Наталья Свидрицкая - Хроники Нордланда. Королева Мэг

– Как она хороша! – Шепнула она королю. Тот кивнул, улыбнувшись.

– Я так рада. Он полюбит её. Всё будет хорошо.

– Скульд никогда не ошибается.

– Он тоже любит Карла… Он не выбрал бы ему дурную невесту. Господи, как я рада!

На пиру в честь Моргаузы и новой победы Элодиса Карл и Олле в лицах изображали сражение, высмеивали при этом своих врагов, много пили, много ели, хвастались – короче, здорово повеселились. В разгар веселья принц утащил Олле в угол и долго и бессвязно рассказывал другу, в какое сложное попал положение, и про «друга, который всё думает, думает об одной девушке, а думать-то про неё и нельзя, и что мне, Олле, теперь делать?»

– Ну, пусть у этого друга голова и болит, ты-то при чём? – Удивился Олле.

– Ну… При всём. – Непонятно ответил Карл.

– Так поговори с ней.

– С кем?

– С девушкой. Если он сам поговорить с нею боится, поговори ты. Или я давай поговорю, ты-то говорилка тот ещё. Только давай, завтра? И, это, что это за друг у тебя объявился?

– Потом расскажу. – Пообещал Карл. – Иду, мам!

Королева не знала, как приласкать Моргаузу, и тем ласковее, чем сильнее глодал её червячок ревности: ей было совестно. В общем ликовании Зура не заметила безразличия Карла, и потом, ночью, даже поплакала от радости за сына и гордости за него.

– Наш мальчик ведь тоже не абы кто! – Похвасталась мужу. – Где она, при всей своей красоте, такого ещё найдёт? И молодой, и красивый, и статный!

– Не загордись. – С нежной насмешкой заметил Аскольд. – Сына ты мне подарила хорошего, мать, но помни, в чьей это было власти, и Кто на самом деле даёт и отнимает, не гневи Бога.

– Так ведь я разве что чуть-чуть. – Приласкалась к королю Зура. – Я так счастлива!

– Девочка-то не особо умна. – Заметил Аскольд немного погодя.

– Ну, и что? Так даже лучше. А понравится телом – понравится и делом, делов-то!

– Это да… – Аскольд поморщился, повернулся на другой бок, затаив дыхание, и Зура погладила его плечо:

– Опять?..

– Пройдёт. – Возразил он. – Вот, уже и прошло.

– У тебя сердце колотится.

– Это от вина. Пройдёт. Спи.

Моргауза в этот момент беседовала со своей кормилицей совсем в другом ключе. Она была уверена, что свекровь её сразу невзлюбила, а король, ну, тот и вовсе полуэльф, а значит, ведьмак, и ухо с ним надо держать востро.

– И правильно, – расчёсывая роскошные волосы принцессы, поддакивала кормилица. – Местные бабы все, через одну, ведьмы и дикарки. Я тут кое-что приготовила, от сглаза и порчи – не ровен час, сглазят, при твоей-то красоте небесной, моя сладкая ягодка! А особенно бойся королевы, не к добру это – когда свекровь так красива! Я слышала, женщины говорили, что у неё семеро детей умерло один за другим, и всё на праздник их местный, бесовский, тьфу!

– Да неужто?! – Испугалась суеверная Моргауза. – Когда же?!

– Да Ель какую-то они почитают, да так, что говорят, весь Остров их в эти дни горит огнём, светло, как днём, от огней, и людей живых, – они обе перекрестились, – в огонь бросают и пляшут! В дикое место отослал тебя твой батюшка, бедная моя ягодка, в страшное! Ну, да с Божьей помощью, мы выдюжим, ты даже не сомневайся! Господь и святой Патрик не оставят тебя, и я не оставлю. И другие ирландцы все за тебя, ты не сомневайся, и в обиду мы тебя не дадим!

Замок, после буйного веселья, затихал и успокаивался. Мэг сидела в своей комнате, которую делила с Пегги, и смотрела на Золотую Башню. На самом деле помещение было большое, и постелей – самых простых, деревянных, с соломенными тюфяками, – было больше, но сейчас они здесь были только вдвоём. Пегги уснула, и Мэг была рада этому. Местный священник, отец Марк, был рад единоверкам, и долго рассказывал Анне, как им здесь живётся. Христианских семей здесь было всего шестеро, включая королевскую, а истинных христиан и того меньше – пожалуй, только сам король да его супруга соблюдали все посты и правила. Принц, например, тот вроде и христианин, а якшается с язычниками, и посещает их бесовские праздники; а дядя короля, Скульд – тот вовсе верует только в золото и власть, и что ему сейчас выгодно, то и будет. А власть у него огромная, что есть, то есть, и король и королева против него слова молвить не смеют. Женщины в Гранствилле, что бежали из леса, вот на кого сильно рассчитывал отец Марк. Уже двое из них, в том числе и Аша, обратились в новую веру, а с ними и их мужья, викинги. И как кстати будут здесь Анна и её девочки!.. А Мэг, не подозревая, какая на неё возложена честь, грезила о принце. Она была сирота, с тёмным каким-то происхождением – Анна не распространялась на эту тему, а сама Мэг ничего о себе не помнила, – и знала только монастырь. Собственно, таких юных девочек не постригали так рано, давали время, воспитывая при монастыре; такое происходило только в том случае, если кому-то очень нужно было, чтобы девочка как можно скорее исчезла, погибла для мира. Возможно, потому её увезли и из Ирландии? Анна не собиралась распространяться и на эту тему. А Мэг пока не спрашивала. Она была набожна, и была довольна своим положением, верила, что это честь. Сердце её было чисто, и страстей она не знала… И вдруг страсть настигла её, вот так, вдруг, и Мэг потеряла покой и сон, не понимая, что с ней. Вроде бы это было плохо, вроде бы, она грешила, но сердце не верило, что это грех – что она такого сделала?! Мэг ведь не знала даже, что такое страсть, что происходит между женщиной и мужчиной, и от чего на самом деле так бьётся её сердце и пылает кровь. А главное – она не верила, что грешен может быть Карл… Нет-нет, только не он! Даже думать о нём так было преступление, он был… Самый-самый лучший… Как солнце, или святой… Мэг мечтала, что будет встречать его каждый день, в церкви, или в городе, и будет помотать ему – как сегодня говорила матушка, и служить ему, как принцу и королю, и ничего более греховного в её мечтах, видит Бог, не было! Разве что ей, как и Карлу, было почему-то страшно важно, думает ли он о ней, и если думает, то как?.. И когда она снова его увидит – завтра, с утра, вечером?.. И какой будет эта встреча? «Не бойся. – Лелеяла она в сердце его слова, голос, взгляд, – я не дам тебя обидеть. Никогда».

Проанализировав всё, что говорил и делал в этот день Карл, Олле, протрезвев, вдруг разбудил двоюродного брата на рассвете и огорошил вопросом:

– Эй, ты что, влюбился в монашку?!

Карл некоторое время смотрел на него мутными спросонок глазами, потом кивнул.

– Я думаю только о ней всё время.

– Но… Она же старая!!!

– Эй, ты о ком?! – Мгновенно проснулся Карл.

– Ну… О той монашке, возле которой ты вертелся всё время. Разве…

– Нет! – Карл рассердился и покраснел. – Другая… Мэгенн. Та, что с синими глазами.

– Но ты же с нею не разговаривал! Нет, я видел, как ты к ним клеишься, но я думал, что ты вызнаёшь у них про Моргаузу. Я и не подумал… Нет, ты здорово всех провёл, а я то думал, ты скрытничать не умеешь! Надо же, а?