Андрей Демидов - Тайны Звенящих холмов

Жидята распорядился связать очнувшегося от удара Ветлужу, вместе с Решмой, одним ошейником из кожаного ремня, и теперь, если бы один из них споткнулся, у обоих могла сломаться гортань, а то и шея.

Лочко, едва дышащего от побоев, оставили у болота, не решаясь убить слабоумного и надеясь, что он вскоре сам подохнет.

Один раз, в зарослях высоченного папоротника, стребляне остановились, поводя носами и припадая к земле, выслушивая подозрительные шумы; им показалось странным отсутствие птиц на деревьях.

Пока они разведывали местность, пленников уложили лицами в предварительно растревоженный муравейник.

– Ненавижу купцов, – сказал при этом Жидята, тыкая Решме в затылок ещё липкой от крови соплеменника палицей. – Только баб бесчестят. Шатаются. Разные ненужные вещи меняют на нужные. Выведывают. Клянусь Рысью, вырезал бы всех до единого, особливо бурундеев и черемисов.

Когда пленников подняли, чтобы продолжить путь, их лица были уже покрыты кашей из влажной старой хвои, личинок, злобно мечущихся муравьев-воинов.

– Ладно, снимите с купца грязь, его потом можно будет обменять или получить у Стовова выкуп, – смилостивился Жидята, от души потешаясь гримасами под жуткими масками. – А этого гада Ветлужу оставьте так. Пусть мается. Всё равно не жилец. Расцепите их.

Неожиданно Жидяте стало неуютно, неспокойно, он озадаченно закрутился на месте, прикладывая ладонь к затылку, к темени, как бы ища причину, и тут уткнулся в немигающий взгляд Решмы:

– Эй, ты чего, купец? Отвернись, убью! – Жидята невольно отступил на шаг и, когда Решма перенёс взгляд себе под ноги, прибавил: – Шивзда, вимзла, каланда… Эй, скрутите его ещё одной удавкой. С оберегом.

Потом они шли ещё очень долго, перебираясь через буреломы, чащобные заросли орешника и чертополоха, старательно огибая заранее примеченные следующим впереди следопытом волчьи ямы, силки и ловушки, вроде расстеленной под листвой кожаной петли, одним концом закреплённой на пригнутом вниз молодом, упругом дереве.

Иногда следопыт бросал вперёд камень или сук, так, больше для забавы, и дерево со свистом и треском распрямлялось, поднимая высоко вместе с петлёй ворохи листвы и выдранных с корнем кусточков.

Взлетали переполошённые птицы, шарахались в сторону затаившиеся неподалёку рысь, куница или кабаний выводок, а стребляне довольно щерились, уже вдыхая дым недалёкой стоянки, на ходу собирая за пазуху наиболее крепкие, крупные грибы.

Миновав сторожу из двух стреблян, таящихся между мощными ветвями древнего, умершего дуба, через полсотни шагов отряд вышел на просторную поляну, очерченную полумесяцем неглубокого оврага.

Десятка два наскоро сооружённых шалашей и столько же навесов из шкур беспорядочно заполняли эту поляну.

Это была стоянка Претича.

Среди шалашей, навесов и костров кишели стребляне. Среди них не было ни одного старика, ни одной женщины или ребёнка. Только воины, не снявшие, как обычно на отдыхе, кожаных панцирей, шапок, не выпускающие из рук оружие.

Решма непроизвольно обратил внимание на обглоданные кости у костров, отсутствие над ними готовящегося жаркого, заметил четырёх волов, до предела навьюченных припасами в льняных и кожаных торбах, и решил, что стребляне собираются вот-вот выступать.

Часто повторяющееся в возбуждённых восклицаниях слово «Дорогобуж» укрепило его уверенность, и он коротко бросил Жидяте:

– Веди сразу к Претичу!

– А куда ещё? Ну, замолчи, недоносок, – не оборачиваясь, ответил Жидята, который шёл впереди.

Его приветствовали сородичи, хлопали по плечам, оглядывая пленников, тяжёлые сумки с добычей.

У шалаша, перед которым в землю был воткнут тотем Матери-Рыси, друг на друге лежали несколько бесформенных трупов, рядком стояли колья, украшенные отрубленными головами.

В одной из них Решма узнал Каписка, пропавшего три дня назад у Волзева капища.

Тут Жидята остановился.

Отодвинув занавесь из облезлой медвежьей шкуры, он нырнул внутрь шалаша и вскоре появился оттуда в сопровождении гиганта со свирепым рябым лицом, в грубо тканном рубище поверх чешуйчатого металлического панциря; на рубище крестом был вышит замысловатый узор, составленный из птиц, вьюнов, рысиных и лосиных голов, начинающийся от плеч и сходящийся двумя дорожками к подолу.

За гигантом вышли старцы в одеяниях волхов и ещё один стреблянин, тоже большого роста, чем-то похожий на первого. Все они и постепенно собирающаяся толпа разглядывали пленников, разложенные у их ног вещи Решмы, его серебро, а Жидята рассказывал, как было дело, про Лочко, Резеню, про то, что за три сотни шагов от Волзева капища отчего-то нет птиц и по земле идёт шум, словно лешак танцует.

– Пусть танцует, – оборвал его гигант в расшитой рубахе, которого Жидята называл Претичем. – Всю бель принёс?

– Клянусь Даждьбогом, всю, – вытаращился Жидята. – Все шесть кун.

– Семь было, – равнодушно сказал Решма, и толпа утихла.

– Убью, клянусь Рысью! – задохнулся в ярости Жидята, вынув из-за пазухи слиток, бросил в общую кучу. – Забыл. По пути выпало. Забыл, клянусь Рысью!

– Я Решма, купец из Яробужа, пришел просить стреблянского вождя Претича о помощи. Вёз ему бель за услугу. Кто тут Претич Могучий? – Решма оглядел толпу и, остановившись на Претиче, придал глазам восхищённое выражение. – Не говорите мне ничего, я и так узнал владыку Дорогобужа и земель от Стохода до Волотова болота!

Стребляне одобрительно зашумели, а волхи неуверенно поддакнули:

– Видишь, Претич, сын Малка, слава и впрямь летит быстрее птиц.

– Ты врёшь, чужеземец, – ответил Претич, расплываясь, однако, в широкой улыбке. – Напрасно льстишь и изворачиваешься, как твой хозяин, пустобрюхий Стовов. Ты скоро умрёшь, готовься к смерти.

– Стовов мне не князь. Я заплатил ему пять кун бели за охрану и за дело, ради которого я прибыл в Тёмную Землю. – Решма смиренно склонил голову к груди. – Он обманул и бросил меня тут, у болота, где мне оставалось возносить небу молитвы в надежде на спасение. И вдруг, как рука Даждьбога-избавителя, появились люди Претича Могучего, доблестный Жидята.

– Убью! – рявкнул Жидята. – Клянусь Рысью!

– Замолчи! – обернулся к нему Претич. – Продолжай, товарин, но знай – меня обмануть нельзя. Развяжите его.

– Я прибыл сюда для того, о Претич Могучий, чтоб отомстить колдуну Рагдаю за поругание моей сестры и убийство брата моего. – Решма с удовольствием принялся растирать затёкшие запястья. – Я поклялся над требищем Перуна и пролил над ним свою кровь. И поклялся на своём мече. Вот у меня шрамы. – Он стремительно помахал левой рукой в сторону толпы и волхов. – Помоги мне отомстить Рагдаю, преступившему законы гостеприимства и предначертания богов.