Мария Хохлова - Последний рассвет

Лансере, решил завлечь себя пустым, никчёмным занятием, которое можно было и осуществить гораздо позже. И это понятно, переполненные переживания, должны были куда-нибудь излиться.

Стивен Робинсон, найдя в глазах Лансере, подтверждения своих мыслей об уходе, незаметно испарился, будучи догадливым и опытным.

– Я всё знаю, Монферан перед уездом посвятил меня, так понимаю и тебя тоже – монотонно проговорил Лансере, глубоко вздохнув – теперь и Дериан это знает, да и смысл скрывать! – он махнул рукой и неохотно встал с кровати.

Он взял одну из книг, разбросанных в беспорядке на столешнице, аккуратно открыл её, и, замерев на пару секунд, достал потрёпанный, помятый конверт. Он терзал его в руках, хотел вернуться, что бы спрятать обратно, метался по комнате, как загнанный зверь, наконец решившись, протянул его Аделии, она наблюдавшая за ним, переспросила:

– Мне кажется, что читать мне его не стоит!

– Читай, ты должна всё знать. Только внимательно, вникай в каждое слово, а потом скажи мне всего лишь одно слово «да» или «нет» – Лансере отвернулся, и кусая губы ожидал, играя костяшками пальцев.

« Лансере и Дериан.

Сыновья мои. Я устал враждовать. Я очень хочу попросить прощения за всё. Мне трудно писать, руки не слушаются меня, как и голова, которая беспрестанно болит, так что не вините строго. Чувствую, моё время подходит, я не справляюсь со своими обязанностями, и вынужден переложить всё на плечи моего преданного помощника. Думаю, вы наверно уже поняли, какого характера, будет это письмо. Я стараюсь писать твёрдо, как и прежде, но выходит всё с неимоверным трудом…»

Аделия прервав чтение, обратилась к Лансере, который, напряжённо поглядывал, то в окно, то на неё.

– Он болен? Но чем? Я читала его письма прежде, они были совершенно другими!

– Читай дальше! Я тебе уже сказал, и не останавливайся! – строго и неприятно сказал он, не отрывая своих глаз с окна.

Она нехотя продолжила поглощать строки, с прохладным и каким-то промозглым отвращением, не к человеку, который их писал, а к настроению изложенных мыслей. Почерк изменился, он стал более торопливым и нескладным.

«…Прошло два дня, а я никак не могу закончить письмо, болезнь оказалась сильнее меня. Доктор не покидает моих покоев, говорит скоро мне должно стать легче. Лансере, обращаюсь к тебе, дорогой мой, ты в праве быть в обиде на меня, прими мои слова о прощении, я никогда не понимал твоей доброты, главное, что у тебя сейчас всё благополучно. Твои милые дочки уже выросли, даже представить не могу, какими они стали, я их помню совсем крошечными.

Дериан, к тебе, у меня отдельный разговор, причиной наших непониманий, являюсь я, но и ты, признайся себе, в холодной отчуждённости от семьи, твоя душа слишком сильная, мой сын, далеко не у всех такая же. Принимай людей такими, какие они есть. Дериан, сынок мой дорогой, смирись с моей просьбой, и пойми её. Появление Арианы в стенах нашего замка стало неожиданностью, прости, я не в праве был так поступать, приняв её холодно и даже грубо, мои мысли и предположить не могли, что под сердцем у неё был твой ребёнок. Тогда я считал неправильным, что дочь бедного лавочника, станет частью благородной семьи Монтескьери. Лансере, мне писал, какая превосходная у тебя дочь, какой она умный и справедливый человек. Мои глаза безумно хотят увидеть её, если возможно, отпусти её, исполни моё последнее желание, больше ничего мне не нужно в этой жизни.

И вот ещё, я забыл, по этому вопросу я обращаюсь к Лансере, мы с матерью вашей, решили, что негоже будет забывать о несчастном мальчике, ты понимаешь, о ком я, ну так вот, мы пригласили и его. Моя любимая Марианна, любовь всей моей жизни, спутница преданная моя, уже поспешила оповестить его. Её строгое сердце, преданно хорошим и добрым людям. Примите его в список спутников, по хранящему опасности пути. Я заканчиваю писать, надеюсь на ваше благоразумие и уважение к нам. Мы ожидаем вас, буду верить, что успеете застать меня живым, в ясной памяти.

Люблю вас всех, спешу увидеть. Ещё раз простите за всё. Может это судьба меня и наказала, я заслуживаю этого.

Всего хорошего, дети мои »

– Да, Лансере, я конечно же поеду, а иначе ведь, никак! – задумчиво произнесла Аделия, видя что её дядя, до изнеможения истрепал белоснежный платок – бесчеловечно было бы сказать нет!

– Я так и думал – уверенно подтвердил свои мысли он, пытаясь заглянуть за её спину – у тебя тоже есть что-то ко мне?

– Да – потухая шепнула Аделия – отец, настойчиво, безумно волнуясь, поведал историю, показавшуюся мне сначала пьяной выдумкой, но теперь я нашла подтверждение его слов – она протянула Лансере пожелтевший листок бумаги – отец променял меня на три бутылки вина – по её лицу потекли слёзы, глаза покраснели, и дрожащим голосом, она продолжила – да что сегодня за день, какие-то письма, послания, тайны, Лансере, этот листок я нашла в той книге, которая, чудом уцелела после пожара.

– Не могу в это поверить! Аделия, милая моя, успокойся, прими это как совпадение! Это невозможно! – взволновался Лансере, вспоминая, разговор с братом – выдуманная история, рождённая нетрезвыми мыслями. Сама подумай, кто эти люди, как они могли проникнуть сюда, преподнеся твоим глазам эти строки, они бы не смогли никакими путями попасть в этот замок, у нас слишком хорошая охрана, и зачем всё это? Зачем им нужна ты? – он говорил, больше успокаивая себя, нежели её, он сходил с ума от нахлынувших вопросов – и тот мужчина, коего ты видела, я тебе повторюсь, было сном!

– Всё, всё, хватит, больше не будем об этом – насторожившись, сказала Аделия, проверяя плотно ли закрыта дверь, она решила, что самостоятельно разберётся в этой беде, так как нет смысла, её навязывать кому-то – верни мне пожалуйста листок бумаги, и забудь об этом. Сейчас у нас требуют решений, другие вопросы. Вы, сговорившись как нарочно, оказывается, меня обманывали! Кто угодно, только не ты! – Аделия приблизилась к Лансере, пытаясь сдержаться, заговорила – как можно жить в этой лжи, вся моя жизнь короче, чем весь этот день! И к тому же, он ещё не завершился! Лансере, неужели это ещё не всё?

– Девочка моя, милая – растерянно заговаривался Лансере – ты очень умный человечек, и не затруднит тебя объяснить для самой себя, в чём собственно дело. Я тебе никогда не желал зла! И вот сегодня, драгоценная ты моя, Дериан мне всё поведал, извини, ты просила не говорить об этом, он запретил показывать тебе письмо. Он сказал, что сделал грубейшую ошибку, будучи совсем ещё юным, и теперь… – он замолчал, скорбно обнял Аделию, неясное шепча себе.

– Теперь проверим, какой будет расплата, мне даже любопытно, на что я смогу сгодиться – флегматично рассуждала она, пытаясь успокоить рыдающего Лансере – приму судьбу такой, какая она есть!