собаки в человека.

Оба стражника расхохотались еще больше:

– Молитесь своим актерским богам, что они уберегли вас от этого “выступления”.

Отсмеявшись, тот стражник, которого Паоло назвал “мой сержант” продолжил суровым голосом:

– А теперь ну, пшли вон отсюда, полудурки! Еще раз встретим – отправим к префекту для объяснений, а объяснения ему лучше слушаются в темнице, там акустика хорошая. Идите прямо и никуда не сворачивайте, примерно через 125 туазов [16] Туаз (фр. toise) – французская единица длины, использовавшаяся до введения метрической системы. 1 туаз = 1,949 м. квартал закончится, если встретите других стражников, скажете, что Луи Коннард [17] Придурок, мудак, говнюк. (фр., вольный авторский перевод). приказал вас вышвырнуть за ворота. Все ясно? – он строго посмотрел на артистов. – Для кретинов, 125 туазов – это примерно 450 шагов, может и все 500… ваших.

На этой фразе Паоло начал кланяться, пятиться и бормоча слова благодарности “моему сержанту”, потянул за собой совершенно обалдевшего Евстахия-дурачка. Дождавшись пока, они исчезнут с поля зрения стражи, менестрель выпрямился и придал лицу обычное беззаботное выражение: