Александр Костожихин - И станешь ты богом

– А вдруг как из крепости нам навстречу войско выйдет и перекроет дорогу?

– Это вряд ли. Они же полного положения наших дел не знают. Разведку вышлют, это без сомнения. И, в конце концов, через сорок-пятьдесят человек пробиться легче, чем через две сотни, ещё от одной сотни ожидая удара в спину.

– Что же, будем вместе лихо хлебать. Благодарю, вас, браты, – Волчий хвост низко, в пояс, поклонился вождям.

Ну, а пока ватажники грабили мёртвых, пока вожди совещались, успели произойти два важных события.

В-первых, узнав от прискакавшего на взмыленном коне воина о нападении неизвестных на обоз, булгарский воевода Подосень велел трубить сбор. Но он не стал делить свою рать на две части, как предполагал Щука. Воевода поступил более хитро и дальновидно, послав гонца к ближним хазарам.

– Сули хану Кайрату что хочешь, обещай золотые горы – но орда должна срочно выступить по объездной дороге. Конского хода там часа четыре, не более. Это караваны с товаром идут два дня – товар берегут. Всё понял? А мы пока разбойников здесь прижмём. Если они примут бой, хазары зайдут им в тыл. Если отступят – во фланг. Если быстро начнут отходить, хазары повиснут у них на хвосте. Конечно, в лесу, не в степи, но пешему воину и на лесной дороге трудно обороняться против конника. Тебе всё понятно?

Гонец сумел быстро уговорить хана, пообещав ему треть будущей добычи. А добыча будет знатной, ибо разбойники распотрошили посольский обоз. Только надо скорей, скорей, скорей!

Во-вторых – на берегу лесного озера, свесив в ноги в холодную, прозрачную воду, дремал волот. Чудовищной длины и толщины руки покоились на коленях. Плиты широченной до безобразия груди мерно вздымались и опускались. Надо всем этим нависало обрюзгшее лицо, а вокруг распространялась вонь никогда немытого, волосатого тела.

Когда-то, в незапамятные времена, волотов было много. Жили они среди людей, помогали им. Эти перволюди сделали много хорошего и нужного для того, чтобы человек стал человеком. Например, волот Прометей подарил человечеству огонь, научил пищу есть варёную и жареную. На юге волотов называли титанами. Были они не совсем боги, но ещё и не люди. Людская память и поныне хранит имена таких перволюдей, как Святогор, Тугарин, Горыня (Горыныч), Буря-Великан… Однако людей становилось всё больше и больше. Стали они теснить великанов. И великаны озлобились на род людской, и начали его угнетать и преследовать. Однако люди объединялись в племена, народы. Стало трудно противостоять им. Почти истреблённые волоты ушли в глухие чащобы, высокие горы. Подальше от людей.

К огромному заросшему уху подлетело нечто бесплотное. Прошелестело в тишине заветное слово . Волот пошевелил складками покатого, узкого лба, открыл маленькие глазки, утонувшие под тяжёлыми надбровными дугами. По мере того как нечто что-то шептало ему на ухо, в глазах его разгорался недобрый красноватый огонёк. Огромные лопаты ладоней сжались в каменные глыбы кулаков. Волот взревел. Всё живое на несколько вёрст вокруг в испуге пригнулось, спряталось, прижалось к земле.

Волот поднялся во весь рост. Вырвал с корнем огромную столетнюю лиственницу, сжал её в кулаке. Брызнул смоляной сок, посыпалась мокрая щепа. Позади него кривлялось и строило рожицы нечто .

И ещё не знал Волчий хвост того, что воевода несколько дней назад послал гонца в Булгары за резервом и оттуда срочным порядком вышли три сотни пеших и сотня конных воев. Воевода же теперь знал, где находится логово разбойника, ибо не всех из сотни те смогли посечь. Один ушёл. И добрался до своих. А теперь рыбка сама приплыла в сети. То, что разбойники ограбили посольский обоз, то было воеводе на руку. Значит, у них тоже богатая добыча будет. Он не собирался возвращать франкам ничего. С чего бы это?

Волчий хвост пронзительно свистнул:

– Шевелите задницами, Ящер вас всех забери! Грузите товар на коней! Сматываться надо! Быстрей, быстрей! Времени нет! Уходить будем со стороны крепости.

К Волчьему хвосту подбежал ватажник:

– Что будем делать с ранеными?

– Много их?

– Двенадцать человек посечены несильно, у двоих отрублены руки, трое лежат без движения.

– Всех, кто не в состоянии двигаться, добить милосердным ударом. Попадут в руки воеводы – умрут лютой смертью.

Последующие двое суток были для ватаги как один дурной сон. Мимо крепости прошли без особых потерь – так, пару человек зацепило стрелами. А потом насели булгары с хазарами. Отряды довольно долго держались друг от друга на расстоянии приблизительно пяти вёрст. Одни никак не могли оторваться, другие – догнать. Когда к булгарам присоединился с трудом настигший их резерв, воевода окончательно воспрянул духом.

Изредка случались перестрелки. Вырвавшиеся вперёд небольшие отряды хазар догоняли ватажников на полёт стрелы. Ватажники пытались заманить хазар в лес. Но опытный Кайрат-хан крепко держал своих воинов железной рукой и не поддавался на ловушки.

Воевода рассылал боковые дозоры, не давая ватажникам сойти далеко с дороги. Наконец подошли к деревне, невдалеке от которой находился лагерь. Ватажники растворились в дремучем лесу, и объединённое булгаро-хазарское войско поостереглось ринуться за ними сходу.

В лагере Волчьего хвоста ждала добрая весть: из набега вернулись пятьдесят человек.

Быстро загнав в укрепление скотину, заперли вход. Дальше отступать не имело смысла. Впереди был решительный бой.

Волчий хвост стоял, чуть пригнувшись, между двумя толстенными ветвями огромной поваленной ели в два обхвата толщиной. Прикрывшись щитом и крепко сжимая секиру, он зорко поглядывал в сторону леса, откуда вскоре должны были появиться враги. Он благодарил богов за то, что три года назад они надоумили его построить это укрепление. Хоть и ворчали воины, он настоял на своём. Несколько дней они тогда выискивали в лесу, выкапывая из влажной земли и таская на волокушах громадные камни-валуны, рубили гигантские ели и сосны. Затем, впрягшись в канаты, с натугой перемещали их и взваливали на невысокую, широкую каменную основу. Ветви деревьев обрубали до ствола со своей стороны, оставляя частокол длинных сучьев со стороны леса. В итоге получилось укрепление высотой в полтора человеческих роста. Переплетённые между собою стволы было почти невозможно растащить физически, так же, как и пробить стрелой плотную стену из торчащих толстых ветвей, тогда как скрывшиеся за этим укреплением воины могли свободно внутри него передвигаться и бить на выбор. А если враг вдруг полезет на штурм – что ж, добро пожаловать! Пока чужой воин будет прорубать себе дорогу в хаосе торчащих на него острых сучьев, он неизменно откроется. И получит либо стрелу промеж глаз, либо укол копья в лицо, либо добрый удар секиры или топора по голове.